Чарльз Диккенс - Оливер Твист
— Ни души, — отвѣтила женщина:- мы были однѣ. Кромѣ меня никто не стоялъ около нея, когда она испустила духъ.
— Хорошо, — сказалъ Монксъ, внимательно смотря на нее. — Продолжайте.
— Она говорила мнѣ о молодой женщинѣ, которая за нѣсколько лѣтъ передъ тѣмъ родила ребенка въ той самой комнатѣ и на той самой кровати, на которой она теперь лежала умирающая.
— А! — произнесъ Монксъ трясущимися губами и оглянувшись черезъ плечо. — Чортъ возьми! Какъ иной разъ все сопоставляется!
— Ребенокъ былъ тотъ самый, котораго вчера вы называли вонъ ему, — продолжала она, небрежно кивнувъ въ сторону мужа. — Повитуха обокрала мать.
— Живую? — спросилъ Монксъ.
— Мертвую, — отвѣчала кастелянша, какъ будто содрогнувшись. — Она сняла съ еще неостывшаго тѣла ту вещь, которую умиравшая умоляла ее беречь ради ребенка.
— Она продала это? — вскричалъ Монксъ съ нетерпѣливымъ отчаяніемъ. — Продала? Гдѣ? Когда? Кому? Давно ли?
— Съ трудомъ сообщивъ мнѣ свой поступокъ, она откинулась на постель и умерла.
— И больше ничего не сказала? — воскликнулъ Монксъ, голосъ котораго, благодаря старанію говорить вполголоса звучалъ еще яростнѣе. — Это ложь! Я не позволю съ собой шутить! Это не все, что она сказала! Да я вырву жизнь изъ васъ обоихъ, но узнаю, что сказала она!
— Она не произнесла больше ни слова, — продолжала кастелянша, повидимому ничуть не встревоженная (чего далеко нельзя было сказать про мистера Бембля) бѣшенствомъ страннаго человѣка:- но она вцѣпилась въ мое платье полузажатой рукой. Видя, что она мертва, я разжала ея пальцы: въ нихъ оказался грязный клочекъ бумаги…
— Содержавшій?… — произнесъ Монксъ, протягивая руку.
— Ничего не содержавшій, — отвѣтила женщина:- это была ломбардная квитанція.
— На какую вещь? — спросилъ Монксъ.
— Скажу въ свое время. Я думаю, что она нѣкоторое время хранила драгоцѣнность, разсчитывая найти ей лучшее примѣненіе, а затѣмъ заложила ее и сберегала кое какъ деньги, чтобы изъ года въ годъ уплачивать проценты и удержать вещь за собою, имѣя возможность выкупить ее, если представится случай. Но она такъ и не дождалась этого и, какъ я вамъ сказала, умерла съ истрепаннымъ и измятымъ клочкомъ бумаги въ рукѣ. Черезъ два дня истекалъ срокъ. Я рѣшила тоже, что когда нибудь можетъ представиться счастливый случай, и выкупила вещь.
— Гдѣ же она? — съ живостью спросилъ Монксъ.
— Вотъ, — отвѣтила она и, какъ бы радуясь избавленно отъ тягостнаго предмета, быстро бросила на столъ небольшой кошелекъ изъ козловой кожи, едва достаточный, чтобы вмѣстить часы; Монксъ схватилъ его и открылъ трясущимися руками. Внутри оказался маленькій золотой медальонъ, въ которомъ лежали два локона волосъ и простое обручальное кольцо, тоже изъ золота.
— На внутренней сторонѣ его выгравировано слово «Агнеса», послѣ котораго оставлено пустое мѣсто для фамиліи, — сказала женщина:- потомъ слѣдуетъ число, указывающее приблизительно за годъ до рожденія ребенка — объ этомъ я справилась.
— И это все? — спросилъ Монксъ послѣ внимательнаго и нервнаго осмотра содержимаго кошелька.
— Все, — отвѣтила женщина…
Мистеръ Бембль перевелъ духъ, повидимому, радуясь, что дѣло покончено и не поднимается вопросъ объ отобраніи двадцати пяти фунтовъ, и теперь онъ осмѣлился даже вытереть потъ, безпрепятственно стекавшій по его носу во время предшествовавшаго разговора.
— Я ничего въ этой исторіи не знаю, кромѣ того, о чемъ могу догадываться, — сказала его жена, обратившись къ Монксу послѣ короткаго молчанія:- и мнѣ ничего не нужно знать — это безопаснѣе. Но могу я вамъ задать два вопроса?
— Можете, — произнесъ Монксъ съ нѣкоторымъ удивленіемъ:- но отвѣчу ли я — это другой вопросъ.
— Что вмѣстѣ составитъ три вопроса, — вставилъ шутливое словцо мистеръ Бембль.
— То ли это, что вы разсчитывали отъ меня получить? — спросила кастелянша.
— Да, — отвѣтилъ Монксъ. — Другой вопросъ?
— Что вы съ этимъ сдѣлаете? Не можетъ ли это быть использовано во вредъ мнѣ?
— Нѣтъ, — возразилъ Монксъ:- ни вамъ, ни мнѣ, это никогда не принесетъ вреда. Смотрите сюда! Только не подвигайтесь ни на шагъ впередъ, если дорожите жизнью.
Съ этими словами онъ вдругъ отодвинулъ столъ въ сторону и, взявшись за желѣзное кольцо, виднѣвшееся на полу, откинулъ дверь большого люка, который разверзся какъ разъ у ногъ мистера Бембля, заставивъ этого джентльмена стремительно отступить на нѣсколько шаговъ.
— Посмотрите внизъ, — сказалъ Монксъ, спуская фонарь въ зіяющее отверстіе. — Не бойтесь. Я безъ хлопотъ могъ бы спровадить васъ туда, когда вы еще сидѣли на мѣстахъ, — если бы это входило въ мои разсчеты.
Ободренная этимъ кастелянша подступила къ краю колодца — и даже самъ мистеръ Бембль, подстрекаемый любопытствомъ, осмѣлился сдѣлать то же самое. Мутный потокъ, вздувшись отъ сильнаго ливня, шумно стремился внизу, и всѣ другіе звуки заглушались ропотомъ воды, бурно крутившейся, разбиваясь о зеленыя покрытыя тиной сваи. Когда то тамъ была мельница; водяная стремнина, пѣнясь и дробясь о полусгнившіе столбы и остатки колесъ, казалось, съ возобновленной яростью мчалась впередъ, миновавъ препятствія, которыя тщетно пытались сдержать ея бѣшеное теченіе.
— Если бросить туда человѣка, гдѣ онъ будетъ завтра утромъ? — сказалъ Монксъ, раскачивая фонарь въ мрачномъ колодцѣ.
— Въ двѣнадцати миляхъ отсюда и при томъ онъ будетъ изорванъ въ клочки, — отвѣтилъ мистеръ Бембль, отшатываясь при одной мысли объ этомъ.
Монксъ досталъ кожаный мѣшечекъ изъ за пазухи, куда онъ торопливо сунулъ его, и, привязавъ къ нему свинцовый грузъ, составлявшій часть блока и валявшійся на полу, бросилъ его въ потокъ. Маленькій предметъ полетѣлъ отвѣсно, какъ игральная кость судьбы, съ едва замѣтнымъ всплескомъ разсѣкъ воду и исчезъ.
Всѣ трое переглянулись и вздохнули съ видимымъ облегченіемъ.
— Готово! — сказалъ Монксъ закрывая подъемную дверь, которая тяжело упала на прежнее мѣсто. — Если волны, какъ говорится въ книгахъ, всегда отдаютъ своихъ мертвецовъ, то онѣ оставляютъ себѣ серебро и золото, оставятъ и эти побрякушки. Намъ больше не о чемъ говорить, и мы можемъ прервать нашу пріятную компанію.
— Разумѣстся, — съ живостью подхватилъ мистеръ Бембль.
— Будете ли вы держать языкъ за зубами, а? — спросилъ Монксъ, грозно взглянувъ на него. — За вашу жену я не боюсь.
— Вы можете на меня положиться, молодой человѣкъ, — отвѣтилъ мистеръ Бембль, кланяясь съ изысканной вѣжливостью и въ то же время пятясь къ лѣстницѣ. — Въ силу общихъ интересовъ, молодой человѣкъ, и въ силу моихъ собственныхъ, — вы понимаете это мистеръ Монксъ.
— Радъ за васъ, слыша это, — произнесъ Монксъ. — Зажгите свой фонарь и уходите отсюда какъ можно скорѣе.
Хорошо, что на этомъ мѣстѣ разговоръ оборвался, иначе мистеръ Бембль, продолжавшій раскланиваться и пятиться и находившійся уже въ разстояніи шести дюймовъ отъ лѣстницы, непремѣнно перекувырнулся бы въ нижній этажъ. Онъ зажегъ свой фонарь при помощи того, который Монксъ отвязалъ отъ веревки и несъ теперь въ рукахъ, и, не пытаясь возобновить разговоръ, молча спустился впереди своей жены. Монксъ заключалъ шествіе, сначала пріостановившись на верхней ступенькѣ, чтобы убѣдиться, что снаружи не слышно иныхъ звуковъ, кромѣ шума дождя и воды.
Черезъ комнату съ низкимъ потолкомъ они шли медленно и осторожно; каждая тѣнь заставляла Монкса вздрагивать, а мистеръ Бембль, держа фонарь на разстояніи фута отъ пола, шествовалъ не только съ замѣчательной осмотрительностью, но и поразительно легкой, для такого осанистаго джентльмена, поступью, тревожно присматриваясь, нѣтъ ли гдѣ потайныхъ люковъ. Монксъ отодвинулъ задвижку и распахнулъ дверь, черезъ которую они раньше вошли; обмѣнявшись кивкомъ съ таинственнымъ человѣкомъ, супружеская чета очутилась среди темноты и сырости.
Лишь только Бембли ушли, Монксъ, повидимому чувствовавшій непреодолимую боязнь передъ одиночествомъ, позвалъ мальчика, который все это время сидѣлъ въ одномъ изъ закоулковъ нижняго этажа, и, приказавъ ему итти впереди и нести огонь, вернулся въ ту комнату, которую онъ только что покинулъ.
XXXIX. Глава, вводящая нѣкоторыхъ уважаемыхъ лицъ, уже знакомыхъ читателю, и описывающая, какъ совѣщались достопочтенные Монксъ и еврей
На другой день послѣ того, какъ описанное въ предшествовавшей главѣ дѣльцо было покончено между тремя достойными дѣйствующими лицами нашего повѣствованія, мистеръ Уильямъ Сайксъ, проснувшись вечеромъ послѣ непродолжительнаго сна, освѣдомился сонно ворчливымъ голосомъ, который часъ.
Комната, въ которой мистеръ Сайксъ изрекъ этотъ вопросъ, не принадлежала къ тѣмъ, которыя онъ занималъ до своей экспедиціи въ Чертсей, хотя она находилась въ томъ же кварталѣ города и неподалеку отъ прежней его резиденціи. По внѣшнему виду это помѣщеніе сильно уступало его прежнимъ апартаментамъ, представляя собой жалкую и скудно меблированную комнату, очень небольшихъ размѣровъ, освѣщавшуюся только маленькимъ мансарднымъ окномъ, въ которое былъ виденъ тѣсный и грязный переулокъ. Были и другіе признаки, говорившіе о недавнихъ житейскихъ неудачахъ честнаго джентльмена. Крайняя скудость мебели, полное отсутствіе малѣйшихъ признаковъ комфорта и исчезновеніе даже такой мелкой движимости, какъ лишняя пара платья свидѣтельствовали о крайней нуждѣ, а худой и истощенный видъ самаго мистера Сайкса безусловно подтвердилъ бы всѣ эти признаки, если бы они нуждались въ какомъ нибудь подкрѣпленіи.
