Иоанн Златоуст - Творения, том 2, книга 1
Хочешь ли и от матери его узнать, сколь великим было благом изгнание из райского жилища? Рассмотри, что была Ева прежде, и чем стала после. Прежде она обольстителя дьявола, этого злого демона, почитала более достойным веры, нежели заповеди Божьи, и от одного взгляда на дерево попрала данный Богом закон; когда же изгнана была из рая, то, смотри, как она стала лучше и благоразумнее: она, родив сына, говорит: "приобрела я человека от Господа" (Быт. 4:1). К Господу тотчас прибегла та, которая перед тем презрела Господа; уже не природе приписывает плод свой, и не силе брака усваивает рождение сына, но признает Владыку природы, и Ему приносит благодарность за рождение дитяти. Та, которая прежде обольстила мужа, впоследствии и дитя свое научила, и дала ему такое имя, которое могло приводить ему на память дар Божий; а, родив еще другого сына, говорит: "Бог положил мне другое семя, вместо Авеля, которого убил Каин" (Быт. 4:25). Жена помнит о несчастии, и не ропщет, но еще благодарит Бога, и называет дитя по дару, доставляя ему в этом всегдашний предмет для научения. Так и в самом лишении Бог дал еще большие блага! Жена изгнана была из рая, но через изгнание приведена к богопознанию, так что приобрела больше, чем потеряла. Но если полезно было, скажешь, это изгнание из рая, то для чего и вначале Бог дал рай? Полезно это было, человек, по причине нашей беспечности, так как, если бы (прародители) были внимательны к самим себе, и признательны к Господу, и умели вести себя воздержанно и скромно, то остались бы в чести; но когда пренебрегли данным даром, тогда полезным оказалось изгнание. Для чего же вначале Бог дал (рай)? Для того, чтобы показать Свое человеколюбие и то, что Он готов всегда возвести нас в большую честь, но что мы сами виной всех наказаний и мучений своих, лишая себя, по беспечности, данных нам благ. И вот, как любящий отец вначале позволяет сыну своему жить дома и пользоваться всем отцовским; когда же увидит, что сын от этой чести стал хуже, лишает его стола и удаляет от своего лица, а часто выгоняет и из самого дома отцовского, чтобы он, по изгнании, сделавшись лучше от этого позора и бесчестия, показал себя достойным опять возвратиться (в дом) и получить отцовское наследство: так сделал и Бог. Он дал человеку рай, но, когда человек оказался недостойным, изгнал его, чтобы он, живя вне (рая) и в бесчестии, сделался лучше и благоразумнее, и затем оказался достойным возвращения. И вот, когда он впоследствии сделался лучше, Бог опять вводит его (в рай), и говорит: "ныне же будешь со Мною в раю" (Лук. 23:43). Видишь, что не только дать рай, но и изгнать из рая, было делом величайшей попечительности? Если бы человек не был изгнан из рая, то и не оказался бы опять достойным рая.
4. Это слово будем хранить в памяти всегда; распространим его, если хотите, и на предлежащий предмет. Бог дал всем общий язык: это дело Его человеколюбия. Люди не воспользовались даром, как должно, но уклонились в крайнее безумие. Он опять отнял данное; потому что если они и тогда, как имели один язык, впали в такое безумие, что захотели построить башню до неба, то не пожелали ли бы они ухватиться за самую вершину неба, если бы не тотчас были наказаны? Конечно, это было и невозможно для них, однако же, судя по намерению, они готовы были на такое нечестие. Все это предвидя, Бог, за то, что они не воспользовались, как должно, одноречием, разъединяет их в надлежащей степени разноречием. И посмотри на Его человеколюбие. "На всей земле был один язык", говорит, "и вот что начали они делать" (Быт. 11:1,6).
