Оноре Бальзак - Шуаны, или Бретань в 1799 году
— А теперь, друзья любезные, объясняйтесь, когда вам будет угодно! — воскликнул Корантен, едва закрылась дверь. — Если тебе, дорогой маркиз, придется изведать наслаждения любви, то только на смертном одре!
И Корантен, не решаясь терять из виду роковой дом, направился на бульвар, где он нашел Юло, отдававшего распоряжения караулу. Прошло два часа, но никто из часовых, расставленных неподалеку один от другого, не мог заметить никаких признаков того, что маркиз пробрался через тройную цепь притаившихся бдительных дозорных, с трех сторон охранявших башню Попугая и все подступы к ней. Раз двадцать Корантен прибегал с бульвара в кордегардию, и всякий раз его ожидание было обмануто: маленький лазутчик все не появлялся. Погрузившись в свои мысли, шпион медленно прохаживался по бульвару, терпя мучительную пытку, ибо его терзали три страсти, ужасные при их столкновении: любовь, алчность и честолюбие. На всех городских часах пробило восемь. Луна в ту пору поднималась поздно. Ночь и туман окутали непроглядной тьмой место, где должна была произойти развязка драмы, задуманная этим человеком. Корантен умел подавлять свои чувства; крепко скрестив руки на груди, он уже не сводил глаз с окна, сияющим призраком светившегося над башней. Когда шаги приводили его к опасному обрыву, которым бульвар кончался со стороны долины, он машинально всматривался в туман, пронизанный бледными огоньками, кое-где мерцавшими в городе и в предместье, выше и ниже крепостного вала. Глубокую тишину нарушало только журчанье Нансона, мерные зловещие удары колокола, отбивавшего часы, тяжелые шаги караульных и бряцанье оружия, когда происходила ежечасная смена часовых. Все исполнилось торжественности: люди и природа.
— Темно, как в волчьей пасти! — сказал Хватай-Каравай.
— Ничего, лезь, — отозвался Крадись-по-Земле, — и молчи, как дохлый пес.
— Я и дышать-то боюсь, — оправдывался шуан.
— Кто столкнул камешек? Если этот умник хочет, чтобы я всадил ему нож в сердце, пусть попробует повторить, — сказал Крадись-по-Земле так тихо, что голос его сливался с плеском воды в Нансоне.
— Да это я, — ответил Хватай-Каравай.
— Ну, старый мешок с деньгами, — прошипел вожак, — ползи на брюхе, как уж, а не то мы раньше времени оставим здесь свои кости.
— Эй, Крадись-по-Земле! — продолжал неисправимый Хватай-Каравай. Цепляясь руками за кустики вереска, он подполз на животе к тому выступу, куда уже взобрался его товарищ, и зашептал ему на ухо, чтобы не услышали шуаны, поднимавшиеся вслед за ними: — Эй, Крадись-по-Земле! Коли верить Главной молодке, там мы найдем богатую добычу. Хочешь, поделим с тобой пополам?
— Слушай, Хватай-Каравай! — сказал Крадись-по-Земле и застыл на месте, распластавшись ничком. Весь отряд последовал его примеру: шуанов измучил трудный подъем со дна пропасти. — Я тебя знаю, ты из породы хапунов, хотя умеешь и ударить как следует, и не боишься сдачи получить, когда выбирать не приходится. Но помни, мы идем сюда не для того, чтобы обшаривать мертвецов: мы будем драться, как дьяволы против дьяволов, и горе тому, у кого когти окажутся коротки. Главная молодка послала нас спасать Молодца; подними свой собачий нос да глянь вон на то окно над башней! Он там!..
В эту минуту пробило полночь. Взошла луна, и туман стал похожим на белый дым. Хватай-Каравай крепко схватил товарища за плечо и молча указал ему на трехгранные штыки, блеснувшие в десяти шагах над ними.
— Синие уже там, — сказал Хватай-Каравай. — Силой нам не взять.
— Погоди, — ответил Крадись-по-Земле. — Коли я хорошо разглядел нынче утром, то у самой башни, между валом и бульваром, есть маленькая площадка, — там всегда сваливают навоз, и на него можно упасть, как на перину.
— Вот если бы святой Лавр пожелал претворить в крепкий сидр ту кровь, что скоро здесь прольется, тогда завтра в Фужере люди нашли бы изрядный запас сидра, — сказал Хватай-Каравай.
Крадись-по-Земле широкой ладонью зажал ему рот, затем чуть слышно подал сигнал опасности, и сигнал этот пробежал по всем вереницам шуанов, вплоть до последних, тех, что висели в воздухе, ухватившись за вереск, который покрывал сланцевые утесы. В самом деле, на краю бульвара стоял Корантен. Изощренный его слух не мог не уловить шороха кустов, потревоженных шуанами, и легкого звука падения камешков, скатившихся на дно пропасти. Крадись-по-Земле, казалось, обладал способностью видеть в темноте, а может быть, его чувства от постоянного упражнения обострились, как у дикарей, — он разглядел Корантена или, скорее, учуял его, как чует зверя хорошо натасканный охотничий пес. Напрасно дипломат из полиции вслушивался в тишину и всматривался в отвесную стену обрыва — он ничего не обнаружил. Мглистый свет луны позволил ему различить в тумане нескольких шуанов, но он принял их за обломки скалы, ибо эти живые человеческие тела сохраняли полную неподвижность мертвой природы. Опасность недолго угрожала отряду. Внимание Корантена привлек явственный шум, раздавшийся на другом конце бульвара, — там, где кончалась поддерживающая его стена и начинался крутой скат утеса. Как раз к этому месту вела тропинка, проложенная от Лестницы королевы по краю сланцевых скал. В ту минуту, когда Корантен подошел к тропинке, перед ним, словно по волшебству, выросла человеческая фигура; он протянул руку, чтобы схватить это привидение или живое существо, решив, что оно явилось с недобрыми намерениями; рука его ощутила округлые и мягкие женские формы.
— Черт бы вас побрал, голубушка! — шепотом сказал он, — Если б вы не со мной столкнулись, вам бы, пожалуй, пробили голову пулей. Куда и откуда вы идете в такой поздний час? Вы что, немая?
«А ведь это, несомненно, женщина», — подумал он.
Молчание становилось подозрительным, и незнакомка наконец ответила явно испуганным голосом:
— Ох, мы с посиделок идем, дяденька.
«Это мнимая «мамаша» маркиза, — решил Корантен. — Посмотрим, что она будет делать».
— Ну, ладно, пройдите вон той стороной, бабушка, — громко сказал он, притворившись, что не узнал женщину. — Сверните влево, если не хотите, чтобы вас пристрелили.
Он постоял с минуту, увидел, что г-жа дю Га направилась к башне Попугая, и последовал за нею, держась на расстоянии с дьявольской ловкостью. Во время этой роковой встречи шуаны очень искусно попрятались на кучах навоза, к которым их привел Крадись-по-Земле.
— Главная молодка пришла, — шепотом оповестил их Крадись-по-Земле и поднялся у стены башни, словно медведь. — Мы здесь, — сказал он г-же дю Га.
— Хорошо! — ответила она. — Если тебе удастся разыскать лестницу в саду, который находится на шесть футов ниже навозных куч, мы спасем Молодца. Видишь наверху окошечко? Там туалетная комната, из нее дверь в спальню. Туда надо забраться. Башню оцепили с трех сторон. Свободна только эта стена. Лошади готовы. Если ты поставил людей у переправы через Нансон, мы через четверть часа умчим его от опасности, невзирая на его безумства. Но если эта тварь вздумает бежать вместе с ним, заколите ее.
Корантен заметил во мгле проворное движение темных силуэтов, которые он сначала принял за камни, и бросился стремглав на караульный пост у ворот Св. Леонарда. Юло спал одетым на походной кровати в кордегардии.
— Да оставьте вы его! — грубо сказал Скороход. — Он только что лег.
— Шуаны в городе! — крикнул Корантен прямо в ухо Юло.
— Не может быть! Но тем лучше! — сказал Юло сквозь сон. — По крайней мере, сразимся!..
Когда Юло пришел на бульвар, Корантен указал ему необычайную позицию, занятую шуанами.
— Они обманули или задушили часовых, которых я поставил между Лестницей королевы и крепостью! — воскликнул Юло. — Ах, дьявол! Какой туман!.. Но погодите!.. Я сейчас пошлю вниз, к подошве утеса, полсотни солдат под командой лейтенанта. Здесь не стоит атаковать этих скотов, ведь они до того крепки, что могут камнем скатиться на дно пропасти и не переломают себе костей.
Надтреснутый колокол пробил на башне два часа ночи; в это время Юло вернулся на бульвар, приняв строжайшие меры к тому, чтобы захватить отряд Крадись-по-Земле. На всех постах удвоили караулы, дом мадмуазель де Верней стал центром действий маленькой армии. Юло заметил, что Корантен поглощен наблюдением за окошечком, светившимся над башней Попугая.
— Гражданин, — сказал ему Юло, — по-моему, этот бывший напакостит нам: ведь никто еще не пошевельнулся.
— Он там! — воскликнул Корантен, указывая на окно. — Я видел тень мужчины на занавесках... Не понимаю, что случилось с моим мальчишкой? Его убили или подкупили. Стой, командир! Видишь? Вон мужчина! Идем!
— Разрази меня гром! Я не пойду вытаскивать его из постели! Раз он вошел — значит, выйдет. Гюден его не упустит, — возразил Юло: у него были свои причины помешкать.
— Идем, командир! Именем закона предлагаю тебе немедленно захватить этот дом.
— Щенок, еще рано тебе приказывать мне!
