Эрих Мария Ремарк - От полудня до полуночи (сборник)
Не являются ли такие действия властей проявлением симпатии к нацистам и их приспешникам и откровенного презрения к жертвам? Или это знаковое явление? Рассмотрим еще один пример. В 1945 году один полковник был приговорен к пятнадцати годам тюремного заключения – за несколько дней до того как американцы заняли городок Пенцберг, он приказал расстрелять бургомистра и заодно шестерых жителей, пытавшихся предотвратить бессмысленное уничтожение нацистами принадлежащего городу рудника. Полковник подал апелляцию. В 1956 году суд в Мюнхене оправдал его на том основании, что военнослужащий руководствовался приказом. Оправдательных приговоров такого рода становится все больше. Приказ снова оказывается достаточным основанием для оправдания содеянного. Все чаще в прессе появляются сообщения о бывших нацистах и их пособниках, которые выдвинуты на важные политические посты. Вызывающий всеобщую ненависть генеральный прокурор Гитлера предложил не расстреливать, а повесить участников покушения на фюрера от 20 июля 1944 года. Он лично присутствовал при казни, а теперь живет припеваючи на свою пенсию. Комендант пресловутого концлагеря Штутгоф недавно был осужден на «целых» пять лет тюрьмы за убийство 150 человек. Заметим, что ему было зачтено предварительное заключение – в итоге примерно по десять суток за каждое убийство. Город Киль, в 1945 году осудивший адмирала Редера как военного преступника, лишил его права почетного гражданина города, но в 1956 году пересмотрел свое же решение. Выходящих из тюрем военных преступников встречали колокольным звоном, букетами цветов и торжественными речами, как мучеников.
Представитель военно-морского флота в новом германском бундесвере несколько недель тому назад выступил с речью перед военными моряками в Вильгельмсхафене. В ней он назвал осужденных как военных преступников адмиралов Дёница и Редера образцом, достойным подражания, подчеркнув, что «наши бывшие верховные военачальники отличаются незапятнанной репутацией». Уж не ослышались ли мы? Нет, все правильно. Это произнес шеф военно-морского отдела нового демократического федерального ведомства вооруженных сил Бланк. К счастью, волна негодования в бундестаге заставила этого несколько поторопившегося господина уйти в отставку. Однако остается вопрос, каким образом он оказался на столь важном посту.
Заключительной фразой, прозвучавшей в фильме «Последний акт», стало: «Будьте бдительны!» Наверное, не стоит принимать так близко к сердцу приведенные здесь примеры. Ведь большая часть немецкого народа хочет мира и демократии, ему здорово досталось от Гитлера и его союзников. Однако реакцию преждевременно списывать со счетов. Она действует подспудно и активизируется в ожидании своего часа. В ее рядах не только прежние нацисты; вместе с ними те, кто помогал им прийти к власти, кто ничего не сделал, чтобы воспрепятствовать этому, когда их еще можно было остановить; те, кто лжепатриотизм ставил выше понятия личности и ответственности, сотрудничая с нацистами в своих корыстных целях. Будем же уповать на Бога, что они никогда больше не придут к власти! Но одной надежды мало. Важнее наладить воспитание в духе деятельной демократии. Двенадцать лет воспитания в духе нетерпимости и несколько столетий обучения с целью привить людям слепое послушание отбросить одним усилием невозможно. Поэтому и звучит призыв к бдительности. Поэтому так важно проявить бдительность, чтобы не отстать от развития событий, к этому выводу нас подталкивает все происходящее начиная с 1914 года до настоящего времени.
Попыткой осознания этого является фильм «Последний акт». Над ним работали разные авторы. Я тоже оказался причастным к этому проекту, написав предварительный вариант киносценария. Представленный здесь окончательный текст сценария принадлежит д-ру Фрицу Хабеку. Значительная часть материала – это показания свидетелей, документы и отчеты судьи Майкла Мусманно, который участвовал в Нюрнбергском процессе, а позже выпустил об этом книгу под названием «Десять дней, чтобы умереть».
Характерно, что снять чисто документальный фильм стало уже невозможно. Хотя имелся таковой, смонтированный из новостных блоков. Но в 1955 году он казался всем откровенно неправдоподобным. Имелась и одна шутовская кинопародия – попытка осмеять имевшие место ужасы. Необходимо было найти героя, но в бункере такового не обнаружили. Не нашлось ни Аттилы, ни Чингисхана. Была только жалкая, нервно трясущаяся тварь, не выпускавшая из рук стакан с чаем и поедавшая огромное количество пирожных. Эта тварь то впадала в буйное состояние, то выдавала порцию хвастовства, то заливалась слезами. И тем не менее генералы до конца подчинялись этой твари, ибо твердо знали, что после Сталинграда и прорыва фронта в Нормандии война проиграна, а основанием их убежденности оставался непоколебимый принцип – приказ есть приказ, независимо от того, кто его отдал: безумец или убийца.