Для чего не тотчас приступил он к разделению языка, но прежде оправдывается, как бы готовясь судиться в судилище? Никто ведь не скажет Ему: что Ты сделал? – напротив, Он властен делать все, что только хочет. Однако же, Он, как будто подлежащий ответу, представляет оправдания, научая нас быть кроткими и человеколюбивыми. В самом деле, если Владыка оправдывается перед рабами, и при том оскорбившими (Его), тем более мы должны извиняться друг перед другом, хотя бы потерпели величайшие оскорбления. Смотри же, как Он оправдывается: "на всей земле был один язык и одно наречие, и вот что начали они делать" (Быт. 11:1,6). Как бы так сказал: никто, видя разделение языка, не поставляй этого Мне в вину; никто не думай, будто разноречие это введено в людях вначале. "На всей земле был один язык и одно наречие", но они не воспользовались даром, как должно. И чтобы ты знал, что Бог не столько наказывает за настоящее дело, сколько наперед исправляет будущее, выслушай следующие затем слова: "и не отстанут они оттого, что задумали делать" (Быт. 11:6). Смысл этих слов такой: если теперь они не потерпят наказания, и не будут остановлены при самом корне грехов, то нигде не остановятся во зле; это и значит: "и не отстанут они оттого, что задумали делать", – как бы так сказал: сверх этих, они сделают и другие, еще большие беззакония. Таков грех! Когда он не будет остановлен в самом начале, то, подобно огню, охватившему дрова, поднимается на несказанную высоту. Видишь, что, и уничтожение одноречия было делом великого человеколюбия? Бог поверг людей в разноречие, чтобы они не впали в большее нечестие. Итак, храните это слово в памяти, и да будет у вас всегда твердой и непоколебимой мысль, что Бог благ и человеколюбив, не только когда благотворит, но и когда наказывает, потому что и наказания Его и кары составляют величайший удел благодеяния, важнейший вид промышления. Итак, когда увидишь, что случились неурожаи, и язвы, и засухи, и наводнения, и беспорядочные перемены в воздухе, или другой подобный бич человеческой природы, то не изъявляй досады и негодования, но поклонись Творцу, подивись Его попечительности. Он делает это, и наказывает тело, чтобы вразумить душу. И это, скажешь ты, Бог делает? Да, Бог делает это; и пусть предстанет здесь весь город, пусть вся вселенная, я не побоюсь сказать это. О, если бы у меня был голос сильнее трубы и мог я стать на высоком месте и перед всеми воскликнуть и засвидетельствовать, что Бог делает это! Не по безумию говорю это, но имею на своей стороне пророка, который со мной восклицает и говорит: нет зла "в городе, которое не Господь попустил" (Амос. 3:6). Но так как слово "зло" имеет два смысла, то я и хочу сообщить вам точное его значение с той и другой стороны, чтобы вы, из-за двусмысленности названия перемешав самые предметы, не впали в богохульство.
5. Итак, есть зло – действительное зло, блуд, прелюбодеяние, любостяжание и бесчисленное множество пороков, достойных крайнего осуждения и наказания. Опять есть зло, а лучше сказать, не есть, а называется (злом), голод, язва, смерть, болезнь, и тому подобное: все это не может быть (истинным) злом, – потому я и сказал, что это называется только злом. Почему же? Потому, что если бы все это было злом, то не делалось бы для нас виной благ, не обуздывало бы гордости, не искореняло бы беспечности, не возбуждало бы нас к рачительности и не делало бы более внимательными к самим себе. "Когда Он убивал их", говорит Писание, "они искали Его и обращались, и с раннего утра прибегали к Богу" (Псал., 77:34). Зло разумеется здесь то, которое нас вразумляет, делает доблестными и более рачительными, приводит к любомудрию, а не то, которое достойно проклятия и осуждения; это не Божье дело, но изобретение нашего произволения, а то служит к уничтожению этого. Злом называется здесь страдание, причиняемое нам наказаниями, и называется так оно не по собственной его природе, но приспособительно к мнению людей. Так как мы привыкли называть злом не только воровство и прелюбодеяние, но и несчастья, то (Бог) назвал так страдание, применяясь к мнению людей. Так, вот что означают слова пророка: "бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы". Это же выразил Бог и через Исаию: "Я, Господь делаю мир и произвожу бедствия" (Иса. 45:7), злом называя и здесь бедствия. На это зло делает намек и Христос в Евангелии, когда говорит ученикам: "довольно для [каждого] дня своей заботы" (Мф. 6:34), т. е. огорчение, беспокойство. Итак из всего видно, что злом (Бог) называет здесь наказания, и что эти наказания Сам Он насылает на нас, являя в них важнейший вид Своего Промысла. И врач не только тогда достоин хвалы, когда выводит больного в сады и луга, или в бани и купальни, или когда предлагает ему роскошный стол, но и когда заставляет его оставаться без пищи, мучит голодом и томит жаждой, – когда приковывает к постели, и дом делает темницей, лишает больного самого света и закрывает комнату со всех сторон завесами, – когда подвергает его и сечению, и жжению, и предписывает горькие лекарства: и тогда он тот же врач. Поэтому, не странно ли – того, кто причиняет столько неприятностей, называть врачом, а Бога, если он сделает одну такую неприятность, например, наведет голод, или смерть, хулить и не признавать Промыслителем вселенной? А Он-то один и есть истинный врач душ и тел. Потому-то часто Он, приняв в Свое попечение нашу природу, которая скачет от полноты счастья, а между тем одержима греховной горячкой, избавляет ее от болезней – бедностью, голодом, смертью, и другими бедствиями, и иными, какими Сам знает, врачевствами. Но, скажешь, одни бедные чувствуют голод? Нет, Он наказывает не одним голодом, но и другими бесчисленными бедствиями. Бедного Он часто вразумляет голодом, а богатого и в изобилии живущего – опасностями, болезнями и преждевременными смертями, потому что Он изобретателен и имеет различные врачевства для нашего спасения.
