Чарльз Диккенс - Крошка Доррит. Книга первая
— Да вы совсем озябли! — воскликнула Флора, сразу превратившись из сирены в обыкновенную добрую женщину и значительно выиграв от такого превращения. — Не работайте сегодня, вы и впрямь нездоровы, у вас и впрямь сил нет.
— Нет, нет, я просто немного взволнована вашей добротой и добротой мистера Кленнэма, хлопотавшего за меня перед той, кого он так давно знает и любит.
— Видите ли, душенька, — сказала Флора, которую природная склонность побуждала все же отдавать предпочтение правде, когда было время подумать, — не стоит, пожалуй, сейчас говорить об этом, в конце концов ни за что нельзя поручиться, но это не так уж важно, вы лучше прилягте и отдохните.
— Если я положила себе сделать что-то, у меня всегда достанет сил довести дело до конца, — возразила Крошка Доррит со слабой улыбкой. — Я сейчас оправлюсь. Просто сердце у меня слишком переполнилось благодарностью. Позвольте мне посидеть минутку у окна, и все пройдет.
Флора тотчас же распахнула окно и усадила ее в кресло перед ним, а сама деликатно удалилась на прежнее место у камина. День был ветреный, и свежий воздух, облевавший лицо Крошки Доррит, быстро привел ее в себя. Спустя несколько минут она вернулась к своей работе, и ее проворные пальцы задвигались еще проворнее прежнего.
Спокойно продолжая подрубать платок, она спросила Флору, говорил ли ей мистер Кленнэм о том, где живет рекомендуемая им швея? Получив отрицательный ответ, Крошка Доррит сказала, что ей понятна деликатность мистера Кленнэма, но что он, верно, отнесся бы одобрительно к ее решению доверить Флоре свою тайну, а потому с позволения Флоры она сейчас же это и сделает. Позволение было дано незамедлительно, и за этим последовал рассказ, в котором истории самой Крошки Доррит уделено было лишь несколько скупых слов, все же остальное представляло собой пространный и пламенный панегирик ее отцу. Флора слушала все это с непритворным участием, время от времени вставляя сочувственные замечания, ничуть не похожие на ее обычную бессвязную болтовню.
Когда настало время обеда, Флора взяла под руку свою новую подопечную, повела ее вниз и представила Патриарху и мистеру Панксу, которые уже сидели в полной готовности за столом. (Тетушка мистера Ф. по нездоровью обедала на этот раз в своей комнате.) Каждый из упомянутых джентльменов встретил новую знакомую по-своему: Патриарх взглянул на нее так, словно оказывал ей неоценимую услугу, и сказал, что рад ее видеть, рад ее видеть; а мистер Панкс в виде приветствия произвел носом свой излюбленный звук.
Застенчивая от природы, Крошка Доррит всегда испытывала неловкость в обществе чужих людей, а тут еще Флора не давала ей опомниться, настойчиво потчуя то вином, то каким-нибудь особенно лакомым блюдом. Но больше всего смущал ее своим поведением мистер Панкс. Она сперва решила было, что этот джентльмен — живописец-портретист, и для того так пристально рассматривает ее, поминутно заглядывая в записную книжку, лежащую рядом с его прибором. Но так как он ничего не рисовал, а беседу вел исключительно делового свойства, она мало-помалу пришла к мысли, что это, может быть, поверенный одного из кредиторов ее отца и в его карманном гроссбухе проставлена сумма долгов. И сразу же ей показалось, будто сопенье мистера Панкса выражает нетерпение и гнев, а громкое фырканье — требование уплаты.
Однако и эта догадка была опровергнута странными и необъяснимыми действиями самого мистера Панкса. Прошло с полчаса с тех пор, как встали из-за стола, Крошка Доррит одна сидела в гостиной за работой. Флора после обеда удалилась «отдохнуть» в соседнюю комнату, откуда минуту спустя разнесся на весь дом запах спиртного. Патриарх мирно спал в столовой, разинув рот и прикрыв желтым носовым платком свою человеколюбивую лысину. В этот-то час тишины и покоя возник па пороге гостиной мистер Панкс и учтиво поклонился Крошке Доррит.
— Скучаете, мисс Доррит? — осведомился он вполголоса.
— Нет, сэр, благодарю вас, — ответила Крошка Доррит.
— Ага, работа не дает скучать, — заметил Панкс, на цыпочках прокрадываясь в комнату. — А это что же такое будет, мисс Доррит?
— Носовые платки.
— Да ну? Вот никогда бы не подумал, — сказал Панкс, совершенно не глядя на платки, но зато в упор глядя на Крошку Доррит. — Вам, должно быть, любопытно, кто я такой. Хотите, скажу? Я предсказатель будущего.
У Крошки Доррит мелькнуло в голове: уж не помешанный ли он?
