Роберт Стивенсон - Собрание сочинений в пяти томах.Том 2
И вот наступил час Эллиса Дэкуорта.
Оглушенный, раздираемый противоречивыми чувствами, Дик сидел, впившись руками в спинку передней скамьи. Вдруг он заметил движение в толпе. Люди подались назад, глядя вверх и воздевая руки. Подняв голову, Дик увидел трех человек, которые, натянув луки, склонились с хоров. Взлетели стрелы, и, прежде чем толпа успела вскрикнуть, неведомые стрелки, как птицы, вспорхнули со своих жердочек и исчезли.
В церкви поднялся невообразимый переполох; священнослужители в ужасе повскакали со своих мест; музыка смолкла; колокола звонили еще несколько мгновений, но слух о беде скоро долетел даже до колокольни, и звонари, раскачивавшиеся на веревках, тоже прекратили свою веселую работу.
Прямо посреди церкви лежал мертвый жених, пронзенный двумя черными стрелами. Невеста упала в обморок. Возвышаясь над толпой, стоял разъяренный и застигнутый врасплох сэр Дэниэл; длинная стрела, трепеща, торчала из его левого предплечья; другая задела его темя, и по лицу струилась кровь.
Задолго до того, как начались поиски, виновники этого трагического происшествия прогремели по винтовой лестнице и скрылись через боковую дверь.
Несмотря на то, что Дик и Лоулесс были заложниками, они вскочили при первой тревоге и отважно пытались пробиться к дверям. Но им помешали тесно сдвинутые скамейки и столпившиеся в испуге священники. Они стоически возвратились на свои места.
Внезапно сэр Оливер, бледный от ужаса, поднялся на ноги и, указывая рукой на Дика, подозвал сэра Дэниэла.
— Вот Ричард Шелтон! — крикнул он. — О горький час! Он виновен в пролитой крови! Хватайте его! Прикажите его схватить! Ради спасения нас всех хватайте его и крепко свяжите. Он поклялся нас погубить!
— Где он? — проревел сэр Дэниэл, ослепленный гневом и горячей кровью, что струилась по его лицу. — Тащите его сюда! Клянусь крестом Холивуда, он раскается в своем преступлении!
Толпа расступилась, и стрелки хлынули на клирос.
Дика схватили, стащили со скамьи и поволокли за плеща по ступеням алтаря. Лоулесс сидел тихо, как мышь.
Сэр Дэниэл, отирая кровь и мигая, смотрел на своего пленника.
— А, — сказал он, — попался, дерзкий изменник! Клянусь самыми страшными клятвами, за каждую каплю крови, которая сейчас стекает мне в глаза, ты заплатишь стоном! Ведите его прочь! — продолжал он. — Здесь ему не место! Тащите его в мой дом! Я измучу пыткой каждый вершок его тела.
Но Дик, оттолкнув стражников, возвысил голос.
— Я в храме, — воскликнул он. — В священном храме! Сюда, отцы мои! Меня хотят вытащить из храма…
— Из храма, который ты осквернил убийством, мальчик, — перебил какой-то человек высокого роста, одетый в пышное платье.
— Где доказательства? — вскричал Дик. — Меня обвиняют в преступлении и не приводят ни одного доказательства. Да, я домогался руки этой девушки! И она, беру на себя смелость заявить об этом, благосклонно относилась к моим домогательствам. Ну и что ж? Любить девушку не преступление; добиваться ее любви тоже не преступление. Ни в чем больше я не виновен.
Дик так отважно настаивал на своей невиновности, что кругом раздался одобрительный ропот. Однако немало было и обвинителей, громко рассказывавших, как нашли его прошлой ночью в доме сэра Дэниэла, кощунственно переодетого монахом. Среди этой суматохи сэр Оливер внезапно указал на Лоулесса как на сообщника.
Его тоже стащили со скамейки и усадили рядом с Диком. Страсти разгорелись, и пока одни тащили пленников то туда, то сюда, чтобы помочь им убежать, другие ругали их и колотили кулаками. У Дика шумело в ушах, кружилась голова, точно он попал в бешеный водоворот. Но рослому человеку, который заговорил с Диком, удалось громкими приказаниями добиться тишины и восстановить порядок.
— Обыщите их, — сказал он, — нет ли у них оружия. Тогда мы узнаем об их намерениях.
У Дика не нашли никакого оружия, кроме кинжала, и это говорило в его пользу, пока кто-то услужливо не вытащил этот кинжал из ножен; кровь Пройдохи не успела на нем просохнуть. Приверженцы сэра Дэниэла заорали, но рослый человек повелительным жестом и властным взглядом заставил их замолчать. Однако, когда дошла очередь до Лоулесса, под его рубашкой нашли пук стрел, таких же, как те, которыми был убит злополучный жених.
— Ну, что вы теперь скажете? — сурово спросил Дика рослый человек.
— Сэр, — ответил Дик, — я нахожусь под защитой храма. Но по вашей осанке, сэр, я вижу, что вы человек важный и могущественный; на вашем лице я читаю знаки справедливости и благочестия. Вам я сдаюсь в плен добровольно и отказываюсь от своего права убежища в храме господнем. Убейте меня своею благородной рукой, но только не отдавайте во власть этого человека, которого я громогласно обвиняю в убийстве моего родного отца и в незаконном присвоении моих поместий и доходов. Вы своими ушами слышали, как он угрожал мне пытками еще тогда, когда я не был признан виновным. Вы поступите неблагородно, если выдадите меня моему заклятому врагу и старому притеснителю. Судите меня по закону и, если я действительно окажусь виновным, предайте меня милосердной казни.
— Милорд, — крикнул сэр Дэниэл, — зачем вы слушаете этого волка! Окровавленный кинжал уличает его во лжи.
— Ваша горячность, добрый рыцарь, — ответил высокий незнакомец, — свидетельствует против вас.
И вдруг невеста, которая только что очнулась и с ужасом глядела на эту сцену, вырвалась из рук тех, кто держал ее, и бросилась на колени перед рослым человеком.
— Милорд Райзингэм, — вскричала она, — выслушайте меня во имя справедливости! Меня насильно заточил здесь этот человек, похитив у родных. С тех пор я не видела ни жалости, ни утешения, никто не поддержал меня, кроме Ричарда Шелтона, которого теперь обвиняют и хотят погубить. Милорд, он был вчера ночью в доме сэра Дэниэла, он пришел туда из-за меня; он пришел, услышав мои молитвы, и не замышлял зла. Пока сэр Дэниэл был добр к нему, Ричард честно бился вместе с ним против «Черной стрелы»; но когда гнусный опекун стал покушаться на его жизнь и он, спасая жизнь, был вынужден бежать ночью из дома кровожадного злодея — куда было ему деваться, беззащитному и без гроша в кармане? И если он попал в дурное общество, кого следует винить — юношу, с которым поступили несправедливо, или опекуна, который нарушил свой долг?
Маленькая леди упала на колени рядом с Джоанной.
— А я, мой добрый лорд, — сказала она, — я, ваша родная племянница, могу засвидетельствовать перед лицом всех, что эта девушка говорит правду. Это я, недостойная, привела молодого человека в дом.
Граф Райзингэм слушал их, не говоря ни слова, и, когда они умолкли, он еще долго молчал. Потом он подал Джоанне руку, чтобы помочь ей подняться; впрочем, надо заметить, он не оказал подобной же любезности той, которая называла себя его племянницей.
— Сэр Дэниэл, — сказал он, — это в высшей степени запутанное дело; с вашего позволения, я возьму на себя расследовать его. Итак, будьте покойны. Ваше дело в надежных руках; его решат по справедливости. А сейчас идите немедленно домой и перевяжите свои раны. Сегодня холодно, и вы можете простудиться.
Он сделал знак рукой; усердные слуги, следившие за каждым его движением, передали этот знак дальше. Мгновенно снаружи резко завыла фанфара; через открытый портал стрелки и воины, одетые в цвета лорда Райзингэма, вошли в церковь, взяли Дика и Лоулесса и, сомкнув ряды вокруг пленников, увели их.
Джоанна протянула обе руки к Дику и крикнула: «Прощай!» А подружка невесты, нимало не смущенная явным неудовольствием дяди, послала Дику поцелуй со словами: «Мужайтесь, укротитель львов!» И в толпе впервые появились на лицах улыбки.
ГЛАВА V
ГРАФ РАЙЗИНГЭМ
Несмотря на то, что граф Райзингэм был самым важным вельможей в Шорби, он скромно обитал в частном доме одного джентльмена на окраине города. Лишь воины у дверей и гонцы, то приезжавшие, то уезжавшие, свидетельствовали, что в этом доме остановился знатный лорд.
Дом был тесен, и Дика заперли вместе с Лоулессом.
— Вы хорошо говорили, мастер Ричард, — сказал бродяга, — замечательно хорошо говорили, и я от души благодарю вас. Здесь мы в отличных руках; нас будут судить справедливо и, вернее всего, сегодня вечером благопристойно повесят вместе на одном дереве.
— Ты прав, мой бедный друг, — ответил Дик.
— У нас есть еще одна надежда, — сказал Лоулесс. — Таких, как Эллис Дэкуорт, — единицы на десятки тысяч. Он очень любит вас и ради вас самих и ради вашего отца. Зная, что вы ни в чем не виноваты, он перевернет небо и землю, чтобы выручить вас.
— Не думаю, — сказал Дик. — Что он может сделать? У него только горстка людей! Увы, если бы эта свадьба была назначена на завтра… да, завтра… встреча перед полуднем… мне оказали бы помощь, и все пошло бы иначе… А сейчас ничем не поможешь.
