Джон Стейнбек - И проиграли бой
Мак едва растолкал его.
— Нам пора! — крикнул он.
Джим ошалело сел.
— Господи, неужто сотню километров уже отмахали?
— Почти что. Видать, и тебя стук да шум сморили. Я тоже в товарняке сразу спать заваливаюсь. Ну, как, проснулся? Еще пару минут и пойдет медленнее.
Джим сдавил гудящую голову руками.
— Будто врезали крепко!
Мак распахнул дверь и крикнул:
— Прыгай по ходу поезда! И как прыгнешь, не останавливайся, вперед! — и исчез. Джим прыгнул следом.
Солнце было в зените, почти прямо над головой. Впереди, в тени садов, теснились домики. Поезд уходил все дальше, а Мак с Джимом задержались на путях.
— Здесь одна ветка уходит в сторону и пересекается с той, которая нам нужна, — к долине Торгас. Городком не пойдем. Полями напрямик и — к перекрестку путей.
Мак, а следом и Джим перебрались через ограду из колючей проволоки, пересекли поле со жнивьем, вышли на грунтовую дорогу. Оставили в стороне городок и через полмили вышли к железнодорожному разъезду.
Мак сел на железнодорожную платформу, кивнул Джиму — присаживайся!
— Здесь место хорошее. Поезда часто ходят. Может, и ждать долго не придется.
Он скатал бурую самокрутку.
— Тебе теперь тоже без курева не обойтись. Очень общению помогает. Со сколькими людьми переговорить придется. Предложишь человеку закурить или сам попросишь, он сразу сердцем потеплеет. А предложит тебе кто сигаретку, а ты откажешься — словно в душу плюнешь. Так что давай-ка закуривай.
— Попробую, пожалуй, — решил Джим. — Я ведь только в детстве баловался. Отвык, небось затошнит.
— Держи, я тебе уже скрутил.
Джим взял самокрутку, затянулся.
— А ничего вроде. Я уж и вкус позабыл.
— Если и не понравится, все одно — для дела польза. На таких мелочах у наших ребят вся работа держится… Никак, поезд идет. — Мак встал. — И, похоже, товарный.
Поезд медленно полз по пути.
— Надо ж! — воскликнул Мак. — Восемьдесят седьмой! Наш! А мне в городе говорили, что он на юг идет. Видно, кое-какие вагоны отцепил и на восток.
— Давай отыщем вагон, в котором ехали. Мне в нем понравилось.
Состав поравнялся с ними. Мак и Джим вскочили в вагон, и Мак сразу же улегся на прежнее место.
— Могли б спать и никуда не вылезать!
Джим снова устроился подле двери. Поезд натужно полз меж круглыми холмами, попались даже два коротких туннеля. Во рту у Джима еще оставался привкус табака, приятный привкус. Он порылся в кармане куртки.
— Слышь, Мак!
— Что?
— Я вчера две шоколадки купил.
Мак взял одну, развернул.
— Ну, ты, видать, в любой революции пригодишься.
Через час Джима снова стало клонить ко сну. Он неохотно закрыл дверь, забрался на бумажное ложе, и его тотчас же поглотила черная ревущая бездна. Потом его понесло в каком-то потоке, среди щепок, обломков. И самого тащило куда-то вниз, вниз, где кончался сон.
Он проснулся — Мак тряс его за плечо.
— Ты б, наверное, неделю дрыхнул, дай тебе только волю! Больше двенадцати часов сегодня проспал.
Джим потер глаза.
— Опять голова гудит!
— Ну-ка побыстрее просыпайся! Уже к Торгасу подъезжаем!
— Ну и ну! Который час?
— Около полуночи, должно быть. Ну, вот и приехали. Готов?
— Конечно.
— Пошел!
Поезд медленно потащился дальше. Впереди за красным глазком семафора виднелась станция. Дежурный махал фонарем. Справа тусклые лампочки на столбах скупо освещали городскую улочку, отбрасывая в ночное небо белесые ореолы. В воздухе похолодало.
— Есть хочется. Какие будут соображения на этот счет, Мак? — полюбопытствовал Джим.
— Подожди, сейчас на свет выйдем, посмотрим, кто-то у меня в списке значится. — И он скрылся во тьме. Джим чуть не вприпрыжку поспешил следом. Они вышли на городскую окраину, и на углу, под фонарем, Мак остановился, вытащил листок бумаги.
— Это славный городок, Джим. Здесь нас поддерживают человек пятьдесят. Есть на кого положиться, выручат в трудную минуту. Ага, вот кто мне нужен. Альфред Андерсон, меж Четвертой и Пятой улицами, держит передвижное кафе. Ну, что скажешь?
— А что это за список?
— Список тех, кого мы считаем сочувствующими. С помощью этого списка мы все, что хочешь, раздобудем, от вязаных носков до ружейных патронов. А фургончик Альфа открыт всю ночь напролет. Пойдем, это я возьму на себя.
Скоро они свернули на главную улицу, прошли ею почти до конца, там попадались пустые лавки, дома стояли не так кучно. Передвижное кафе Альфа оказалось уютным фургончиком, в оконцах — красное витражное стекло, задвижная дверь. У стойки на табуретах расположились двое, за стойкой суетился полный молодой человек, голые руки массивны и белы.
— Эти двое не засидятся, — на чашку кофе с пирожным забежали, определил Мак. — Подождем, пусть уйдут.
Они задержались у входа, и тут появился полицейский, стал приглядываться.
Мак нарочито громко сказал:
— Давай сначала по куску пирога съедим, а уж потом домой пойдем.
Джим понял с полуслова.
— Не хочу я пирога, у меня глаза слипаются, пошли домой.
Полицейский прошел мимо. Казалось, он даже принюхивается.
Мак негромко произнес:
— Небось, думает, что мы решили эту забегаловку обчистить, да никак с духом не соберемся.
Полицейский развернулся и зашагал к ним.
Мак заговорил громче:
— Как хочешь, можешь идти домой, а я кусочек пирога перехвачу, и, поднявшись по ступенькам, открыл дверь.
Хозяин улыбнулся.
— Добрый вечер, ребята. Никак похолодало на улице, а?
— Точно, — бросил Мак и прошел к дальнему от двоих посетителей концу стойки. По лицу Альфа пробежала догадливая тень.
— Вот что, ребята, если вам нечем платить, я угощу вас кофе с булочкой. Только, чур, не ловчить; наедитесь за мой счет, а потом скажете: валяй, мол, зови полицию. У меня дармоеды прямо в печенках сидят.
Мак усмехнулся.
— Кофе с булочкой — лучше и не придумать, Альфред.
Хозяин подозрительно покосился на него, снял высокий поварской колпак и почесал затылок.
Двое посетителей допили кофе.
— А что. Альф, ты всегда бродяг кормишь? — спросил один.
— Господи, да как иначе-то? Не откажешь ведь бедолаге в чашке кофе морозной ночью из-за того, что у него паршивого пятака нет.
Посетитель хмыкнул.
— А двадцать чашек кофе-это уже доллар. Ты так по миру скоро пойдешь. Ну, что, Уилл, в путь? — они поднялись, расплатились и вышли.
Альф выбрался из-за стойки, проводил их, плотно задвинул дверь, затем вернулся на привычное место и с таинственным видом наклонился к Маку.
— Кто вы, ребята?
Рукава у него были закатаны по локоть, руки белые, движения спокойные: он размеренно и непрестанно вытирал стойку тряпкой.
Мак подмигнул и ответил ему как настоящий заговорщик:
— Нас из города с заданием прислали.
От волнения щеки у Альфа вспыхнули.
— Я как вас увидел, именно так и подумал. А как вы догадались ко мне прийти?
— Ты по-доброму встречал наших людей, мы такого не забываем.
Альф гордо улыбнулся, будто его награждали, а не выманивали обед.
— Вы, ребята, поди и не ели сегодня толком. Дайте ка я вам котлеты по-гамбургски приготовлю.
— Великолепно! — Мак не заставил себя упрашивать. — Мы и впрямь как волки голодные.
Альф подошел к холодильнику, достал две пригоршни фарша, проворно скатал котлеты, мазнул сковородку на газовой горелке маслом и бросил котлеты. Сверху посыпал мелко нарезанным луком. Тут же в кафе вкусно запахло.
— Э, прямо хоть сам на сковородку прыгай!
Масло зашипело, лук сделался золотистым. Альф снова перегнулся через стойку.
— А что у вас здесь за дело?
— Да в ваших краях больно много красивых яблок уродилось.
Альф выпрямился, упершись в стойку толстыми руками, в маленьких глазках мелькнула догадка.
— Так-так, ясно. Понял, — таинственно произнес он.
— Не пора ли переворачивать? — подсказал Мак.
Альф перевернул котлеты, прижал лопаточкой. Собрал рассыпавшийся лук, положил на котлеты сверху, примял.
Каждое движение нарочито замедленно, словно Альф погрузился в раздумья — так раздумчиво смотрят порой коровы.
— У моего старика тоже есть сад и клочок земли. Надеюсь, вы ему вреда не причините? Ведь я к вам подоброму отношусь.
— Конечно, по-доброму, — согласился Мак. — Мелкие фермеры не пострадают. Передай отцу: мы его не тронем. А пустит к себе погостить, так мы весь урожай ему соберем.
— Спасибо. Я с ним поговорю. — Альф положил котлеты на тарелки, добавил картофельного пюре, примял сверху и в ложбинки плеснул бежевой подливки.
Мак и Джим с жадностью набросились на еду, запили все кофе, кусочками хлеба собрали с тарелок остатки, а Альф вновь наполнил их чашки.
— Обед на славу! — воскликнул Джим. — Я прямо умирал с голоду.
