Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 1
— Послушай, жена, продолжалъ неумолимый старикъ, я какими-то судьбами задѣлъ за чувствительную струну твоего сына, похваливъ его пестрый жилетъ. Можешь спросить объ этомъ миссъ Шарпъ.
Молодыя дѣвушки разразились опять самымъ пріятнымъ смѣхомъ.
— Однакожь пора обѣдать, заключилъ старикъ Седли. Ну, Джозефъ, подай руку миссъ Шарпъ и веди насъ въ столовую.
— Для тебя, братецъ, говорятъ, приготовленъ сегодня превосходный пилавъ по твоему индійскому вкусу, проговорила Амелія, желавшая, повидимому, ободрить своего брата.
— Что жь ты стоишь, мой милый, какъ индійскій пѣтухъ? сказалъ отецъ. Бери миссъ Шарпъ, а я дотащу этихъ обѣихъ молодыхъ женщинъ.
Онъ взялъ подъ руки жену и дочь, и вся компанія весело отправилась въ столовую.
Если миссъ Ребекка Шарпъ рѣшилась въ своемъ сердцѣ одержать побѣду надъ первымъ попавшимся верзилой, о которомъ, покамѣстъ, ей извѣстно только то, что онъ мужчина и богатъ какъ индійскій набобъ, то я отнюдь не думаю, милостивыя государыни, что вы или я имѣемъ неоспоримое право осуждать молодую дѣвицу. Всѣмъ и каждому очень хорошо извѣстно, что ловля жениховъ, по заведенному ходу вещей, поручается маменькамъ или тетушкамъ, которыя иной разъ для этой только цѣли и существуютъ на бѣломъ свѣтѣ; но припомните, что дѣвица Шарпъ безродная и безпріютная, оставлена въ этомъ отношеніи на произволъ судьбы и, стало быть, надлежало ей самой хлопотать о женихѣ, или, другими словами, искать суженого-ряженого на распутіяхъ широкого міра… Вы негодуете, милостивыя государыни, вы хмуритесь, но скажите, ради Аллаха, зачѣмъ съ такимъ неутомимымъ усердіемъ молодые люди добиваются знакомствъ и выѣзжаютъ въ свѣтъ, если нѣтъ у нихъ впереди супружескихъ цѣлей? Зачѣмъ регулярно каждое лѣто цѣлыя группы тётушекъ, маменекъ, кузинъ, сопровождаемыхъ полчищемъ дочекъ и племянницъ, отправляются на минеральныя воды во всѣхъ концахъ подлунного міра? Зачѣмъ восемь мѣсяцовъ сряду танцуютъ онѣ до-упада каждую ночь до пяти часовъ утра?
А кабинетныя занятія? Развѣ даромъ ваша дочь съ нѣжныхъ лѣтъ коверкаетъ свой языкъ для изученія трехъ или четырехъ иностранныхъ языковъ? Развѣ даромъ вы платите по двадцати франковъ за урокъ модному музыкальному учителю, который надслживаетъ горло и руки вашего дѣтища два или три раза въ недѣлю? А какая цѣль имѣется въ виду при вашихъ хозяйственныхъ распоряженіяхъ? Зачѣмъ почтенные родители такъ часто мѣняютъ мёбли, и ставятъ ребромъ послѣднюю копейку, задавая блестящіе балы и вечера съ живыми цвѣтами въ половинѣ зимы и роскошными ужинами, гдѣ шампанское льется черезъ край? Неужели все это дѣлается изъ безкорыстной любви къ человѣчеству? Fi donc! Вамъ нужны женихи для взрослыхъ дочекъ, и балы ваши ничто иное какъ отчаянная игра въ марьяжъ.
Зачѣмъ же мы станемъ обвинять Ребекку Шарпъ? Амелія была еще въ пансіонѣ, но заботливая маменька устроила для нея, по крайней мѣрѣ, дюжину лотерей супружеской жизни. Ей, видите ли, надлежало пристроить свою дочку, между-тѣмъ какъ никто въ цѣломъ мірѣ не могъ думать о пристройкѣ Ребекки, для которой, въ строгомъ смыслѣ, женихъ еще гораздо нужнѣе, чѣмъ для миссъ Седли. Во первыхъ, нѣтъ, у ней никакого покровителя; а во вторыхъ, миссъ Ребекка имѣетъ чувствительное сердце и самое пламенное воображеніе. Она читала «Арабскія Ночи» и сантиментальные романы въ новѣйшемъ вкусѣ, со включеніемъ географіи Гутри. Вотъ на этомъ-то основаніи, миссъ Ребекка Шарпъ, одѣваясь къ обѣду и разспрашивая Амелію о разныхъ разностяхъ относительно ея братца, построила въ своей фантазіи на собственный счетъ великолѣпный воздушный замокъ, съ мраморными стѣнами и съ покорнѣйшимъ супругомъ на заднемъ планѣ; она еще не видала интересного братца и, стало-быть, фигура его обрисовывалась весьма неясно въ этой картинѣ. Уже мысленный взоръ ея блуждалъ въ невѣдомыхъ областяхъ по ту сторону океана; на плечахъ ея были драгоцѣнныя кашмировыя шали, на головѣ богатѣйшій тюрбанъ, на рукахъ жемчужные браслеты, и вотъ она, разряженная какъ пава, ѣдетъ на слонѣ, при звукахъ трубъ и литавръ, во дворецъ самого Великого Могола. Очаровательныя алькаскарскія видѣнія! Юность, одна только юность имѣетъ привилегію питать васъ въ своей душѣ; и сколько прелестныхъ созданій, кромѣ Ребекки Шарпъ, убаюкиваютъ себя этими радужными мечтами!
Джозефъ Седли былъ двѣнадцатью годами старше своей сестры, миссъ Амеліи. Онъ служилъ въ Ост-Индіи гражданскимъ чиновникомъ компаніи, и завѣдывалъ сборомъ пошлинъ и налоговъ въ Богли-Уоллѣ,— должность почотная и выгодная, гдѣ расторопный служака, съ нѣкоторою смѣтливостью, могъ въ короткое время нажить огромное состояніе; ничѣмъ не возмутивъ спокойствія своей совѣсти.
Вы не знаете Богли-Уолла? Такъ называется мѣстечко, расположонное въ прекрасной, уединенной, болотистой, лѣсистой области, гдѣ вы можете стрѣлять бекасовъ къ своему обѣду и охотиться за тиграми, если угодно. Львовъ и тигровъ тутъ цѣлыя стада. Рамгенджъ, средоточіе англійской администраціи, охраняемой достаточнымъ количествомъ войска, отстоитъ отсюда на сорокъ миль; такъ, по крайней мѣрѣ, писалъ Джозефъ къ своему отцу, когда сдѣлали его сборщикомъ пошлинъ. Около восьми лѣтъ, мистеръ Седли прожилъ въ этой глуши совершенно одинокимъ, и только два раза въ годъ приходилось ему видѣть европейскія лица, когда отрядъ, посланный компаніею, пріѣзжалъ туда за собранными доходами для отправленія ихъ въ Калькутту.
Къ счастію, около этого времени, Джозефъ началъ жестоко страдать растройствомъ печени, и врачи присовѣтовали ему отправиться на родину, гдѣ заранѣе онъ расчитывалъ испробовать всѣ роды наслажденій европейского комфорта. Въ Лондонѣ, отдѣльно отъ своей семьи, Джозефъ нанялъ для себя великолѣпную квартиру въ модной улицѣ, и жилъ какъ веселый холостякъ. Передъ отъѣздомъ въ Индію, онъ былъ слишкомъ молодъ для разнообразныхъ столичныхъ удовольствій; зато теперь, по возвращеніи, онъ погрузился въ нихъ тѣломъ и душой. Онъ разъѣзжалъ повсюду въ щегольскомъ экипажѣ, обѣдалъ въ лучшихъ гостиницахъ и клубахъ, посѣщалъ театры и не пропускалъ ни одной замѣчательной оперы.
Возвратившись въ Индію опять, онъ съ величайшимъ энтузіазмомъ расказывалъ своимъ товарищамъ объ этомъ счастливомъ періодѣ своей жизни, и давалъ знать кому слѣдуетъ, что онъ и нѣкто Бруммель были первостатейными львами британской столицы.
