Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела
— Кто бы я ни был, называть меня так ты не смеешь, — кричит Риптон и закусывает губу.
Дело принимало серьезный оборот. Ричард нахмурился и на минуту воззрился на своего обидчика. Потом он сообщил ему, что его так и следует называть и что он готов двадцать раз повторить это слово.
— Ну что же, попробуй, увидишь, что будет! — отвечает Риптон, качаясь и тяжело дыша.
С важностью, присущей только мальчишкам и тому подобным варварам, Ричард привел в исполнение свою угрозу, повторяя это слово должное число раз и акцентируя его так, чтобы повторение это не было монотонным, а презрение его и брошенный им вызов становились раз от разу сильнее. Риптон всякий раз кивал головой, как бы соглашаясь со счетом, который приятель его вел, и подтверждая тем самым претерпеваемое им глубокое унижение.
Сопровождавший их пес взирал на это странное зрелище, недоуменно виляя хвостом.
Ричард и в самом деле не больше и не меньше как двадцать раз повторил это мерзкое слово.
Когда унизительная кличка победоносно прозвучала в двадцатый раз, Риптон наотмашь ударил обидчика по лицу. Вслед за тем он тут же выпрямился; может быть даже, он сожалел о том, что сделал, ибо сердце у него было доброе, а так как Ричард в ответ только кивнул головою, как бы подтверждая, что получил от него удар, он сообразил, что зашел слишком далеко. Он, оказывается, недостаточно знал юного джентльмена, с которым имел дело. Ричард обладал неимоверною выдержкой.
— Драться здесь будем? — спросил он.
— Где хочешь, — ответил Риптон.
— Верно, лучше будет зайти чуть подальше в лес. Тут нам могут помешать.
И Ричард повел его вперед сдержанно и учтиво, чем немного охладил в Риптоне пыл, побуждавший его дать волю рукам. На опушке леса Ричард скинул курточку и жилет и, сохраняя до конца присутствие духа, принялся ждать, пока Риптон последует его примеру. Соперник его весь раскраснелся от волнения; он был старше и крупнее, но зато не так крепок, не так хорошо сколочен. Боги, единственные свидетели их поединка, решительно были против него. Ричард преисполнился присущей Феверелам решимости, и в глазах у него вспыхнул огонек, потушить который было отнюдь не просто. Его слегка приподнятые возле висков брови смыкались над правильным прямым носом; большие серые глаза, раздутые ноздри; твердо поставленные ноги и джентльменское спокойствие и готовность — вот что отличало нашего юного борца. Что до Риптона, тот пришел в замешательство и дрался, как школьник, — он ринулся на своего противника головой вперед и принялся молотить его, изображая собою ветряную мельницу. Он был неуклюж. Попадая в цель, он, правда, давал почувствовать свою силу, но ему не хватало уменья. Видя, как он кидается, моргает, пригибается к земле, пыхтит и крутит руками, в то время как решающий удар по противнику приходится между ними, вы убеждались, что им движет отчаяние и что он сам это знает. Он уже со страхом видел перед собою то, чего больше всего боялся: стоит ему сдаться, и ему будет под стать та унизительная кличка, которой его с презрением обозвали двадцать раз; нет, лучше уж умереть, но не сдаться; и он продолжал крутить свою мельницу до тех пор, пока не падал.
Бедный мальчик! Падал он часто. Больше всего его заботило то, как он будет выглядеть в чужих глазах — и он терпел поражение. Боги всегда покровительствуют какой-то одной из сторон. Царь Турн[10] был юношей благородным; однако Паллада была не с ним. Риптон был добрым малым, но уменья у него не было. Доказать, что он не дурак, он не мог! Стоит только призадуматься над этим, и станет ясно, что избранный Риптоном способ был единственно возможным, и любому из нас было бы до чрезвычайности трудно опровергнуть сказанное как-то иначе. Риптон вновь и вновь натыкался на уверенно направленный в него кулак; и если в самом деле, как он признавался себе в короткие свободные от ударов промежутки, бить его следовало так, как разбивают яйцо, то лишь счастливая случайность спасла нашего друга и не дала ему в это разбитое яйцо превратиться. Мальчики услыхали, что их зовут, и увидели направлявшихся к ним мистера Мортона из Пуэр Холла и Остина Вентворта.
Было провозглашено перемирие, они взяли свои куртки, надели ружья на плечи, быстрыми шагами пошли по лесу и остановились только после того, как миновали несколько полян и засаженный лиственницей участок.
