Уильям Сароян - Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона
— Мисс Хикс, — произнес он строго, — я не могу допустить, чтобы такое вызывающее озорство сошло с рук безнаказанно. Я вынужден просить вас предложить мистеру Маколею отправиться к директору… или, — сказал он с расстановкой, — мне придется взять это дело в собственные руки.
Гомер вскочил с места.
— Ты бы лучше заткнулся, — сказал он. — Разве тебя не зовут Хьюберт Экли Третий? Ну, так чем же ты знаменит или, если говорить всерьез, чем знаменит Хьюберт Экли Второй или Хьюберт Экли Первый?
Он обратился к мисс Хикс, а затем и к Элен Элиот.
— Мне кажется, что я задал разумный вопрос, — сказал он им.
Потом снова спросил Хьюберта Экли:
— Так чем же вы все трое знамениты?
— Знаешь, — сказал Хьюберт, — по крайней мере ни один Экли никогда не был неотесанным…
Он поискал самый уничижительный эпитет.
— …Фанфароном!
Никто еще в Итаке не слыхивал такого слова.
— Фанфароном? — переспросил Гомер.
Он призвал на помощь учительницу.
— Что это значит, мисс Хикс?
Но так как она замешкалась, Гомер круто повернулся к Хьюберту Экли:
— Послушай, ты, номер третий, не смей ругать меня словами, которых я никогда даже и не слышал.
— Фанфарон, — сказал Хьюберт, — это хулиган… хвастун.
Он подыскивал другое, еще более оскорбительное слово.
— Заткнись, — сказал Гомер.
Он улыбнулся Элен Элиот прославленной улыбкой Маколеев, повторяя:
— Фанфарон! Это еще что за ругательство?
Затем он сел.
Элен Элиот ждала знака, что можно продолжать чтение. Но мисс Хикс знака не подавала. Наконец Гомер понял. Он поднялся и сказал Хьюберту Экли Третьему:
— Ладно, извини меня.
— Спасибо, — сказал благовоспитанный мальчик и сел.
Учительница древней истории окинула взглядом класс и сказала:
— Гомер Маколей и Хьюберт Экли останутся в классе после уроков.
— А как же будет с сегодняшними состязаниями в беге? — сказал Гомер.
— Меня не интересуют состязания в беге, — ответила учительница. — Духовное развитие не менее важно, чем телесное. А может, и важнее.
— Мисс Хикс, — произнес Хьюберт Экли, — средняя школа Итаки рассчитывает, что я буду победителем в забеге на двести метров с препятствиями, а через две недели покажу хорошие результаты и в чемпионате Долины. Боюсь, что тренер Байфильд будет настаивать на моем участии в состязаниях.
— Не знаю, на чем будет настаивать тренер Байфильд, — сказал Гомер, — но лично я твердо намерен сегодня участвовать в беге на двести метров с препятствиями.
Хьюберт Экли посмотрел на Гомера.
— А я не знал, — сказал он, — что и ты собираешься участвовать в забеге.
— Да, собираюсь, — сказал Гомер. — Мисс Хикс, если вы нас в этот раз отпустите, даю вам слово, что никогда больше не буду плохо себя вести или вас не слушаться. И Хьюберт тоже дает слово.
Он спросил у Хьюберта:
— Даешь слово?
— Даю, — сказал Хьюберт.
— Вы оба останетесь после уроков, — сказала преподавательница древней истории. — Пожалуйста, Элен, читай дальше.
— «Союзные армии халдеев с юга и мидян и персов с севера, — читала Элен, — вторглись в Ассирийское царство, и Ниневия склонилась перед их мощью. Вторым Вавилонским царством правил Навуходоносор Второй. Потом пришел со своими ордами завоевателей царь персидский Великий Кир. Но его господство было лишь временным, поскольку потомки этих завоевателей позднее сами были покорены Александром Великим».
Гомеру все опротивело, утомленный вечерней работой и убаюканный мелодичным голосом девочки, созданной, как он верил, для него одного, он уронил голову на скрещенные руки и погрузился в нечто весьма похожее на сон. Но и сквозь сон он слышал, как девочка читала:
— «Из этого плавильного котла мир получил в наследство величайшие ценности. Библейские заповеди Моисея обязаны некоторыми своими положениями законам Хаммурапи, прозванного Законодателем. Из арифметической системы того времени, в которой число кратное двенадцати применялось наряду с привычной нам десяткой, мы унаследовали наши шестьдесят минут в час и триста шестьдесят градусов окружности. Арабы дали нам наши цифры, которые все еще называются арабскими в отличие от римской системы исчисления. Ассирийцы изобрели солнечные часы. Современные аптечные знаки и знаки Зодиака родились в Вавилоне. Недавние раскопки в Малой Азии обнаружили, что там существовала могущественная держава».
— Могущественная держава? — повторил Гомер сквозь дремоту. — Где? В Итаке? В Итаке калифорнийской? А потом исчезла, провалилась в тартарары? Не оставив ни великих людей, ни великих открытий, ни солнечных часов, ни системы исчисления, ни знаков Зодиака, ни веселья — ровно ничего? Где же эта великая держава?
Он решил поднять голову и поискать ее. Но увидел только лицо Элен Элиот — может быть, величайшее царство всех времен и народов — и услышан ее удивительный голос — быть может величайший дар обездоленного человечества.
— «Хетты, — читала она, — двинулись вдоль побережья, в Египет. Их кровь смешалась с кровью иудейских племен и дала иудеям хеттский нос».
Элен замолчала.
— Это конец главы, мисс Хикс, — сказана она учительнице древней истории.
— Очень хорошо, Элен, — похвалила ее мисс Хикс. — Спасибо, ты отлично читала. Садись.
Глава 11
РЕЧЬ, ПОСВЯЩЕННАЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ НОСАМ
Мисс Хикс подождала, пока Элен села на место, затем окинула взглядом лица своих учеников.
— Ну-с, — сказала она, — что же мы усвоили?
— Люди во всем мире имеют носы, — сказан Гомер.
Такой ответ нисколько не задел мисс Хикс, она приняла его как должное.
— А что еще? — спросила она.
— Носы, — продолжай Гомер, — существуют не только дня того, чтобы сморкаться и получать насморк, но и для правильного понимания древней истории.
Мисс Хикс отвернулась от Гомера к другим ученикам:
— Пожалуйста, пусть ответит еще кто-нибудь. Кажется, Гомер слишком увлекся носами.
— А разве о них не написано в книге? — спросил Гомер. — Зачем же тогда о них пишут? Значит, это важно.
— Мистер Маколей, — предложила мисс Хикс, — может, вы желаете произнести экспромтом речь о носах?
— Ну что ж, — сказан Гомер, — правда, «речь» для того, что я скажу, слишком громкое слово… но древняя история нас все-таки кое-чему научила.
Он продолжал с расстановкой и с подчеркнутым пафосом:
— У людей всегда были носы. В доказательство моего утверждения стоит лишь поглядеть на всех сидящих здесь, в классе.
Он оглядел своих соучеников.
— Носы, — изрек он, — кругом одни носы!
На секунду он умолк, раздумывая, что бы ему еще сказать на эту тему.
— Нос, — решился он наконец, — быть может, самая забавная часть лица. Он всегда смущал человечество, а хетты, наверно, потому и дрались со всеми на свете, что носы у них были такие длинные и кривые. Не все ли равно, кто изобрел солнечные часы: рано или поздно изобретут часы настоящие. Самое главное: у кого есть носы?
Затейник Джо слушал эту речь с глубочайшим интересом, восхищением и даже завистью. Гомер продолжал:
— Некоторые люди говорят в нос. Многие храпят носом, а избранные свистят или поют в нос. Кое-кого водят за нос, другие суют нос куда не следует. Носы откусывали бешеные собаки и киноактеры в душераздирающие минуты любовной страсти. Под самым носом захлопывались двери, и порой носы попадали в машинку для сбивания яиц и даже в радиолу. Нос неподвижен, как зуб, но, находясь на движущемся предмете — голове, — вынужден терпеть всяческие злоключения, поскольку его таскают повсюду, где он только мешает. Задача носа — пронюхать, не пахнет ли жареным, но люди порой воротят нос от чужих мыслей, поведения или внешности.
Он посмотрел на Хьюберта Экли и Элен Элиот — ее нос, вместо того чтобы задраться кверху, почему-то слегка повис книзу.
— Такие люди, — продолжал Гомер, — обычно задирают нос до небес, словно рассчитывают попасть в царствие небесное. Большинство зверей имеет ноздри, но лишь немногие из них имеют нос в подлинном смысле этого слова, и все же чувство обоняния сильнее развито у зверей, чем у человека, хотя у человека нос что надо.
Гомер Маколей глубоко вздохнул и решил закругляться.
— Главное свойство носа заключается в том, что он вызывает ссоры, войны, кладет конец испытанной дружбе и счастливым бракам. Ну а теперь смогу я пойти на стадион, мисс Хикс?
Хотя старенькая учительница древней истории и осталась довольна столь изобретательной речью на такую пустяковую тему, она не могла допустить, чтобы ораторское искусство помешало ее усилиям навести порядок в классе.
— Вы останетесь после уроков, мистер Маколей, — сказала она, — и вы тоже, мистер Экли. Теперь, когда мы покончили с вопросом о носах, я попрошу кого-нибудь высказаться о том, что было сегодня прочитано.
