Джон Пристли - Добрые друзья
— Вы либо Джимми Пирсон, — наконец проговорил он, — либо его брат-близнец.
— Неа. Знать не знаю никаких Пирсонов. Я… я не местный, сержант.
— Как вас зовут?
— О… — начал было он, но вовремя опомнился. — Оглторп. Сэм Оглторп. Я, стало быть, из Уэбли, что в Йоркшире.
— Оно и слышно, мистер, — сказал сержант. — Что ж, вы — точная копия одного малого по имени Пирсон, который раньше тут жил. Когда вы врезались в меня на площади, я сразу подумал: «Джимми Пирсон вернулся! Надо с ним потолковать». Он нас не очень любил, Джимми-то — одно время ставки на лошадей принимал, — но мы были не против. И между машин вы шныряли точь-в-точь как он.
Мистер Окройд рассудил, что не стоит притворяться, будто он впервые видит сержанта.
— Да я ж вас чуть не зашиб там, на углу, — вот и решил лишний раз на глаза не показываться! — как можно искренней воскликнул он.
Это признание исправило дело. Расстались они почти друзьями, однако мистер Окройд так перепугался, что даже на редкость удачный исход встречи его не успокоил — наоборот, на душе стало еще тревожней. Он назвал сержанту чужое имя, и из этого могла выйти большая неприятность.
На следующий вечер его ждал второй удар. Мистер Окройд стоял на верхней ступени маленькой стремянки, когда заметил за кулисами полицейский шлем. От ужаса он чуть не упал с лестницы. Все, его выследили! Мистер Окройд мог бы спуститься, но остался на месте в надежде, что его не заметят. Однако в следующий миг он уже смотрел в лицо полицейскому, который задрал голову и глазел на него.
— Закончили?
— Ага, — неохотно ответил мистер Окройд.
— Тогда спуститесь на минутку, — сказал полицейский. Спускаясь, мистер Окройд ждал, что его вот-вот схватят за шкирку. Это было ужасно.
— Мне велели обратиться к вам, — виновато проговорил полицейский. — Хочу тут осмотреться, понимаете ли. Управа у нас строгая, велели проверить пожарную безопасность и все такое. Я буквально на минутку, только задам пару вопросов. — Он вытащил блокнот и напустил на себя очень серьезный и важный вид.
Мистер Окройд смог продохнуть.
— Чем смогу, помогу, дружище! — сердечно выпалил он, словно готов был собственными руками потушить любой пожар.
Хуже всего было то, что опасность могла подстерегать мистера Окройда когда и где угодно. Самые безобидные вопросы звучали теперь недобро и зловеще. Субботним утром его квартирная хозяйка, миссис Мейсон, чей муж служил швейцаром в агентстве «Лонг и Пассбери», пригласила его на вечернее чаепитие.
— Сегодня у Милли день рожденья, — объявила она. — Мы решили немного попировать и хотим позвать вас, если можно. Молодой человек Милли тоже придет в гости — славный юноша, душа компании. За стол сядем в шесть, когда он воротится с работы.
Мистер Окройд обожал праздничные чаепития. Он не только пообещал прийти, но и попросил у коллег два бесплатных билета на концерт — для Милли и ее друга, которого ни разу не видел, — в качестве подарка. В половине шестого мистер Окройд уже сидел в гостиной и с деланным интересом слушал нудные разглагольствования мистера Мейсона, очень медлительного и серьезного человека, не слишком любившего свою работу. Мистер Мейсон счел уместным обсудить с жильцом свои религиозные взгляды.
— Я люблю царемонии, мистер Окройд, — твердил он. — А без царемоний — что за вера?
Тут в комнату пестрым и душистым ураганом влетела Милли — крупная пышущая здоровьем девица, которая неплохо зарабатывала на перчаточной фабрике, ни во что не ставила родного отца и тут же заявила, что ей «обрыдли эти дурацкие царемонии». Мистер Окройд пожелал ей долгих лет жизни и вручил билеты, за что его крепко расцеловали. Он пользовался благосклонностью Милли: она воображала, будто общается с «театралом», и с большой выгодой для себя распустила среди фабричных работниц несколько слухов, почерпнутых у мистера Окройда. Потом в гостиную вломилась миссис Мейсон — багровая, сияющая и неузнаваемая в своем лучшем платье. Она объявила, что чай готов и будет подан по первому их слову.
— Том еще не пришел, — сказала Милли. — Давайте подождем. Уж я ему скажу пару ласковых, когда придет.
— Лучше попридержи язык, мисс, — ответила ее матушка, выражая таким образом свое восхищение дочкиной дерзостью.
— Уж Том ее приструнит, — важно отметил мистер Мейсон. — Если нет, я очень удивлюсь. Он парень крепкий.
Парень действительно оказался крепкий: футов шесть ростом, спина прямая, плечи широченные. У него было красное лицо, маленькие усики, подмаргивающий глаз и необъятная челюсть. В новом сером костюме он выглядел одновременно дюжим и подтянутым — мистеру Окройду всегда были по душе такие юноши, но этот почему-то не понравился с первого взгляда. Было что-то неприятное в его тяжелой властной поступи.
— У тебя такой вид, будто ты нас за решетку хочешь упечь! — воскликнула Милли, взглядом умоляя всех восхититься ее женихом.
— А ты веди себя хорошо, — буркнул Том с нарочитой грубостью. Они с Милли захохотали, следом рассмеялись и родители. Мистер Окройд не смеялся: он кое-как выдавил улыбку и тревожно заерзал на стуле. Том много слышал о нем и о «Добрых друзьях» и был очень рад знакомству с таким человеком. Мистер Окройд сказал, что это взаимно, и с трудом напустил на себя довольный вид, хотя ему чуть не раздавили руку. Наконец все пошли пить чай.
При виде угощений мистер Окройд повеселел: на столе была вареная ветчина, копченый лосось с уксусом и даже сладкий пирог — таким сытным чаепитием не побрезговали бы и в Браддерсфорде. Мистер Окройд вспомнил старые добрые времена и родной дом. Однако не успели они сесть за стол, как мистер Мейсон все испортил.
— Ну как, Том, — спросил он будущего зятя, — арестовали кого-нибудь? Том работает в полиции, — пояснил он мистеру Окройду.
Тот кивнул и почувствовал, как стремительно бледнеет, краснеет и зеленеет. Вот ведь угодил в переплет — придется распивать чаи под носом у полицейского! «Сиди-ка ты лучше тихо и не вякай», — отчаянно сказал он себе. Первое время ему это удавалось, пока Том и Милли увлеченно острили и подкалывали друг друга, но вскоре Том вспомнил о госте и, боясь прослыть невежей, стал задавать ему вопросы:
— Так откуда вы родом, говорите?
— Из Лидса, — ответил мистер Окройд.
— Погодите, так вы ж вчера сказали, что из Браддерсфорда!
— А это все одно, — нашелся мистер Окройд. — Сразу и не поймешь, где кончается один и начинается другой. — Он прекрасно понимал, что утверждение это весьма далеко от истины, однако для жителей других городов оно вполне годилось. На самом деле даже те, кто бывал в Западном Райдинге, порой склонялись к этому мнению и видели один бесконечный город там, где местные различали дюжину совершенно разных и воюющих между собой сообществ.
— Люди из ваших краев нечасто у нас бывают, — задумчиво сказал Том. — Забавно, но как раз недавно здесь объявился один малый из ваших мест, мне сержант рассказывал, — точная копия одного букмекеришки. Джимми Пирсон его звали.
— А, слыхал про такого, слыхал, — с невероятной важностью проговорил мистер Мейсон.
— Сержант наш пошел за этим малым, чтоб потолковать, и выяснил, что это совсем другой человек…
— В полиции это называется «ошибочное опознание», верно? — с еще большей важностью произнес мистер Мейсон. — Ага, так и думал. «Ошибочное опознание» называется, ма.
— Надо же! — воскликнула миссис Мейсон. — Давай я налью тебе еще чаю, Том. Передай мистеру Окройду грушевый компот, па.
— Этот малый тоже приехал из Йоркшира, прямо как вы, — сказал Том, считая своим долгом закончить историю. — И имя похожее. Сержант говорил, да я запамятовал… На «Ог» начинается.
— Небось Огден, — самодовольно заявил мистер Мейсон. — Известное имя. Я на своем веку минимум двух Огденов встречал.
— Нет, не Огден, — возразил Том и поглядел на мистера Окройда. — Длиннее, чем Огден, настоящая йоркширская фамилия. Я подумал, может, вы даже знакомы? Нашему сержанту показалось подозрительным, как этот малый от него увиливал, но ему что угодно кажется подозрительным. Недаром он сержантом сделался.
— Не люблю людей с подозрительным характером! — воскликнула Милли. — Никогда не будь подозрительным, Том, что бы ты ни делал.
Мистеру Окройду ее замечание показалось весьма дельным. Сам он все это время пытался выглядеть умиротворенным и заинтересованным исключительно грушами, заварным кремом, ржаным хлебом и маслом. Но его никак не хотели оставить в покое.
— Вот я и подумал, может, вы знакомы с этим Ог-как-бишь-его? — спросил его Том.
Мистер Окройд покачал головой:
— Ни про каких йоркширцев я тут не слыхал, но их в Уинстеде может быть сколько угодно.
Мистер Мейсон все это время размышлял и наконец изрек:
