Чарльз Диккенс - Барнеби Радж
Любопытно было и то, что, когда бы Хью ни опустил глаза, он видел, как протягивалась чья-то рука и, сунув бумажку в карман или в руку стоящего рядом человека, исчезала так внезапно, что невозможно было уследить за ней. И ни на одном из окружающих лиц быстрый взгляд Хью не мог уловить ни малейшего смущения или удивления. Он то и дело замечал у себя под логами такие листки, как тот, что он прятал за пазухой, но Деннис шепотом приказывал ему не поднимать их, даже не смотреть на них. И они проходили, не трогая ни одного.
Прослонявшись таким манером перед парламентом и по всем окрестным улицам чуть не два часа, друзья повернули обратно, и Деннис спросил у Хью, что он думает обо всем виденном и готов ли принять участие в жарком деле, если дойдет до этого.
— Чем жарче, тем лучше, — ответил тот. — Я на все готов.
— Я тоже, — объявил его новый знакомый. — И не мы одни, таких много.
Они скрепили свои слова рукопожатием, торжественной клятвой и градом ужасных ругательств по адресу папистов.
Так как после столь долгой прогулки им захотелось промочить горло, Деннис предложил пойти вместе в «Сапог», где всегда имеется веселое общество и крепкие напитки. Хью охотно согласился, и они, не теряя времени, отправились туда.
Дом, в котором помещался трактир под вывеской «Сапог», стоял одиноко среди пустырей, за Приютом для подкидышей. В те времена это было довольно пустынное место, а по вечерам и совсем безлюдное. Трактир стоял в стороне от проезжих дорог, в конце темного и узкого проулка, так что Хью был очень удивлен, застав здесь довольно многочисленную компанию, которая выпивала и бурно веселилась. Еще больше поразился он, когда увидел здесь знакомые лица — почти всех тех, кого приметил сегодня в толпе перед парламентом. Но Деннис при входе шепотом предупредил его, что в «Сапоге» но принято проявлять излишнее любопытство, и потому Хью ничем не выдал своего удивления и сделал вид, что никого здесь не знает.
Когда им подали вино, Деннис первым делом громко провозгласил тост за здоровье лорда Джорджа Гордона, председателя Великого Протестантского Союза, и Хью с надлежащим воодушевлением поддержал этот тост. Находившийся среди посетителей скрипач, признанный менестрель этой почтенной компании, тотчас заиграл шотландскую плясовую, да так лихо, что Хью и его приятель, бывшие уже под хмельком, разом, словно сговорившись, вскочили с мест и, к великому восторгу зрителей, исполнили какой-то импровизированный антипапистский танец.
Глава тридцать девятая
Еще не затихли аплодисменты, вызванные пляской Хью и Денниса, и оба танцора не успели отдышаться после столь неистовых упражнений, как честная компания получила подкрепление: в трактир прибыли новые посетители, отряд «Непоколебимых», встреченный самыми лестными знаками внимания и уважения.
Командиром этого маленького отряда — он состоял только из троих людей, включая командира, — был наш старый знакомый, мистер Тэппертит, чье бренное тело с годами как будто еще усохло (особенно поражали худобой его ноги), зато дух окреп, а чувство собственного достоинства и уважение к себе возросли до гигантских размеров. Самому ненаблюдательному человеку бросалось в глаза это состояние души бывшего подмастерья, ибо оно безошибочно и ярко сказывалось в его величавой походке и горящем взоре, о нем с потрясающей выразительностью свидетельствовал и вздернутый нос, который Сим с глубочайшим презрением воротил от всего земного и устремлял к небесам, родине высоких душ.
Мистер Тэппертит, как вождь и глава «Непоколебимых», явился в сопровождении двух адъютантов: один был товарищ его юности, долговязый Бенджамен, другой — Марк Джилберт, в былые времена принятый в Общество Рыцарей-Подмастерьев и работавший у Томаса Керзона на Голден-Флис. Оба эти джентльмена, как и Тэппертит, уже освободились от кабалы ученичества и работали по найму, как свободные ремесленники. Смиренно соревнуясь со своим славным вождем, отважные молодые люди мечтали сыграть выдающуюся роль в великих политических событиях. Этим объяснялась их связь с Протестантским Союзом, которому в их глазах придавало вес имя лорда Джорджа Гордона, и это привело их сегодня в «Сапог».
— Рад видеть вас, джентльмены! — начал мистер Тэппертит и снял шляпу жестом великого полководца, приветствующего свои войска. — Милорд просил меня передать вам привет, оказав этим честь и мне и вам.
— Вы видели милорда? — спросил Деннис. — Я тоже встретился с ним сегодня.
— Да, сэр. После закрытия мастерской мне пришлось отправиться по делам в кулуары палаты, там-то я с ним и встретился, — пояснил мистер Тэппертит, когда он и его адъютанты уселись. — Как поживаете?
— Весело живем, друг, весело! — отозвался Деннис. — А вот вам и новый брат, записан по всем правилам, черным по белому, мистером Гашфордом. Он для нашего дела — находка. Хват! Люблю таких. Поглядите-ка на него! Ну, что скажете — хорош? — воскликнул он, шлепнув Хью по спине.
— Не знаю, хорош или нет, — сказал Хью, с пьяной удалью размахивая рукой. — Но я для вас самый подходящий человек. Ненавижу папистов, всех до единого. Они меня ненавидят, а я — их. Они мне вредят, чем только могут, а я им постараюсь насолить как только смогу Ура!
— Ну? — сказал Деннис, обводя всех взглядом, когда затихли раскаты громового голоса Хью. — Видали вы когда-нибудь такого боевого молодца? Знаете братцы, что я вам скажу? Исходи мистер Гашфорд хоть сотню миль н завербуй хоть полсотни людей, все они вместе и в подметки не будут годиться этому одному.
Большинство безусловно согласилось с таким мнением и выражало Хью доверие весьма выразительными кивками и подмигиваньем. Мистер Тэппертит со своего места созерцал Хью долго и молча, воздерживаясь от чересчур поспешного суждения, потом придвинулся к нему поближе, «пронзил» его взором и, наконец, подошел к нему вплотную и отвел в сторону, в темный угол.
— Послушайте, — начал он, напряженно морща лоб. — Я, кажется, где-то уже встречал вас?
— Не знаю, — ответил Хью своим обычным небрежным тоном. — Может, и встречали. Ничего тут нет удивительного.
— Но это же очень легко проверить, — возразил Сим. — Посмотрите-ка на меня. Вы-то меня, видели? Если видели когда-нибудь, так вряд ли могли забыть. Глядите хорошенько, не бойтесь, никакого вреда вам не будет. Ну?
Ободряющий тон мистера Тэппертита и его заверения, что Хью может его не бояться, сильно насмешили Хью. Он не мог даже разглядеть стоявшего перед ним человечка, потому что закрыл глаза в приступе бурного хохота, потрясавшего его могучее тело. Он хохотал до колик.
— Будет! — сказал мистер Тэппертит, немного раздраженный столь бесцеремонным поведением. — Так вы меня знаете или нет?
— Нет! — крикнул Хью сквозь смех. — Ха-ха-ха! Не знаю, но очень хотел бы поближе познакомиться.
— А я готов держать пари на целых семь шиллингов, что вы служили конюхом в «Майском Древе», — сказал мистер Тэппертит. Скрестив руки и широко расставив ноги, он стоял перед Хью как вкопанный и смотрел ему в лицо.
Услышав эти слова, Хью открыл глаза и с величайшим изумлением уставился на мистера Тэппертита.
— Да, так оно и есть, — продолжал тот, со снисходительной шутливостью подталкивая Хью. — Мои глаза меня никогда не обманывают, они могут обмануть разве только какую-нибудь молодую леди. Ну, узнаете?
— Гм… Да вы, кажись… — Хью нерешительно умолк.
— Кажись? А вы все еще не уверены? Гейбриэла Вардена помните?
Разумеется, Хью помнил Гейбриэла Вардена. И Долли Варден тоже — но этого он не сказал мистеру Тэппертиту.
— А помните, как вы пришли к нему в дом, когда я еще служил у него подмастерьем, справиться насчет одного бездельника, который удрал, оставив безутешного отца в полном отчаянии и все такое? Помните? — спросил мистер Тэппертит.
— Конечно, помню! — воскликнул Хью. — Значит, вот где я вас видел.
— Еще бы! Я думаю, видел. Хорош был бы этот дом без меня! А помните, как я вообразил, будто вы — друг того бродяги, и чуть было не затеял с вами ссору, но когда оказалось, что вы его смертельно ненавидите, предложил вам выпить со мной? Неужто не помните?
— Помню, помню!
— Вы и теперь питаете к нему такие же чувства? — допытывался мистер Тэппертит.
— Еще бы! — прорычал Хью.
— Вот это речь настоящего мужчины! И я охотно пожму вам руку, — объявил мистер Тэппертит и немедленно перешел от слов к делу, а Хью с готовностью откликнулся на его любезность, и они торжественно, с подчеркнутой сердечностью, пожали друг другу руки.
— Оказывается, мы с этим джентльменом старые знакомые, — сказал мистер Тэппертит, обращаясь ко всему обществу. Затем он снова повернулся к Хью.
— И вы с тех пор больше ничего не слыхали об этом мерзавце?
— Ничего, — ответил Хью. — И не желаю о нем слышать и вряд ли услышу. Надеюсь, он давно сломал себе шею.