Но, говоря такимъ образомъ, мистеръ Джозефъ лгалъ немилосердо. Среди шума столичной жизни, былъ онъ одинокъ точно такъ же, какъ въ дремучихъ лѣсахъ Богли-Уолла. Единственнымъ его знакомцемъ былъ только докторъ, принявшій на себя обязанность привести въ порядокъ растроенную печень индійского выходца. Джозефъ былъ неповоротливъ, лѣнивъ, брюзгливъ, и общество дамъ смущало его, какъ школьника, никогда не переступавшаго за порогъ класной залы. Поэтому онъ рѣдко навѣщалъ родительскій домъ на Россель-Скверѣ, гдѣ часто собиралось множество гостей и гдѣ нескромныя шутки старика-отца кололи его раздражительное самолюбіе.
Мистеръ Седли никогда не былъ хорошо одѣтъ, несмотря на величайшіе вседневные труды украсить свою дюжую особу и придать своей личности величественный, джентльменскій видъ. Чорный его слуга скопилъ порядочное состояніе отъ отбракованныхъ статей въ гардеробѣ своего барина. Его туалетный столикъ загроможденъ былъ всѣми возможными эссенціями и помадами, изобрѣтенными для возвышенія природной красоты, и онъ перепробовалъ всѣ возможные корсеты и бандажи для исправленія своей неуклюжей таліи. Жирный и толстый, онъ заказывалъ портному самыя узкія платья юношеского покроя и самыхъ яркихъ, блестящихъ цвѣтовъ. Разфранчонный такимъ образомъ, какъ ворона въ павлиньихъ перьяхъ, раздушонный и перетянутый, онъ разгуливалъ одинъ по парку или по окрестностямъ Лондона, и потомъ одинъ же обѣдалъ въ какомъ-нибудь ресторанѣ. Вообще мистеръ Джозефъ былъ легкомысленъ и тщеславенъ, какъ молодая дѣвушка, и, быть-можетъ, чрезмѣрная застѣнчивость была естественнымъ плодомъ его чрезмѣрного тщеславія. Если миссъ Ребекка Шарпъ, при своемъ первомъ вступленіи въ свѣтъ умѣла заинтересовать собою такого джентльмена, то, значитъ, въ ней должно видѣть дѣвицу съ умомъ не совсѣмъ обыкновеннымъ.
Уже первый ея маневръ обнаружилъ мастерское умѣнье, взяться за дѣло. Назвавъ мистера Седли хорошенькимъ мужчиной, она знала, что Амелія перескажетъ это матери, которая въ свою очередь намекнетъ объ этомъ мистеру Джозефу, и во всякомъ случаѣ будетъ рада, что сынъ ея удостоился такого комплимента. Скажите какой-нибудь Готтентоткѣ, что сынъ ея прекрасенъ какъ ангелъ: она повѣритъ вашему слову и растаетъ, какъ сальный огарокъ, отъ полноты душевного восторга. Материнское самолюбіе не имѣетъ никакихъ предѣловъ, и Ребекка понимала это инстинктивно. Впрочемъ, комплиментъ ея былъ произнесенъ довольно громко, и Джозефъ Седли услышалъ его собственными ушами, услышалъ — и похвала молодой дѣвушки просверлила всѣ фибры его дюжого тѣла, и хорошенькій мужчина затрепеталъ отъ удовольствія. Скоро, однакожь, онъ одумался и задалъ себѣ вопросъ: «Ужь не шутитъ ли надо мной эта смазливая дѣвчонка?.. А впрочемъ, къ чему жь ей шутить?» тотчасъ же подумалъ мистеръ Седли. «Чемъ же я, въ самомъ дѣлѣ, не хорошъ? Нѣтъ, чортъ побери, немного такихъ молодцовъ, какъ Джозефъ Седли». Мы замѣтили, что мистеръ Седли тщеславенъ, какъ молодая дѣвушка. Великій Боже! Переверните медаль на другую сторону, и молодыя дѣвицы, разсуждая о какой-нибудь сестрицѣ изъ своей среды, будутъ имѣть полное право сказать: «Она самолюбива и тщеславна, какъ мужчина.» Да, милостивыя государыни, брадатыя созданія любятъ похвалы и комплименты всякого рода почти столько же, какъ первыя кокетки въ мірѣ.