Во время этой коротенькой передышки каждый стал вглядываться в лицо другого. Лицо Риптона от всех синяков и грязи изменилось в цвете и приобрело не свойственное мальчику свирепое выражение. Тем не менее, оказавшись на новом месте, он бесстрашно приготовился к продолжению поединка, и Ричард, чей гнев уже утих, не в силах был удержаться и спросил, не хватит ли с него того, что он уже получил.
— Нет! — вскричал его негодующий противник.
— Ну так послушай, — сказал Ричард, взывая к здравому смыслу, — устал я тебя лупить. Я готов сказать, что ты не дурак, если ты протянешь мне руку.
Риптон немного помедлил, чтобы посовещаться со своей честью, и та уговорила его воспользоваться представлявшимся случаем.
Он протянул руку.
— Ну ладно!
Они пожали друг другу руки и снова стали друзьями. Риптон сумел настоять на своем, а Ричард решительным образом одержал верх. Таким образом, они были квиты. Оба могли считать себя победителями, и это еще больше скрепляло их дружбу.
Риптон вымыл в ручейке лицо, прочистил нос и был снова готов идти за своим другом, куда тот его поведет. Они опять принялись охотиться на птиц. Оказалось, однако, что на угодьях Рейнема птицы исключительно хитры и упорно ускользают от их мастерских выстрелов; и вот они перешли на соседние владения, пытаясь найти пернатых попроще и начисто позабыв о законах, запрещающих охоту в чужих поместьях; к тому же им и в голову не пришло, что браконьерствуют они на земле пресловутого фермера Блейза[11], фритредера[12], человека, пользовавшегося покровительством Пепуорта и не питавшего ни малейшей симпатии к грифону между двумя снопами пшеницы, — человека, которому суждено сыграть немалую роль в судьбе Ричарда от начала и до конца. Фермер Блейз ненавидел браконьеров, а пуще всего соблазнявшихся незаконной охотой подростков, которые пускались на это скорее всего из простого бесстыдства. Заслышав то тут, то там выстрелы, он вышел посмотреть, кто это ворвался в его владения, и, убедившись, что это были именно мальчишки, поклялся, что проучит сорванцов и что ему решительно все равно, лорды они или нет.
Ричард подстрелил красивого фазана и восхищался своей добычей, когда перед ним выросла зловещая фигура фермера, недвусмысленно пощелкивавшего хлыстом.
— Хорошо поохотились, молодые люди? — в словах его звучала ирония.
— Какую мы дичь подстрелили! — с торжеством сообщил Ричард.
— Ах, вот как! — фермер Блейз предостерегающе щелкнул хлыстом. — Так вы хоть покажите.
— Надо сказать «пожалуйста», — вмешался Риптон, от которого не ускользнула подоплека всей этой иронии.
Фермер Блейз вздернул подбородок и злобно усмехнулся.
— Это вам-то еще говорить «пожалуйста», сэр? Послушай-ка, милый, у тебя такой вид, как будто тебе дела нет до того, что с твоим носом станется. Ты, вижу, облавщик бывалый. Послушай-ка, что я тебе скажу!
Тут он перешел к делу:
— Фазан этот мой! Отдавайте его сейчас же и проваливайте отсюда, негодяи вы этакие! Знаю я вас! — тон его сделался оскорбительным, и он принялся поносить Феверелов.
Ричард посмотрел на него широко открытыми глазами.
— Коли хотите, чтобы я вас отхлестал, стойте на месте, — продолжал фермер, — знайте, что Джайлз Блейз баловства не потерпит!
— В таком случае мы остаемся, — промолвил Ричард.
— Ладно же! Коли вы того хотите, так нате, получайте!
В качестве подготовительной меры фермер Блейз ухватился за крыло фазана, в которого оба мальчика отчаянно вцепились и удерживали его, — в руке у нападавшего осталось только крыло.
— Вот ваша дичь! — вскричал фермер. — Отведайте-ка хлыста. Баловства я не терплю! — И тут он с размаху принялся наносить им удар за ударом. Приятели пытались подойти поближе. Сохраняя расстояние, он, однако, продолжал немилосердно хлестать того и другого. В этот день фермер Блейз возжег огонь ненависти. Как мальчики ни храбрились, им то и дело приходилось корчиться от боли. Словно перед ними извивалась змея и нещадно их жалила, и от этого яда они обезумели. Может быть, унизительность того, что с ними происходило, они ощущали еще сильнее, но и боль сама была нестерпима, ибо у фермера была твердая рука и ему казалось, что всего этого еще мало, пока он не выбился из сил. Его и без того красное лицо еще больше налилось кровью. Наконец он остановился, и в это время в лицо ему полетело то, что осталось от фазана.
— Забирайте вашу поганую птицу! — вскричал Ричард.
