Пэлем Вудхауз - Том 6. Лорд Эмсворт и другие

— Спасибо, — сказал умиротворенный граф. — Славно, славно, славно. Пишу в Шропширское, Херфордширское и Южноуэлское общество.

— День рождения? — осведомился Галли.

— А? Кажется, нет. Вчера пришло от них письмо, очень лестное. Просят выступить. Ой, Господи! — вдруг всполошился он. — Цилиндр надеть придется?

— Конечно.

— А воротничок?

— Помилуй, Кларенс, не в пижаме же выступать! Лорд Эмсворт об этом подумал.

— Да, ты права, не в пижаме. Воротничок в такую погоду!

— Noblesse oblige, — заметил Галли.

— А?

— Галахад хочет сказать, что положение налагает определенные обязанности.

— Именно, — сказал Галли. — Порази этих свиноводов. Фрак, цилиндр, воротничок — и они подумают: «Да, графы — это тебе не кот начхал!» Если же они увидят тебя в обычном обличье, они, скорее всего, восстанут. Порази их, плени, ослепи, как Соломон — царицу Савскую.[98] Разве это выполнимо в куртке с продранными локтями?

— И в брюках, которые очень давно не гладили, — прибавила леди Констанс. — Вылитый бродяга. Что о тебе подумала миссис Бенбери?

— Она подумала, что я вылитый бродяга?

— Сказала она, чтобы ты не пил?

— Нет. Нет. Не припомню.

— Тогда еще ничего. Прелестная женщина, Кларенс.

— Очень красивая.

— Вы с ней подружились, вроде бы.

— Да, да, да!

— Прекрасно, — сказал Галли, подходя к окну. — Я вот говорил Конни, что вы мне напомнили двух… Эй, что это?

— В чем дело, Галахад?

— Какой-то человек на террасе.

— Человек?

— Посмотри.

Лорд Эмсворт тоже подошел к окну.

— Где? Я не вижу… А, я не туда смотрел. Это не какой-то человек. Это мой секретарь.

— Не знал, что у тебя есть секретарь.

— И я не знал.

— Пойди поговори с ним.

— Я с ним говорил. Знаешь, как я боюсь секретарей, а этот мне понравился. Ты подумай, какая удача! Не успели мы познакомиться, а он говорит: «Лорд Эмсворт, вас часом не интересуют свиньи?» Я говорю: «Интересуют. А вас?» — «Это просто страсть. Я, — говорит, — всем надоедаю», и как стал рассказывать! Многого и я не знал. Особенно про свиней в Древнем Египте. Они умножали урожай и усмиряли злых духов.

— Большего и ждать незачем!

— А во времена Колумба…

Леди Констанс ударила ладонью по столику.

— Кларенс!

— А?

— Уходи!

— Э?

— Я пришла отдохнуть. Что, одной побыть нельзя?

— Идем, Кларенс, — сказал Галли. — Конни беспокоится. Мы ей неприятны. Побеседуем лучше с твоим одаренным секретарем. Как его зовут?

— Кого?

— Одаренного секретаря.

— Какого?

— Кларенс, — сказал терпеливый Галли, — у тебя новый секретарь. Правильно?

— Да, да, да, да!

— Так вот, я хочу узнать, как его зовут.

— А, зовут! Зовут. Да, да… Забыл.

— Смит? Джонс? Браун? Чомли-Марджорибенкс? Вавасур-Далримпл? Планкет-Дрэгз-Планкет?

Девятый граф задумался.

— Нет… А, вот! Джералд Вейл.

— Вейл?

— Да. Джералд. Он просил, чтобы я называл его Джерри. Дверь как раз закрывалась, и пронзительный женский крик они сочли ее скрипом.

Дойдя до конца коридора в приятной беседе о цилиндрах, секретарях и недостатках Конни, братья разошлись, старший — в библиотеку, к книге о свиньях, младший — в парк, отдышаться.

Отдышаться ему было нелегко. Конечно, на свете может быть несколько Джералдов Вейлов, но скорее всего это не так. По-видимому, Пенни каким-то коварством заполучила его сюда, восхищая Галли своей предприимчивостью. Да, в новом поколении что-то есть, думал он. Там, где Эмелины и Эрментруды его юности уронили бы в разлуке слезу и вышли в конце концов за угодного семье человека, современные Пенелопы берут дело в свои руки.

Именно те черты, которые побуждали Констанс, Дору, Джулию или Гермиону поджимать губы при его имени, были причиной тому, что он все еще восхищался, гордясь, что такая девушка почтила его своей дружбой, когда наткнулся на что-то твердое.

— Простите, — сказал Джерри.

— Не за что, — ответил Галли. — Совершенно не за что. На близком расстоянии герой мечтаний ему понравился.

Для писателя Джерри был просто мил; писатель, как правило, похож на рыбу, а иногда — на птицу, причем непременно хищную. Тут и говорить не о чем; а вот у Джерри лицо было вполне приятное. Мы не скажем, что его краса послала в море сотни кораблей,[99] но в сумерках он бы мог воздействовать на один кораблик. Словом, Галахад понял, почему Пенни назвала его тюпочкой. Да, его можно было отнести к этому немногочисленному сообществу.

— О, здравствуйте, мистер Трипвуд! — сказал тем временем Джерри. — Вы меня не помните? Нас познакомил адмирал Биффен.

Галли действительно его не помнил, но звук благородного имени пробудил его от раздумий, словно боевая труба.

— Вы знаете Рожу Биффена?

— Всю свою жизнь. Они очень дружат с моим дядей, майором Бэшемом.

Это имя Галахад почитал не меньше, чем имя адмирала.

— Пробка Бэшем ваш дядя? Ой, Господи, как сказал бы мой брат Кларенс. Мы с ним тоже дружны.

— Да, он часто о вас говорил.

— Просто Дамон и… ну, этот. Я как-то привел ему свинью в спальню.

— Вот как? Зачем?

— Так, пришло в голову. Мы с Булкой Бенджером привели эту свинью. Не знаю, что дальше было, наутро я уехал. Пробка Бэшем! Помню, он бросил бифштекс в одного типа. Так и лег. Все гадали, встанет ли. Ну, как он?

— В полном порядке.

— Мы с Рожей говорили о нем две недели назад. Рожа тут был. Не в замке — он не выносит мою сестру Констанс. Я снял для него домик. Он как-то подпортился, и я подумал, ему нужен сельский воздух. Но ничего не вышло. Много шума. Какие-то насекомые в саду, пируют до утра. В общем, уехал в Лондон. Говорит, там хоть отдохну. Я без него скучаю. Он вам не рассказывал, как мы…

Галли остановился. История была хороша, но и он — добр, а потому пожалел молодого человека.

— Но я вас задерживаю. Вы хотите найти Пенни. Да, я все про вас знаю, — сказал Галли, заметив, что его новый друг подскочил, словно его припекли сзади утюгом. — Она мне рассказала.

Джерри немного успокоился. Он не был уверен, вынесет ли он мысль о том, что кто-то посвящен в их тайну, но приятный незнакомец держался уж очень благожелательно.

— Когда мы с вами встретились, — продолжал Галли, — я как раз думал, какая она замечательная девушка, если ей удалось обойти мою сестру Констанс. Устроила вас секретарем, а та ничего и не подозревает! Редкий ум.

— Пенни не знает, что я здесь.

— То есть как?

— Меня устроила одна знакомая, Глория Солт.

— Глория Солт? А, помню! Она скоро приедет.

— Она приехала. Она меня и подвезла. Мы старые друзья. — Джерри не знал, открыть ли все, но решил открыть. — Она подумала, что, если я буду служить у лорда Эмсворта… Пенни вам говорила о моих планах?

— Говорила. Она даже просила у меня две тысячи.

— О, Господи, не надо было…

— Надо. Никто никогда не предполагал, что у меня есть такие деньги. Очень приятно. Да, я знаю про курорт, идея мне нравится. Вопрос, как всегда, в деньгах. Есть у вас планы?

— Я как раз хотел сказать. Глория…

— А то, если совсем некого попросить, обратитесь к моему брату Кларенсу.

— Так Глория как раз…

— Брат мой Кларенс — человек удивительный. У него одна страсть, одна мечта — свиньи. Только что он говорил, что вы очень много о них знаете. Вы его просто поразили своей эрудицией…

— Понимаете, как раз…

— И вот я подумал: когда вы с ним подружитесь, раскошельте его, не бойтесь. Конечно, — прибавил Галли, заметив, что глаза у его собеседника почти совсем вылезли, — вам это кажется странным. Причудливым. Необычным. Поверьте, я знаю Кларенса! Да, при обычных обстоятельствах разговаривать с ним нелегко, но ради собрата-свинофила он очнется. Сами увидите.

Джерри лопался от всяких чувств, как Пробуждающаяся Душа.

— Какое совпадение! — сказал он. — Именно это советовала мне Глория.

— Раскошелить Кларенса?

— Она для того и устроила меня в замок.

— Неглупая девушка.

— О, да! Очень умная. Глория…

Джерри замолчал. Лицо его озарилось, словно кто-то повернул выключатель. Обернувшись, чтобы понять причину, Галли увидел, что идет Пенни.

— А! — глубокомысленно сказал он. Беспримесной радости мешало только то, что она была не одна. Рядом с ней шел высокий, поразительно стройный человек, такой красивый, что лишь небрежность киношаек уберегла его от экрана. Галли встречался с ним две недели за столом и потому знал, что это — Орло, лорд Воспер.

Пенни глядела невесело, да и то в землю, и Галли заподозрил, что дело не в девичьей задумчивости. Он радушно окликнул ее, она подняла взор и побледнела, напомнив достопочтенному Галахаду, как некая Мэйбл, гуляя с ним в саду, на приеме, лет тридцать назад, внезапно ощутила, что по спине у нее ползет гусеница.