Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
– Помолвлен с вашей дочерью?
– Да.
– Вы уверены?
Эта фраза показалась сенатору Опэлу глупее некуда. Он самодовольно хихикнул.
– Вы и не спрашивали бы, если б видели их вместе. Я рад, что в наше циничное время еще можно наблюдать такую привязанность. Они просто поглощены друг другом. Им только бы целоваться, иначе они жить не могут. Мне нравится на это смотреть, – с чувством добавил сенатор. – Если молодые люди влюблены друг в друга, пусть и ведут себя соответственно. Таков мой девиз. Меня просто тошнит от нынешней идиотской моды – когда жених и невеста держатся так, будто до смерти наскучили друг другу. Ничего подобного между виконтом и моей дочерью нет.
– Какая прелесть!
– Да-да. Именно прелесть!
– Что же, значит, я ошиблась. Простите.
– Не за что, не за что!
– А не можете ли вы мне сказать, где гостиная? Полагаю, никто не станет возражать, если я напишу тут письмо?
– Ни в коем случае! А гостиная вон там, за портьерой.
– Благодарю.
Слегка поклонившись, красавица ушла, а сенатор Опэл, со слабым томлением по годам, когда он ни за что бы не допустил, чтобы такая девушка ушла из его жизни, последовал своей дорогой: припасть к источнику утешения, напитку Гюстава-филантропа. Хоть так мужчины, миновавшие возраст, когда любовь правит бал, могли ублажить душу.
2
Суп Слаттери сидел в кровати, читая «Алису в стране чудес». Когда вошел Пэки, он, чихнув, взял стакан, чтобы подкрепиться глотком горячего виски.
– Привет! – бросил Слаттери и показал книгу. – Читал эту книженцию?
– И часто. Где взял?
– В вестибюле подобрал. Забыл, наверное, кто-то. Послушай, может, ты сумеешь мне объяснить. Этот Белый Кролик. Что-то я его не понимаю. Чем он занимается?
– Спешит, по-моему, на чай с Королевой. Что-то в этом роде.
– А почему он тогда в деловом костюме и при часах?
– Н-да…
– Нет, – помотал головой Слаттери. – Так не бывает.
Он опять чихнул, и Пэки тревожно всмотрелся в него.
– Ты что, простуду схватил, что ли?
– Да уж точно.
– Жаль. Это осложняет дело. А я пришел просить, чтобы ты взломал для меня сейф сегодня ночью.
Слаттери был истинным спартанцем.
– Подумаешь, простуда! – легко отозвался он. – Ты что ж, считаешь, такая ерундовина меня остановит? Само собой, вскрою. Так ты выпроводил эту тетю из спальни?
– Мало того! Геджа там тоже не будет!
– Кр-расота! А как же тебе удалось?
– О, это долгая история, – нехотя отозвался Пэки. – Понимаешь, я показал необыкновенную мудрость и предприимчивость. Если тебе захочется назвать это гениальностью, тоже возражать не стану. Миссис Гедж перешла спать в спальню мужа, а мистер Гедж наглухо запрятан в одном местечке. Оставлю открытым для тебя окно гостиной. Тебе только и потребуется – войти и забрать. Непыльная работенка.
– Знаешь, непыльных для меня уже нет, – вздохнул Слаттери. – Раньше, бывало, чем заковыристее дело, тем мне больше по нраву. Джулия даже меня поддразнивала. А теперь я целиком за спокойную жизнь. Старею, видно. Если б сумел огрести где небольшой капиталец, чтобы ферму хватило купить, ушел бы от дел. Есть что-то такое в фермах… Коровы всякие, цыплятки…
И Слаттери мечтательно забылся. Потом какая-то неприятная мысль вторглась в его мечтания. Взгляд его загорелся.
– Слушай-ка, а я вот что хотел спросить. Насчет Шату этого…
– Да?
– Что это за тип там живет, с белыми волосами, черными бровями? Здоровила такой?
– A-а, так ты его видел? Это сенатор Опэл.
Пэки, пораженный, умолк на полуслове. У его собеседника вырвался свистящий вздох. Возможно, причиной явилось начинающееся воспаление легких, но больше походило на ярость сильного мужчины.
– Что?! – Слаттери дышал все так же странно и натужно. – Сенатор Опэл? Так ты для него хочешь раздобыть то канпраментирующее письмо?
– Да, для него самого.
– Брат! Все отменяется! Выхожу из игры!
– Да ты что!
– Ну нет! Не стану, даже ради тебя. Чтоб я вызволял этого сивого типа из передряги? Чем ему хуже, тем больше мне радости! Тонуть станет – кину ему утюг на голову!
Пэки впал в полнейшее недоумение. Он никак не мог разобраться в этом неожиданном всплеске эмоций.
