Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)
В шесть часов пятьдесят восемь минут и пятьдесят секунд Конрад занял место отошедшей пары, оказавшись во главе очереди. Сердце у него гулко билось.
К огромному облегчению Конрада, парень за стойкой, принимая квитанцию, едва глянул на него. Может, он вовсе и не держит зла за то, что Конрад прервал его любезную беседу с блондинкой из Плезантона… Парень молча открыл папку со сшивателем, пролистал заполненные под копирку копии штрафных квитанций и вынул нужную. Затем вышел в соседний блок, что-то сказал пожилой женщине, склонился к столу, черкнул в квитанции и вернулся за стойку, на ходу изучая бумажку.
Подняв наконец голову, он сообщил Конраду:
— С вас сто пятьдесят четыре доллара.
— Сто пятьдесят четыре?! — не поверил Конрад. — За что?! Я же успел до семи! Я ничего не должен за передержку!
— А кто говорит, что за передержку? — невозмутимо ответил парень. — Сто пятьдесят четыре доллара за эвакуацию на стоянку.
— За эвакуацию?! Не может быть!
— Ну да. Дорога заняла час десять. Да вот почитайте, в объявлении все написано.
— Час десять?! Быть такого не может! Это… это несправедливо! У меня всего-то семьдесят семь долларов! Вот смотрите!
Деньги у Конрада были в левом кулаке. Он медленно разжал пальцы и показал скомканные банкноты.
Парень снова глянул в квитанцию, будто бы готовый прислушаться к доводам Конрада и еще раз все проверить. Затем поднял голову:
— Заплатите сто пятьдесят четыре доллара завтра. Тогда и получите машину. Советую прийти до одиннадцати. После придется платить уже двести четыре.
— Но как же так?! Это… это несправедливо!
Парень посмотрел на Конрада; взгляд его при этом выражал абсолютное равнодушие. Он кивнул на объявление:
— Вы задерживаете других. Видите — остальные дожидаются своей очереди.
Конрад обернулся. Двое белых в костюмах с галстуками уставились на него, не отводя взгляды. Да, эти его сторону не примут. Они ждут не дождутся, когда Конрад исчезнет — тогда подойдет их очередь, и они получат свои машины. Конрад снова повернулся к парню за стойкой, но тот смотрел на него все тем же до обидного равнодушным взглядом. Пылая от гнева и перенесенного унижения, Конрад развернулся и выскочил наружу.
На огороженной площадке стоянки он вдруг почувствовал, до чего вспотел. Во рту и горле пересохло, он часто дышал. Его захлестнула волна паники. Что делать? Позвонить Джил, чтобы та выслала еще денег? Но как? Поблизости нет никакой телефонной будки, а он скорее умрет, чем попросит у парня разрешения позвонить по их телефону. Может, вернуться в центр? Вдруг он успеет на метро, а потом автобусом доберется до Питсбурга? Но как? У него же мелочью всего-навсего девяносто центов! Даже на автобус не хватит! В то, что с ним происходило, верилось с трудом, однако дела обстояли именно так. Он застрял в Восточном Окленде, в самых жутких трущобах Восточного побережья, да к тому же еще и на ночь глядя!
Солнце теперь висело так низко над горизонтом, что пылало вовсю, отражаясь в море металла на стоянке. Чтобы хоть что-то увидеть, приходилось сильно щуриться. Отовсюду доносился рев грузовиков, легковых машин и подъемников. Прямо перед собой Конрад увидел ту самую девушку, которая стояла в очереди впереди него. На солнце сквозь волосы у нее проглядывала розовая кожа. Запиравшие стоянку ворота начали открываться. Худой, костлявый рабочий в бейсбольной кепке, натянутой по самые глаза, толкал ворота, налегая на них изнутри. Уши у него были до того оттопырены, что на фоне заходящего солнца светились оранжевым светом. Из ворот выехал «олдсмобиль катласс сьерра» и остановился. За рулем сидел другой рабочий. Он вышел из машины и передал ключи девушке. После чего пошел обратно на стоянку; рабочий с пылающими ушами начал закрывать за ним ворота. Конрад смотрел, как оба удалялись и вскоре превратились в два силуэта на фоне низкого слепящего солнца. Вдруг появился третий силуэт…
Даже щурясь, Конрад тут же узнал его. Всего в тридцати футах, у дальнего конца ворот, возник тот самый великан, водитель эвакуатора, в той же ковбойской шляпе.
Конрад подбежал к воротам и всмотрелся сквозь звенья цепи. Теперь он разглядел его как следует. Тот слезал с мощного, гораздо большего, чем складские, подъемника. Да, сомнений нет — та же жилетка, те же огромные дряблые ручищи, та же связка ключей на поясе, те же побрякушки…
Подъемник стоял на широкой, неровной по краям дороге, рассекавшей море автомобилей — ею пользовались для перемещения машин с места на место. Верзила пошел между рядов. Время от времени он отходил в сторону, протискиваясь между автомобилей и царапая их своим громадным кольцом с ключами. Металлический скрежет слышен был даже сквозь доносившийся со всех сторон шум. Ничего себе, да это же бездумное вредительство! Через девять-десять машин, посреди металлического моря, верзила остановился, пролез в салон, вынул что-то и положил себе в карман. И так, машина за машиной, он что-нибудь да вынимал. Но зачем? А, ну конечно! Он же грабит! Тащит из салонов то, что несчастным владельцам пришлось оставить.
Наконец верзила выбрался обратно на дорогу, к своему подъемнику. В этот момент Конрад, несмотря на слепящий свет, разглядел ее, свою «хонду»! Она была припаркована как-то странно, под неправильным углом, с внешнего края металлического моря. Верзила взгромоздился на подъемник, и механизм с жутким воем ожил. Передвинув рычаг, верзила надавил на рукоятку дроссельной заслонки. Подъемник с грохотом двинулся вперед, на стоявшую боком «хонду». Лезвия подъемника зашли прямо под шасси — носовая часть почти упиралась в дверцу машины. Верзила подергал рычаги управления туда-сюда, и лезвия под «хондой» поднялись — послышался стон гнущихся металлических узлов, который невозможно спутать с чем-либо другим. «Хонда» стала подниматься, отрываясь от площадки все выше и выше, пока Конрад не увидел между днищем машины и капотами стоявших автомобилей ослепительный блеск солнца. Во время подъема дверца маленькой машины со стороны водительского кресла с жалобным скрежетом распахнулась и повисла раненым крылом. Конрад выкрикнул:
— Эй! Что вы творите?
Закрывавший ворота рабочий еще не успел отойти далеко. Он оглянулся, но ничего не сказал и пошел себе дальше.
Конрад попытался распахнуть ворота, но они были заперты на какой-то сложный замок. Тогда он уцепился носками ботинок за ячеистую сетку ограды, чтобы достать повыше; ему удалось просунуть руки через верх ограды. Но до замка он не достал. Тем временем маленькая «хонда» висела на лезвиях подъемника, хлопая повисшей дверцей — символ унизительного поражения.
Оставалось только одно! Конрад перекинул ногу через верх ограды и зацепился носком за ячейку. Перекинул другую и спрыгнул на землю, оказавшись прямо напротив пылающего солнца. Со всех сторон ревели легковые и грузовые моторы, визжали подъемники. На секунду лучи солнца ослепили его, но потом он разглядел свою машину, подъемник и необъятную спину верзилы. До подъемника было ярдов тридцать-сорок. Верзила начал погружать машину обратно в металлическое море. Конрад побежал. Земля была очень твердой, он чувствовал ее подошвами ботинок.
Закрывавший ворота рабочий все еще шел спиной к нему. Конрад промчался мимо, и тот крикнул ему вдогонку:
— Э, парень! Куда? Ну-ка вернись!
Конрад не остановился. Рабочий прокричал:
— Морри! Эй, Морри!
Боковым зрением бегущий Конрад видел размытые от сверкающего солнца силуэты, прыгавшие вверх-вниз. «Хонда» снижалась. Наконец она приземлилась на площадку всеми четырьмя колесами, заскрежетав.
— Остановитесь! Остановитесь же!
Верзила в кабине подъемника обернулся. При виде Конрада, который затормозил, скользя по песку, всего в трех футах, он вдохнул, и широкая грудная клетка раздулась.
— Перестаньте! Это моя машина! Отдайте! Вы же сломаете ее! — Конрад понял, что срывается на визг, но поделать уже ничего не мог. — Это… это несправедливо!
Огромная туша верзилы, не спускавшего с Конрада настороженного взгляда, медленно сползла с сиденья и спрыгнула на землю.
Конрад, показывая на «хонду», затараторил:
— Что вы сделали! Нет, вы только посмотрите! Шасси погнуты! Так же нельзя!
Грудь у верзилы заходила ходуном. Откуда-то из глубин раздался рокочущий голос:
— А я помню тебя…
Верзила шагнул вперед. Конрад прошипел:
— Все, я забираю свою машину!
Он прошипел это с такой яростью, что верзила остановился. Конрад посмотрел на «хонду». Лезвия подъемника лежали на земле, заведенные под шасси машины.
— Слушай, парень, — сказал верзила, — ты… ты… ни хрена ты не заберешь.
Верзила говорил спокойным тоном, однако он задыхался, и лицо его начало багроветь.
Конрад, желая добраться до машины, хотел обойти верзилу, но тот схватил его за локоть:
