Стефани Майер - Ослепленная правдой
Праздничным был и завтрак. Поставленное на стол, помимо того, что представлено в крайне незначительном количестве, способно и качеством своим отбить аппетит у кого угодно, да и сила чувств, как это всегда бывает в минуты обострения их, вытесняет голод, однако теперь пир задает радость, и никто не жаловался, и даже те, кто еще был слеп, смеялись, как если бы уже прозревшие глаза принадлежали им. По окончании девушку в темных очках осенило: А если мне оставить на дверях записку, что я здесь, то ведь родители, если появятся, будут знать, где меня найти. Возьми меня с собой, попросил старик с черной повязкой, хочу почувствовать, что творится на свете. И мы тоже пойдем, сказал жене тот, кто был раньше первым слепцом, может быть, писатель тоже прозрел и намеревается вернуться к себе, а по дороге промыслим какой-нибудь еды. И я тоже, сказала девушка в темных очках. Через несколько минут доктор, оставшись с женой вдвоем, сел рядом с нею, в углу дивана спал косоглазый мальчик, слезный пес, положив голову на передние лапы, то открывал, то закрывал глаза, показывая, что он - на страже, в открытое окно, несмотря на ранний час, доносился многоголосый гомон, и заполнившая улицы толпа выкрикивала только: Я вижу, и его повторяли и прозревшие, и те, к кому зрение возвращается в эту самую минуту: Я вижу, вижу, и впрямь казалось, что в другом мире случилось так, что кто-то первый сказал некогда: Я ослеп. Косоглазый мальчик пробормотал что-то во сне, а что это был за сон такой, и, может быть, он видел мать, спрашивавшую: Ты видишь меня теперь, видишь. Жена доктора спросила: А остальные, и доктор ответил: Мальчик, наверно, прозреет, когда проснется, да и другие, думаю, тоже скоро излечатся, скорей всего уже сейчас это произошло, а вот бедному нашему старику с черной повязкой суждено сильно испугаться. Почему. Потому что у него катаракта на глазу, и за время, прошедшее с тех пор, как я его смотрел, она уже вполне созрела, так что он сейчас - как в плотном облаке. Он ослепнет. Да нет, когда все войдет в свою колею и начнет работать, я его прооперирую, это вопрос нескольких недель. Почему же все-таки мы ослепли. Не знаю, может быть, когда-нибудь причина станет нам известна. Хочешь, я скажу тебе, о чем думаю сейчас. Хочу, скажи. Я думаю, мы не ослепли, а были и остаемся слепыми. Слепыми, которые видят. Слепые, которые, видя, не видят.
Жена доктора встала, подошла к окну. Посмотрела вниз, на заваленную мусором улицу, на людей, они пели и кричали. Потом подняла голову к небу и увидела сплошную белизну. Подумала: Вот и мой черед пришел. Страх заставил ее опустить глаза. И город внизу остался таким, как был.