– Но…
– Нет, – твердо повторил Слаттери. – Если этого типа опозорят, только рад буду. После того, что он со мной сотворил…
И в резких, цветистых фразах, перемежающихся случайным чихом, придающим рассказу дополнительную драматичность, Слаттери поведал историю своей ночи на открытом воздухе. Рассказывал он отменно: так и виделся подоконник, слышались порывы резкого ветра, свистящего вокруг его свисающих лодыжек, – и Пэки, слушая, чувствовал, как на него наваливается безнадежность. После такого происшествия нелегко будет уговорить настрадавшегося человека.
– Н-да, круто, – согласился он.
– Круто, – подтвердил, уныло чихая, и Слаттери. – Да, самое точное словцо. Вернее и не подберешь.
– Не будешь же ты дуться из-за таких мелочей?
– Как ты сказал? – переспросил Слаттери. – Мелочей?
– Это ж просто шутка.
– Шуточки, ничего себе!
Пэки спохватился, что выбрал не ту линию уговоров, и ударил по более личной ноте.
– Подумай обо мне! Ты ведь меня не подведешь, а?
Слаттери зашелся недоумением.
– Послушай, да при чем тут ты? Чего ты-то так распалился? Если этот дурила написал не то письмо, пускай сам и расхлебывает. Не пойму, каким ты тут боком?
– Понимаешь, у сенатора Опэла есть дочка. Она, конечно, очень расстраивается. Вот я и хочу ей помочь.
– А ты что ж, втюрился?
– Разумеется, нет!
Пэки брала досада, что его дружбу с Джейн, чисто платоническую, все истолковывают неверно. Сам он, конечно, знал, что между ними ничего нет, только рыцарственное желание помочь попавшей в беду знакомой – с его стороны, а с ее – естественная благодарность. Правда, разок-другой он ненароком погладил ей ручку и даже подержал минутку-другую, но ведь из чистой вежливости – точно так же он вел бы себя и с родной тетей, попади его тетя в беду. Пэки изо всех сил постарался растолковать это Слаттери.
– Ничего подобного! Мне просто ее жалко!
– Пожалей лучше старикана Опэла.
– Так ты не выручишь нас?
– Нет уж!
– Не могу поверить, – укоризненно сказал Пэки, – что передо мной действительно Суп Слаттери. Добрый, надежный старина Слаттери.
– Он самый! – заверил Слаттери.
– И ты решительно отказываешься?
– Да!
Пэки направился к двери. Он потерпел поражение.
– Да-а, – с бесконечной грустью вздохнул он, – это разбивает мне сердце. Надеюсь, больше никогда в жизни у меня не случится таких огорчений.
Надеялся он зря. Шагнув из лифта в вестибюль, Пэки узнал в красивой девушке, направлявшейся к нему, свою невесту.
3
Молодому человеку, помолвленному с красавицей и оказавшемуся вдалеке от нее, полагалось бы, неожиданно столкнувшись с невестой, испытывать одно чувство – ликование чистейшей воды. Однако чувства Пэки вряд ли подпадали под такую категорию. В ситуации, которая могла бы стать благодатным сюжетом не для одного поэта, чувство им владело одно – будто какой здоровяк-приятель крепко саданул его но носу.
Первой заговорила Беатриса:
– М-да. Что-то ты мне не слишком обрадовался…
При этих словах Пэки опомнился и сумел до некоторой степени воспользоваться своими умственными и физическими способностями. До полной ясности ума было еще далековато, но здравый смысл, доковыляв на подкашивающихся ногах до своего трона, подсказал: требуется выказать хотя бы малую толику сердечного восторга. И Пэки кинулся выказывать. Мозги у него пребывали еще в отупении от грянувшей катастрофы, но он все-таки ухитрился нежно улыбнуться.
– Я ужасно рад, – выговорил он. – Просто не ожидал, что… я имею в виду… понятия не имел…
– Да. Наверное.
– Когда же ты приехала?
– Сегодня днем.
Потихоньку Пэки обретал надлежащую форму. Всеми силами, понимал он, надо избегать малейших проявлений нечистой совести. В конце концов все не так уж и плохо. К счастью, у него есть в качестве алиби яхта. Беатрисе ни к чему знать, что обретался он после своего приезда не на «Летящем облаке». Манеры его, не вполне еще уверенные, стали все-таки гораздо непринужденнее.
– Нет, как чудесно, что ты сумела приехать! – воскликнул он. – Я так и надеялся, когда сообщил тебе в письме, что я тут. Но боялся, что ты не сможешь оставить дом. Как, кстати, ваши гости?
– Прекрасно.
– Много интересных?
– Весьма.
– А как домашние?
– Прекрасно.
– Как твой отец?
– Прекрасно.
– А мать? Как она?
– Прекрасно.
– А тетя Гвендолин?
Столь дотошная внимательность не тронула леди Беатрису, а только раздосадовала.
– Может, сэкономим время? Тебя удовлетворит, если я скажу сразу, что все в Уорблсе, до единого, поживают распрекрасно?
Пэки признал разумность такого предложения.
