Книга о Ласаро де Тормес - Автор Неизвестен
Впрочем, если согласиться с теми учеными, которые считают, что до антверпенского издания «Ласарильо» 1553 года было еще издание 1550-го, а также с некоторыми другими фактами, можно предположить, что Мендоса вернулся к завершению «Ласарильо» несколько раньше, скорее всего, после публичной ссоры с Папой Павлом III в 1547 году, воскресившей в испанском после «лучшие» чувства по отношению к католическому клиру, уже вполне проявившиеся в первых главах повести. Тогда вторую редакцию «Ласарильо» следовало бы датировать 1548—1552 годами...
В определении времени создания повести гипотеза П. Хауральде Поу практически полностью совпадает с выкладками Ф. Рико. Но Рико отвергает какие-либо попытки идентифицировать имя автора, оставаясь на твердой почве установленных фактов. Предлагаемая нами гипотеза лишь включает в гипотезу Хауральде Поу[347] фактор «двухэтапного» рождения шедевра.
О публикации «Ласарильо» знали некоторые друзья и родственники Мендосы, а возможно, и Филипп II: в письме, написанном Мендосой в мае 1557 года и адресованном его племяннику Франсиско де Мендоса, лицу, очень влиятельному при дворе (в его руках фактически находились серебряные рудники в Новой Индии и банковские контакты с Антверпеном!), автор «Ласарильо» попросит адресата «с запозданием» передать королю «известную книжицу» (el librillo)[348]. Если речь идет о «Ласарильо», то, скорее всего, о «Ласарильо» 1555 года издания — вкупе со «Второй частью...»[349], которая и вызовет больше всего возмущения у Инквизиции, запретившей в 1559 году повесть вместе с ее продолжением. Но «Ласарильо» будет ожидать еще третье превращение и еще одно — хотя и не последнее — возвращение к читателю в новом виде.
Самые трудные для Мендосы годы — с 1553-го по 1555-й, — совпали с периодом расставания Карла V с властью, с безмерными владениями Империи. Всё это время Филипп, даже после вступления на королевский трон в 1556 году, будет находиться за границей: он вернется в Испанию лишь в 1559 году, чтобы затем уже практически не покидать страну, запершись изнутри и постаравшись изолировать испанцев от всяких контактов с европейским миром. За годы смены власти в стране главный инквизитор Вальдес успеет развернуть массовое преследование «лютеран» (еретиков) в Вальядолиде и других городах, отправить на костер десятки вероотступников и подготовить уже упоминавшийся «Список запрещенных книг»... К этому времени Мендоса уже получил право вернуться к исполнению государственных поручений, хотя и не к дипломатической деятельности. Тем не менее к королю он явно имел доступ. Иначе в 1568 году, к несчастью, не оказался бы в Мадриде в королевском дворце в комнате, примыкающей к опочивальне умирающего принца Карлоса, где вступил в открытую, с применением оружия, схватку с одним из придворных... Результат — новая опала, тюремное заключение в Медина-дель-Кампо — и ссылка на родину, в Гранаду: Мендоса должен будет участвовать в подавлении восстания гранадских мавров в горах Альпухарры и описывать ход военных действий. «Войну в Гранаде» Мендоса будет слагать, взяв за образец творения римских классиков — Цицерона и Плиния, тех самых, на которых оглядывается и Ласаро в Прологе. Этот Пролог критикам иногда хочется передать самому автору. И автор в Прологе действительно присутствует — но присутствует, отсутствуя, как незримый создатель глобального иронического фона, на который спроецировано послание Ласаро и на котором искреннее намерение толедского глашатая стать вторым Туллием и Плинием превращается в карикатурный жест. Но «Война в Гранаде» пишется ответственно и всерьез. А «Ласаро», загнанный Вальдесом в подполье, просится на волю...
В этом же, 1568 году умирает Вальдес. На должность нового Великого инквизитора подбираются различные кандидаты. Их отбором занимается старый друг Мендосы, будущий секретарь Высшего совета Инквизиции историограф Херонимо Сурита (Jerónimo Zurita; 1512—1580), а также секретарь Филиппа II и «секретарь Инквизиции» Хуан Лопес де Веласко (Juan López de Velasco; 1530—1598), ученый-гуманист, историограф и придворный космограф. Им или Мендосе, а может быть, и Филиппу II, приходит на ум мысль переиздать «Ласарильо», представив это как замысел Инквизиции, хотя для Инквизиции он выглядит странновато: зачем уважаемому учреждению возвращать в оборот недавно запрещенные книги?![350] Но есть заинтересованные лица, и есть корыстный (хотя «корыстным» его назвать трудно!) интерес у самого короля: хорошо бы, чтобы Мендоса, у которого нет прямых потомков[351], завещал свою библиотеку и прочее имущество (рукописи, произведения искусства — ничего другого у него нет! Всю недвижимость он давно продал) Его Величеству, озабоченному наполнением вновь воздвигаемого дворца Эскориала «духовной» жизнью... Свою библиотеку король собирает давно. Но библиотека Мендосы — лучшая в стране (она до сих пор, хотя и пострадавшая от пожаров и от времени и, возможно, не вполне «комплектно» переданная королю, хранится в Эскориале). Взамен Мендоса получит право вернуться в Мадрид и увидеть свою повесть вновь опубликованной[352].
Веласко в задуманном предприятии отводится ведущая роль — душеприказчика Мендосы"[353] и редактора и корректора «Ласарильо»: из повести будут убраны главы о монахе ордена Милости (Милосердия) и о продавце папских грамот, а также пародирующие Священное Писание фразы. Но при этом — ученые внимательно отнеслись к данному факту только в 1980-е годы