Поэтому необходимо было вводить в канву фильма носителей противодействия. Таковыми стали два юных офицера с фронта и один член гитлерюгенда. Их глазами зритель видит шабаш ведьм, разыгравшийся в бункере фюрера в самые последние дни. Только таким образом мог быть услышан четкий заключительный призыв – «Никогда больше!» и «Будьте бдительны!» Все прочее, несмотря на то что сегодня выглядит недостоверным, доподлинно верно.
1956Зрение очень обманчиво[166]
Последний, кто может действительно оценить фильм, снятый на основе какой-то книги, – это, вероятно, сам автор книги. Когда я 28 лет назад впервые увидел фильм «На Западном фронте без перемен», он вызвал у меня смешанные чувства. Я восхищался постановкой батальных сцен, но исполнители ролей казались мне чужими, я никак не мог идентифицировать их с людьми, оставшимися в моих воспоминаниях. Они были другими: у них были другие лица, и они по-другому себя вели.
Нынче происходит нечто противоположное. Странная колдовская сила втиснула впечатление от фильма между моими воспоминаниями и персонажами книги. Фильм перемешал актеров-исполнителей и людей, сохранившихся в моей памяти, причем воспоминания часто занимают лишь второе место. Когда я теперь думаю о персонажах книги, то перед глазами возникают в первую очередь лица исполнителей ролей в фильме, и только если я глубже покопаюсь в моей помутневшей памяти, возникнут люди той поры, какими они были на самом деле. Фильм живее. Зрение может быть очень обманчивым.
Из шести фильмов, снятых по моим книгам, я принимал участие в работе только над одним – последним – «Время жить и время умирать». Если автор дорожит своим здоровьем, ему следует воздержаться от работы над фильмом, пока он не поймет, что фильм не может быть достоверной копией его книги. А если бы был копией, то, вероятно, оказался бы плохим фильмом. Он не может быть даже переводом со словесного языка на кинематографический. В лучшем случае он будет преобразованием в визуальный ряд, полный сюрпризов, – также и для автора, которому придется отказаться от сцен, которые ему дороги, и увидеть новые, для появления которых он не видит никаких оснований.
Даже если фильм близок к совершенству, автор всегда найдет повод для того, чтобы возмутиться и тысячекратно преувеличить свое возмущение. Когда я впервые смотрел фильм «На Западном фронте без перемен», я заметил, что на унтер-офицере во время очень короткой, длившейся несколько секунд сцены, была «неправильная фуражка» – у нее не было козырька, хотя офицеры имели право носить только фуражки с козырьком. Мне было крайне неприятно, когда на экране мелькнула эта мелкая оплошность. Превосходно снятые батальные сцены уже ничего для меня не значили – я видел только эту «неправильную фуражку» и представлял себе, как весь германский генеральный штаб и националистическая пресса будут использовать эту ошибку, дабы уличить в обмане весь фильм.
Никто ничего не заметил. Ни генерал-фельдмаршал фон Гинденбург, ни генералы из министерства обороны, которые видели фильм до того, как его выпустили в прокат по всей Германии. Воображение тоже может быть очень обманчивым.
* * *Когда я в прошлом году приехал в Берлин, чтобы работать над фильмом «Время жить и время умирать», параллели с фильмом «На Западном фронте без перемен» были для меня очевидны. Точно так же как различия.
Обе книги были написаны мной; обе были книгами о войне, первая – о первой, вторая – о второй; оба фильма произведены одной и той же компанией – Universal International. Но «На Западном фронте без перемен» снимался в Голливуде, а «Время жить и время умирать» – только в Берлине и в Германии.
Я помню премьерный показ фильма «На Западном фронте без перемен» в Берлине в 1930 году. За несколько недель до этого Йозеф Геббельс, в ту пору возглавлявший берлинскую организацию нацистской партии, прислал ко мне человека, чтобы узнать, согласен ли я подтвердить, что фильм этот был продан моими издателями и снят компанией Universal без моего ведома. Он хотел использовать в качестве антисемитской пропаганды то обстоятельство, что меня – автора нееврейской национальности – использовали две еврейские фирмы в своих «космополитических пацифистских» целях. В награду он пообещал мне протекцию нацистской партии. Его не смущало, что его партия упрекала меня и мой роман в том же самом. Его посланец сказал мне, что общественная память коротка, а партия приучена к дисциплине – они поверят тому, что им скажут. Не стоит говорить, что я отклонил этот бред и таким образом упустил возможность прослыть мучеником нацистской партии.
