Джим Томпсон - Алкоголики
Волосы у нее были совершенно седые, но большие карие глаза, лицо и тело (значительная часть которого была открыта) могли принадлежать женщине, которой лишь немного за тридцать. Во всяком случае, надо было долго и внимательно приглядываться, чтобы убедиться, что это не так. Сколько ей было на самом деле, док мог только догадываться. Скорее всего, около сорока, поскольку она играла характерные роли уже более двадцати лет.
Хриплый поток слов, произносимых с безупречной дикцией, стал постепенно иссякать. Док нежно похлопал ее по заду.
— Теперь тебе легче? Что-нибудь еще хочешь сказать?
— Ну да, Мэрф, этот сволочной Джадсон! Я чуть с ума не сошла от бессонницы и попросила у него всего лишь одну малюсенькую таблеточку нембутала...
— Он никак не мог тебе ее дать, Сьюзи. Ты же уже нагрузилась.
— Ну ладно... А ты, бессердечное животное! Ты даже не поцеловал меня на ночь!
— Вряд ли тебе это поможет.
Он громко чмокнул ее в тугую алебастровую щеку. И резко отшатнулся, когда она попыталась его обнять.
— А теперь мне пора бежать, Сьюзи. Ты...
— Мэрф...
— Да?
— Мэрф, душка, ты собираешьсямне помочь? О, дорогой, я знаю, что могу рассчитывать...
— Боже правый! — проворчал док. — Плохая из тебя актриса!
— Плохая! Ты что, считаешь... Ты должен мне помочь, милый. Предупреждаю тебя! Я наложу на себя руки! Я...
— Каким образом? Вряд ли найдется средство, которым можно уморить такую старую кошелку. А если найдется, я преподнесу его тебе в подарок.
— Кошелку? — Мисс Кенфилд возвела к небу свои большие глаза, как бы призывая его в свидетели подобной ереси. — Этот так называемый целитель называет меня... — Она запнулась на этом ужасном слове.
Доктор Мэрфи договорил за нее:
— Кошелкой. Черт тебя подери, Сьюзи, если бы ты не была такой тяжелой, я бы выкинул тебя вот в это окно!
— Тяжелой, — захныкала мисс Кенфилд. — Тяжелой!Ах т-ты, паршивец! Ты-ы...
— Это я тебя поил? Нет, черт возьми! Я не смог бы тебя напоить, даже если бы захотел. Ты вообще когда-нибудь бываешь трезвой?
— Ты — хам! Скотина!
— Разве ты от меня забеременела? Опять нет. Единственно, что я от тебя имею, так это одну сплошную головную боль, и ничего больше, видит бог! Твоих жалких денег не хватит даже на аспирин. И все же у тебя хватило наглости прийти ко мне и требовать аборта! Знаешь что, Сьюзи? Иди-ка ты на...
— С удовольствием, — фыркнула Сьюзен Кенфилд.
Доктор Мэрфи засопел и направился к двери. Дойдя до порога, он остановился и обернулся:
— А кстати, Сьюзи, какой у тебя срок?
— Какая разница? — пожала плечами мисс Кенфилд. — Два-три месяца, я думаю.
— Ты думаешь?
— Не представляю, как он может быть больше, Мэрф. Вряд ли, — погладила она свой живот, — иначе было бы заметно, правда?
— М-м-м, — уклончиво промычал док и скользнул взглядом по ее телу. Тонкая кость. Плотное телосложение и пышные формы. С такой фигурой... — Когда у тебя последний раз были месячные?
— Два или три месяца назад, — быстро ответила актриса. — Я хочу сказать, что я занималась этимпочти три месяца назад, но в тот раз получилось не очень хорошо. Не так, как обычно, когда...
— М-да, — опять промычал доктор. В таком возрасте у женщин часто сбиваются сроки. Известны случаи, когда месячные не прекращались до самого рождения ребенка. — Почему ты пришла с этим ко мне, Сьюзи? Ты же опытная женщина. Зачем было идти с абортом ко мне, когда есть десятки докторов, которые будут просто счастливы сделать эту работу?
— Но, милый мой! Я... — Мисс Кенфилд на какую-то долю секунды отвела глаза. Потом они вновь обратились на доктора, и в их невинной и честной глубине засветились любовь и доверие. — Но почему не обратиться к тебе, любовь моя? Почему я должна идти к кому-то еще, когда у меня есть мой дорогой, любимый Мэрф...
Доктор Мэрфи коротко выругался и вышел, хлопнув дверью, за которой остались негодующие вопли, сменившие нежное воркование Сьюзен Кенфилд.
Она лгала; ну, может быть, не совсем лгала, а просто чего-то не договаривала. Это совершенно очевидно. Но сейчас нет смысла вытягивать из нее правду. У него просто нет на это времени.
Он вошел в столовую и сел за стол, окинув взглядом тех четырех пациентов, что пришли на завтрак.
Глава 6
Здесь был Джеф Слоун, рекламный агент; бледный и изнуренный, он безучастно тыкал вилкой в еду. Потом еще Берни Эдмондс, рано поседевший и неестественно моложавый, который выглядел элегантно и вполне привлекательно даже в пижаме и больничном халате. Несколько лет назад Берни получил Пулицеровскую премию за свои международные репортажи. Не так давно он был главным редактором крупной нью-йоркской газеты и автором двух бестселлеров по международным проблемам. Теперь же он работал репортером в одной из газет Лос-Анджелеса, и все шло к тому, что его попросят и оттуда.
Справа от Берни сидели близнецы Холком, Джон и Джеральд. Лысоватые, полноватые и староватые братья Холком владели одним из самых процветающих литературных агентств в Голливуде — слишком уж процветающим, как считал доктор Мэрфи, ибо это их и сгубило. Они заняли ведущее положение в своем бизнесе еще на заре кинематографа и задолго до того, как алкоголизм вывел их из строя, переложили управление агентством на своих служащих, о высокой зарплате и столь же высоком профессиональном уровне которых ходили легенды. В настоящее время компания «Д. & Д. Холком, инкорпорейтед (литературная собственность)» имела филиалы во всех крупных городах мира, а Джон и Джеральд Холкомы, имеющие доход, обозначаемый шестизначной цифрой, и массу свободного времени, прочно обосновались в клинике «Эль Хелсо».
В начале недели их отправили домой после десяти дней лечения. Прошлой ночью, проведя на воле сорок восемь часов, они вернулись. Безнадежно и беспробудно пьяные. Накачавшиеся до бровей.
Естественно было предположить, что наутро у них вряд ли хватит сил подняться с постели. Жестокое похмелье и дрожь в конечностях должны были лишить их возможности покинуть комнату. И тем не менее они были здесь, выглядели молодцами и даже сумели проглотить значительную часть завтрака.
По мнению доктора Мэрфи, причина этому могла быть только одна. Чуть повернув голову, он окликнул Руфуса.
— Да, сэр?
— Наши друзья, — кивнул док в сторону Холкомов, — очевидно, припрятали виски у себя в комнате. Постарайся его найти.
— Хорошо, сэр.
— Ты слышишь, брат, что говорит этот человек? Виски у нас в комнате! С чего он это взял? — послышался голос Джона Холкома.
— Действительно, с чего? — отозвался Джеральд Холком. — По-моему, он склонен к поспешным выводам. Не обращай на него внимания, брат.
— Здесь что-то такое есть в атмосфере, — вступил в разговор Берни Эдмондс. — Даже самым крепким из нас становится не по себе. Знаете, я заметил, каждый раз, когда сюда приезжаю, начинаю нервничать и психовать...
Они с братьями Холком с серьезным видом принялись обсуждать это явление, а Джеф Слоун время от времени невозмутимо вставлял какую-нибудь шуточку.
Вдруг доктор Мэрфи резко отодвинул от себя тарелку.
— Зачем вы это делаете? — спросил он. — Вот чего я никак не могу понять — какого дьявола вам это нужно! Вы приезжаете сюда, чтобы бросить пить, потому что уже допились до чертиков. И лезете вон из кожи, чтобы достать выпивку. Зачем? Никак не возьму в толк, провалиться мне на этом месте!
Берни Эдмондс задумчиво покачал седой головой.
— Я и сам никогда не мог этого уразуметь, — произнес он тоном, который ясно давал понять, что проблема эта его не слишком волнует.
— Очень интересный вопрос, — сказал Джеральд Холком тем же тоном. — Мы с братом как раз обсуждали его пару дней назад. Помнишь, брат?
— Разумеется, — кивнул Джон Холком. — Мы тогда решили, что надо спросить нашего друга доктора. Но раз он и сам находится в неведении... Мистер Слоун! А вы что думаете?
Джеф Слоун пожал плечами:
— Единственно о чем я сейчас думаю, так это о том, что сойду с катушек, если не пропущу стаканчик. Как насчет этого, док, раз уж пошел такой разговор?
— Но вы же уже один пропустили, — коротко возразил доктор Мэрфи, а про себя подумал: «Черт, это они здесь все ненормальные иди, может быть, я? Ведут себя как...»
— Только один, док. Я же выпил не больше унции. Что такое унция виски для человека, который весь трясется?
— Вполне достаточно. Больше вам и не нужно.
— Конечно, — вежливо заметил Берни Эдмондс, — каждый конкретный случай имеет свои особенности, но мой личный опыт подсказывает, что малое количество виски подобно недостатку знаний — очень опасно, знаете ли. Не столько лечит, сколько... э... обостряет. Обостряет, Холком. По-моему, очень точное слово.
— Очень может быть, — согласился Джон. — Во всяком случае, Берни, я полностью разделяю ваши чувства.