— Я телом и душой принадлежу хозяину, — сказал Панкс. — Моего хозяина вы видели за обедом. Но случается мне заниматься кой-чем и на собственный страх и риск, — негласно, мисс Доррит, совершенно негласно.
Крошка Доррит смотрела на него растерянно и с некоторой опаской.
— Дайте-ка мне взглянуть на вашу руку. — сказал Панкс. — Интересно, что я там увижу. Надеюсь, я не мешаю вам?
Он очень мешал ей, настолько мешал, что она от души желала бы избавиться от его присутствия, но тем не менее она послушно отложила работу и подала ему левую руку, не сняв наперстка с пальца.
— Так, долгие годы труда, — сказал почти шепотом Панкс, водя толстым пальцем по ее ладони. — А впрочем, для того мы и созданы, чтобы трудиться. Для чего же еще? Э-э… погодите! — Он пристально вгляделся в какую-то линию. — Что это тут такое, с решетками? Да это тюрьма! А кто вот это, в сером халате и черной бархатной ермолке? Чей-то отец! А это кто, с кларнетом под мышкой? Чей-то дядя! А вот это, в балетных туфельках? Чья-то сестра! А это что за молодчик, слоняющийся туда-сюда? Чей-то брат! А кто же вот это, за всех за них думающий и печалующийся? Ба, да это вы, мисс Доррит!
Ее изумленный взгляд встретился с его взглядом, и она вдруг нашла, что в этих острых сверлящих глазках светится гораздо больше ума и доброты, нежели ей показалось за обедом. Но он тотчас же снова склонился над ее рукой, не дав ей времени убедиться в правильности своего впечатления.
— Вот тебе и раз! — пробормотал Панкс, отчеркивая корявым пальцем какую-то линию у нее на ладони. — Разрази меня бог, если это не я своей собственной персоной, вот тут, в уголке! С какой бы стати мне сюда затесаться? Что за этим кроется?
Он медленно довел палец до запястья, потом обвел запястье кругом и при этом повернул ее руку, как будто хотел посмотреть, что же за этим кроется.
— Что-нибудь дурное? — спросила Крошка Доррит, улыбаясь.
— Вовсе нет, разрази меня бог, — сказал Панкс. — Но как вы думаете, что?
— Об этом мне следовало бы спросить у вас. Я ведь не умею предсказывать будущее.
— Верно, — согласился Панкс. — Так вы хотите знать — что? Придет время, узнаете, мисс Доррит.
Медленно, как бы нехотя, выпустив ее руку, он всклокочил пальцами свои вихры, отчего они приняли особенно зловещий вид, и повторил с расстановкой:
— Запомните мои слова, мисс Доррит. Придет время, и вы узнаете.
Она не могла скрыть своего удивления по поводу того, что ему вообще так много о ней известно.
— А, ну вот, конечно! — воскликнул Панкс, указывая на нее пальцем. — Вот этого-то как раз и не надо, мисс Дорритг никогда не надо!
Еще более удивленная и, пожалуй, даже испуганная, она смотрела на него, ожидая объяснения.
— Не надо вот этого, — сказал Панкс и, подражая ей, скорчил гримасу удивления, которая вышла у него необыкновенно смешной, хоть он вовсе не собирался шутить. — Никогда не надо. Где бы вы меня ни увидели, при каких бы обстоятельствах вы меня ни увидели. Я — никто. Не замечайте меня. Не упоминайте обо мне. Не обращайте на меня внимания. Обещаете, мисс Доррит?
— Я, право, не знаю, что ответить, — сказала Крошка Доррит, окончательно сбитая с толку. — Но почему?
— Потому что я — предсказатель будущего, Панкс-цыган. Я ведь вам еще ничего не сказал о будущем, мисс Доррит, вы еще не знаете, что там дальше видно, на этой маленькой ручке. Но я сказал: узнаете в свое время. Так обещаете, мисс Доррит?
— Я должна обещать — что — что я…
— Что где бы вы меня ни встретили, помимо этого дома, вы не подадите виду, что знаете меня, если только я сам не заговорю с вами. Что вы не будете замечать, пришел я или ушел. Это легче легкого. Да и потеря невелика, я не хорош собой, я не приятный собеседник, я всего лишь хозяйская мотыга. Вам довольно будет подумать при виде меня: «А, вот Панкс-цыган, предсказатель будущего — когда-нибудь он мне скажет то, чего не досказал — придет время и я все узнаю». Ну, мисс Доррит, обещаете?
— Д-да, — с запинкой вымолвила Крошка Доррит, которую сильно смутил этот разговор. — Я надеюсь, что у вас нет на уме ничего дурного.
— Отлично! — Мистер Панкс бросил взгляд на стену соседней комнаты и наклонился к уху Крошки Доррит. — Добрая душа, женщина достойная во многих отношениях, но сумасбродка и болтунья, мисс Доррит. — Он потер руки, видимо довольный результатами беседы, и с пыхтением выкатился из комнаты, несколько раз учтиво кивнув на ходу головой.
