Перед бурей. Шнехоты. Путешествие в городок (сборник) - Юзеф Игнаций Крашевский
Как сон прошло видение, собирался идти дальше.
Кто-нибудь подумал бы, что Янек, видя наступающую ночь, набрался разума и поспешил по совету отца в монастырь; он, может, и имел желание это сделать, но в этом шуме он обманулся и внушил себе, что когда столько людей не спят, ночи быть еще не может, только так потемнело. Итак, он снова шёл улицей, но вздыхая по тому свету, которого немного видел, и из которого так скоро его выгнали.
Идёт, идёт, идёт, идёт, каждый шаг чудеса. Там в воздухе горит лампа, неизвестно каким чудом подвешенная; остановился посмотреть, как это там висит, зацепился снова, конь его задел, ушибся, уступил… Там снова увидел при каких-то ясных, светлых, светящихся шарах, выглядящих как полная луна и совсем не похожих на сальные свечи, какой-то дивный магазин! В магазине чудеса! Янек приблизился и остановился как вкопаный. Он считал в голове, сколько это все может стоить; хоть цены этих вещей не знает, начинает мечтать, что бы себе купил, если бы имел деньги. Видя там какие-то игрушки, пояса, ленты, материи, шелка, золотые вещи, дивные инструменты, королевские наряды, Янек начинает размышлять, как это отец его и мать, и он, и вся деревня могли жить так долго и обходились без этого всего. Для чего служить могут эти вещи, без которых полмира живёт и по ним не тоскует? На разрешение этой глубокой задачи Янку не хватило принципа и, ища его, так задумался, что не заметил, что купец, выливающий стакан грязной воды, плеснул ею ему в лицо и на одежду. Тот крикнул и убежал что есть духу от этого дьявольского магазина. Столько его уже неприятных случайностей встретило, что начал плакать над собой сердечно, сел на камни и зарыдал, а люди идут и идут.
– Если бы так у нас было, – подумал он, – о, Боже мой, кто-нибудь спросил бы, чего я плачу, накормил бы и утешил!
Затем послышался голос:
– Чего, дурак, сидишь на дороге и плачешь? Пошел бы куда-нибудь в угол.
В страхе, не оглядываясь, Янек хотел уже бежать, когда его схватили за руку; стоял перед ним с большой палкой, толстый как вол мужчина и, ковыряясь в зубах, смотрел ему в глаза.
– Ну, рассказывай! – сказал он.
Янек глотал слезы, но через минуту, когда у него язык пришёл в нормальное состояние и мысли собрал в кучу, рассказал ему всю историю этого несчастного дня. Старик громко смеялся, брался за бока, слушал, расспрашивал и надрывался от смеха.
– А! Это предивно, – воскликнул он, – это превосходно! Забавный!
Не мог Янек понять, что было в этом всём предивного и превосходного, но не мог посчитать толстяку за зло его весёлости, потому что после оконченной истории он достал из кармана злотовку, дал ему её и, свистя, пошел своей дорогой.
Это первый раз его встретило что-то хорошее, первый раз, хоть отругав и посмеявшись, кто-то над ним сжалился; Янек, как энергичный парень, набрался мужества и, посвистывая, взявшись за бока, пошёл дальше.
Костёла не видать, но в трех шагах стоит на пороге открытой двери девушка! Такая бестия красивая, что от неё глаз не оторвать… совсем немного похожая на ту, что с утра задержала его у ручья. Где там! В сто тысяч раз красивее, личико словно алебастр, щёчки как цветущие розы, глаза чёрные как у цыганки… хоть в ад за ней! А как одета!
Красное платье, золотой пояс! В волосах светятся камешки, точно капли росы на цветах. Янек аж шапку снял перед ней, посмотрел, вздохнул, хотел идти дальше, но она рассмеялась и остановила его словом:
– Добрый вечер, ладный хлопчик!
“Что это? Она знает меня, вижу”, – сказал себе Янек и начал, приблизившись, присматриваться к ней.
Казалось, будто он уже где-то ее видел, во сне или наяву, но припомнить не мог, а та ему зубки показывает, что дал бы себя съесть ими. Мальчик ищет слова для ответа, а что ему придёт на конец языка, то устыдится и проглотит.
– Добрый вечер, – повторила девушка, – чего ты плакал? Что тебе этот пан давал? – спросила она снова, улыбаясь сквозь белые зубки, цедя улыбку, как через сито.
Янек по-прежнему хотел, а не мог ответить, девушка песенку затянула, головкой кивала и ножкой топала, он хотел идти дальше, но чувствовал, будто его на верёвке держала.
Девушка-волшебница! Казалось, стоит специально, чтобы искушать беднягу; то выставит кончик ножки, то руку по локоть покажет из широкого рукава, то шейку вытянет, то вздохнёт, чтобы грудь разволновать. Дьявол – не женщина! Неохотно опёрлась о дверь, поёт песенку, и какую.
Хлопчик-яблочко – Хлопчик дорогойЧего слезы в глазах твоих стоят?Эта улыбка для уст твоих украшение.Не плачь… твоя… буду твоя!!Точно специально для него! Янек уже думает, как бы к ней приблизиться, и не заметил, как коснулся её руки, как его ладонь гореть начала, как скользнул к двери, как нагнулся к устам… почувствовал дыхание, атмосферу безумия… утонул в чёрных глазах, слух, сознание, память потерял и собой быть перестал, а стал ею только.
Затем старая склочница, баба или дьявол, как выбежит из коридора, как стукнет его метлой по голове, девушка крикнула и исчезла, мечта прошла, синяк и боль остались… двери перед носом его захлопнулись… а наконец… что хуже, ни одной злотовки в кармане не осталось.
– А! – подумал Янек. – Когда так, знаю я вас теперь, пойду уже просто в монастырь, к куму Яну, лишь только дорогу найти… но где дорога?
На четыре стороны света идут четыре улицы, четыре ветpa свистят, четыре видно костела, четыре света… мудрено тут найти дорогу. Янек поскребыхал голову.
– Вот тебе путешествовать ночью.
По улице шел старый нищий с лирой, сгорбленный, с палкой, борода по пояс, торбы до колен, голова лысая как дыня, но зажмуренные глаза, я сказал бы, как у того дровосека; дрожь проняла мальчика, всё же предпочитал спросить своего бедняка, чем пана, и, приблизившись, вежливо сказал:
– Отец мой, где дорога к костелу, что строят?
– А вот, прямо, – сказал старик и пошел.
Янек уже двинулся, затем подошёл кто-то молодой, напевающий что-то под носом; он услышал, видно, вопрос и ответ, потому что произнес:
– Старый глупец, необычайно старый… что он имеет в голове! Двигайся налево!
Янек остановился, подошёл третий.
– Смеются над тобой, иди вправо, мой дорогой.
Подошел
