Шолом Алейхем - Заколдованный портной
– А именно... В оборотней, в чертей, в нечистую силу, в привидения?
– Это ты к чему же говоришь? - с тем же наивным видом продолжал Додя, попыхивая трубкой.
– Я вообще спрашиваю, - ответил Шимен-Эле и заговорил о переселении душ, о колдунах и ведьмах, о чертях и духах, привидениях, о нечистых и вурдалаках. Додя делал вид, что слушает внимательно, попыхивал трубкой, потом сплюнул и сказал:
– Знаешь, Шимен-Эле? Мне сегодня, кажется, спать страшно будет. Скажу тебе по правде, что покойников я всегда страшился, а теперь начинаю верить и в оборотней и в домовых...
– А что вам остается? - ответил портной. - Попробуйте не верить! Пусть заберется к вам какая-нибудь нечисть и начнет вытворять свои штуки: опрокинет кадку с борщом, воду выльет, опустошит все кринки, горшки перебьет, кошку вам в кровать подбросит, да так, чтобы кошка лежала десятипудовым грузом у вас на груди и чтобы вы двинуться не могли... А проснетесь, кошка прямо вам в глаза глядит, как грешный человек.
– Хватит! Довольно! - крикнул шинкарь, отплевываясь и отмахиваясь обеими руками. - Довольно тебе на ночь глядя такие страсти рассказывать!
– Ну, будьте здоровы, реб Додя, извините, если надоел. Сами знаете, я не виноват... Как в писании сказано: "Не было у бабы хлопот..." Спокойной ночи!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Вернувшись в Злодеевку, портной вошел в дом насупившись, с явным намерением отчитать жену по заслугам. Однако сделал над собой усилие и сдержался. "Ах, - подумал он, - баба так и остается бабой! Что с нее возьмешь? Где мое не пропадало!" И ради сохранения мира принялся рассказывать жене только что сочиненную историю:
– Что я тебе скажу, Ципе-Бейле-Рейза - братец! Меня, видать, и в самом деле побаиваются. Ну, о том, как досталось от меня меламеду и его супружнице, я рассказывать не стану... Дал я им сколько влезло! А кроме того, я потащил их к раввину, и раввин постановил, что они должны уплатить штраф, потому что раз такой человек, как Шимен-Эле, приходит к ним покупать козу, то они это должны почитать за особую честь для себя, ибо Шимен-Эле, говорит раввин, это такой человек, который...
Однако Ципе-Бейле-Рейза не пожелала слушать, как превозносят ее мужа. Ей не терпелось увидеть настоящую козу, которую привел Шимен-Эле. Она схватила посудину и пошла в сени. Прошло немного времени, и Ципе-Бейле-Рейза вбежала в дом, ничего уже не говоря. Она ухватила мужа за шиворот, дала ему добрых три тумака и вытолкнула его вместе с его хваленой козой "ко всем чертям, к дьяволу в зубы!"
Во дворе портного с козой окружила толпа. Собрались мужчины, женщины, дети - послушать удивительные вещи, которые рассказывал Шимен-Эле. Вот эта самая коза, которую он держит на привязи, только в Козодоевке по-настоящему коза: там она доится, там она дает молоко... Но стоит ему прийти с ней сюда, как она уже больше не коза!.. Шимен-Эле клялся всеми клятвами, - выкресту и тому можно было бы поверить, - что он сам, своими глазами видел, как в доме у раввина ее выдоили и нацедили при этом полный подойник молока...
Многие останавливались, внимательно разглядывая козу, заставляли рассказывать всю историю еще и еще раз и очень удивлялись... Иные смеялись и отпускали шуточки. А кто-то покачал головой, сплюнул и сказал:
– Хороша коза! Это такая же коза, как я раввинша!
– А что же это такое?
– Оборотень! Разве не видите, что это оборотень?..
Слово "оборотень" подхватила вся толпа. Начали рассказывать истории про оборотней, случившиеся здесь, в Злодеевке, и в Козодоевке, и в Ямполе, и в Пиши-Ябеде, и в Хаплаповичах, и в Печи-Хвосте, - на всем свете! Кто же не знает про лошаденку Лейзер-Волфа, которую пришлось вывести за город, убить и закопать в саване?.. Или, скажем, кто не слыхал о четвертушке курицы, которая, будучи подана к субботнему столу, начала шевелить крылом?.. Мало ли таких правдивых историй?
Когда Шимен-Эле двинулся вперед, за ним увязалась орава мальчишек, сопровождавшая его с большими почестями и кричавшая ему вслед:
– Ур-ра, Внемли Гласу! Ур-ра, дойный портной!..
И толпа покатывалась со смеху.
Тут Шимен-Эле почувствовал себя задетым за живое. Мало того что с ним приключилась беда, над ним еще издеваются! И пошел он со своей козой по городу и поднял шум среди членов братства "Благочестивый труженик": "Помилуйте, мол, как можно молчать?" Он рассказал обо всем, что с ним проделали в Козодоевке, показал им козу... Члены братства тут же послали за водкой и порешили идти к раввину, к дайенам и к "семи радетелям города" - кричать, добиваться: "Где же это слыхано! Такое злодеяние! Навалились на бедняка портного, выманили у него последние несколько рублей, продали ему якобы козу, а на самом деле всучили черт знает что! Да еще и во второй раз насмеялись над ним! Такого и в Содоме[24] не творилось!"
И члены братства "Благочестивый труженик" пришли к раввину, к дайенам и к "семи радетелям города" и кричали и неистовствовали: "Помилуйте, где же это слыхано! Ведь это же разбой! Поймали неимущего человека, портного, обманом забрали у него последние несколько рублей, продали ему якобы козу и во второй раз всучают черт знает что! Ведь такие дела даже в Содоме не совершались!"
Раввин, и дайены, и "семь радетелей города" выслушали эту претензию, а вечером устроили у раввина собрание и решили тут же на месте написать внушительное письмо к раввинам, дайенам и к "семи радетелям города" Козодоевки. И злодеевские раввины, дайены и "семь радетелей города" написали письмо козодоевским раввинам, дайенам и "семи радетелям города" по-древнееврейски, весьма красноречивым языком. Вот это письмо слово в слово:
"Раввинам, дайенам, мудрецам, знаменитым гениям, столпам мира, на коих зиждется вся обитель Израиля. Мир да пребудет с вами, мир всем членам святой общины в Козодоевке, всяческое благополучие да почиет над ними. Аминь!
Дошло до наших ушей, что учинена великая несправедливость в отношении одного из наших сограждан - реб Шимен-Эле, сына реб Бендит-Лейба, портного, прозванного Шимен-Эле Внемли Гласу. А именно: двое из ваших граждан, меламед реб Хаим-Хоне и супруга его, госпожа Теме-Гитл, да здравствует она, хитростью выманили у нашего портного деньги в сумме шесть с полтиной серебром и, употребив их в свою пользу, утерли уста свои и говорят: "Мы никакой несправедливости не совершили..." Так среди евреев не поступают! Мы все, нижеподписавшиеся, свидетельствуем, что означенный портной - бедный труженик, обремененный семьей, кормящийся честным трудом своим... А царь Давид давно уже сказал в псалмах: "От трудов рук своих кормиться будешь, и благо да будет тебе", каковое изречение мудрецы наши толкуют в том смысле, что благо будет тебе и на земле и в загробной жизни... Поэтому обращаем к вам нашу просьбу немедленно тщательно расследовать все, что произошло, и пусть суждение ваше взойдет, яко солнце! А присудить следует вам одно из двух: либо вернуть нашему портному полностью его деньги, либо выдать ему ту козу, которую он купил, ибо коза, которую он привел, - вовсе не коза! Это может подтвердить весь город под присягой. И да будет мир среди евреев по слову наших мудрецов: нет для евреев сосуда более совершенного, нежели мир. Мир да пребудет с вами, мир дальним и ближним, мир всем евреям! Аминь!
От нас, рабов ваших, чьи бедра тоньше ваших мизинцев:
Раввин, сын раввина, царство ему небесное... И раввин, сын раввина, царство ему небесное... Борух Капота, Зорах Пупок, Фишл Выкидайло, Хаим Квач, Нисл Качан, Мотл Шелуха, Иошуе-Гешл Кишкиш".
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В ту ночь ярко светила луна и глядела вниз на Злодеевку с ее мрачными полуразвалившимися домишками, жмущимися один к другому, без дворов, без деревьев, без заборов. Город выглядит ночью, как кладбище, старое заброшенное кладбище с ветхими надгробиями... Иные из них скособочились, другие давно бы и вовсе свалились, если бы их не подпирали бревна. И хотя воздух здесь не ахти какой чистый и запахи, доносящиеся с базара и с синагогального двора, не так уж упоительны, да и густая пыль стоит сплошной стеной, - тем не менее люди вылезли на улицу, как тараканы из щелей; мужчины и женщины, старики и дети вышли "подышать воздухом" после палящего, знойного дня. Люди уселись на порогах -побеседовать, попустословить или просто смотреть на небо, разглядывать лик луны и мириады звезд, которые, будь хоть семи пядей во лбу, никак не сосчитать!
В ту ночь портной Шимен-Эле, один со своим сокровищем, приобретенным в Козодоевке, бродил по закоулкам, стараясь не попадаться на глаза мальчишкам. Он полагал на рассвете снова пуститься в путь, а пока зашел к акцизничихе Годл в шинок выпить с горя рюмочку водки, излить душу и посоветоваться с ней насчет постигшего его несчастья.
Акцизничиха Годл была вдова, с "мужской головой на плечах", якшалась с начальством и дружила со всеми мастеровыми в городе. А прозвали ее акцизничихой вот почему. Девушкой она была очень хороша собой, просто красавица. Однажды ее увидел проезжавший через Злодеевку акцизник[25], очень богатый человек. Годл несла гусей к резнику. Акцизинк остановил ее и спросил:
