Ричард Олдингтон - Дочь полковника
– Извини, Бом, я не слышал, что ты там бормотал. Ой, Бом, уже светает, и вон там у изгороди я вроде бы заметил какое-то подозрительное движение. Никак маленькие помощницы скаутов с ножами и с шарфами душителей в руках! Идем же, Бом! Чего ты ждешь?
Против обыкновения Бим оказался прав: свет явно ринулся на решительный штурм темноты. Поднявшийся юго-западный ветер хлестал домишки, с печальным воем завихряясь вокруг них. Поднялись с юго-запада и тучи, глашатаи очередного затяжного дождя. Бедный Аскот![174]
Вне себя от страха Бим рывком поднял Бома с травы и потащил за собой к поджидавшему их аэроплану. В мгновение ока он забрался в кабину и скорчился там в три погибели. Но Бом, уже поставив ногу на лесенку, оглянулся на свинцово-бурые луга, на скученное селение, безмолвное и тоскливое под хмурым рассветным небом. Он взмахнул рукой:
– Прощай, – произнес он громко. – Прощай на долгую разлуку…[175]
Послесловие
Роман «Дочь полковника» («The Colonel's Daughter») написанный вслед за «Смертью героя», был опубликован в 1931 году Он положил начало творчеству Олдингтона 30-х годов, отмеченных активизацией общественно-политической жизни Англии обострением классовой борьбы и подъемом антифашистского движения. Это десятилетие получило название «бурные тридцатые». В контексте идейно-художественных исканий писателя «Дочь полковника» – связующее звено между «Смертью героя» и его последующими произведениями – романами «Все люди – враги» (1933), «Женщины должны работать» (1934), «Сущий рай» (1937), «Семеро против Ривза» (1938) и «Отвергнутый гость» (1939). Антивоенная тема раскрывается в этих социально-психологических романах в связи с конкретно-исторической ситуацией, сложившейся в Англии в период между первой и второй мировыми войнами. Послевоенные годы описаны столь же правдиво, как и гибель солдат в окопах войны. Судьбы оставшихся в живых не менее трагичны, чем рассказанная в «Смерти героя» история Джорджа Уинтерборна.
Основная тема в романах Олдингтона 30-х годов – тема молодого человека и поисков им своего места в жизни. Герои – молодые мужчины и женщины, ищущие свой путь. «Это, – писал Ричард Олдингтон, – очень острая проблема современности, которая органически смыкается с проблемами жизни и смерти, мира и войны».[176] В центре внимания писателя – человеческий характер в его неповторимости и вместе с тем в его обусловленности окружающим. Трагедию своих героев Олдингтон объясняет несовершенством мира, в котором им приходится героиня «Дочери полковника» Джорджина Смизерс принадлежит к тому же поколению, что и Джордж Уинтерборн в «Смерти героя». Не случайно автор дал им сходные имена, Они ровесники; их молодость совпала с войной. Смерть Уинтерборна покончила его счеты с жизнью. Но и судьба Джорджи Смитерс определена войной. «Существуют тысячи и тысячи таких Джорджи, – пишет Олдингтон, – возможные мужья которых лежат, истлевая, под надгробными памятниками жертвам войны… Поколению Джорджи не хватает миллиона мужчин».
Сравнительно со «Смертью героя», масштабы «Дочери полковника» более камерны, но сатирическое начало, заключенное в нем, сильно, критика остра, обобщения значительны, повествовательный стиль отличается гневной и напряженной страстностью. Изображение жизни английской провинции подчас выливается в формы карикатуры и напоминает пародию. Уже торжественно-насмешливый «зачин», пародирующий старинные сказания о древних героях, который писатель предпослал описанию полковника Смизерса, говорит о многом: «Сагу о Смизерсе, Муза, поведай, спой мне куплетик о сыне Мейворса». Под пером Олдингтона величественная сага оборачивается грошовым куплетиком, высмеивающим обитателей захолустного Клива, – всех этих Смизерсов, Джаддов, Перфлитов и Исткортов – людей ничтожных и ограниченных, хотя некоторые из них, подобно местному интеллектуалу Перфлиту, и противопоставляют себя окружающим.
В атмосфере застойной жизни провинциального Клива проходит молодость Джорджи. Болото мещанского существования поглощает ее. Сплетни, пересуды, скудные новости. Традиции, установленные временем. Косные обычаи. Каждый дом – крепость, а за ее стенами – неудачные жизни и исковерканные судьбы. Родители Джорджи многим похожи на «милого папу» и «милую маму» Уинтерборна. Однако на этот раз перед нами порождения военной машины, что и определяет весь уклад жизни семейства Смизерс и судьбу дочери полковника. Родители Джорджи сделали целью своего существования служение войне. В полковнике Смизерсе воплощена тупая и жестокая сила военщины. Его железная натура не подвержена никаким сомнениям, угрызениям совести и раздумьям. Сторонник дисциплины, он не доверяет свободе. День объявления войны был для него великим днем: «Объявление воины омолодило Смизерса». Он служил ей и видел в этом свое призвание и главное назначение в жизни. Ради «великого дела» трудилась, не жалея сил, и супруга полковника, которая с энтузиазмом управляла госпиталем и «буквально затравливала раненых, пока они не выздоравливали». Не оставалась безучастной и Джорджина, прикомандированная к добровольческому медицинскому отряду. Ее сознание одурманено шовинистическими лозунгами, она не размышляет и безропотно подчиняется обстоятельствам. Характерная черта натуры Джорджины Смизерс – «пассивное приспособление к среде». Олдингтон неоднократно подчеркивает эту особенность своей «героини»: «Искания были чужды душе Джорджи Смизерс. Вопросы «как?» и «почему?» или «откуда?» и «куда?» ее никогда не смущали. Она их вообще не ведала… В ней, бесспорно, не таились ни тяга к независимости, ни бунтарство. Принадлежа по рождению к обедневшему сословию с претензией на аристократизм, она принимала его правила, обычаи и предрассудки, не споря и ни в чем не сомневаясь».
Пассивную безропотность Джорджи Олдингтон склонен подчас объяснять особенностями ее женской натуры, потребностью в повиновении мужской силе. Джорджи томится и мечтает о настоящей, полной глубокого смысла жизни, которая, как она чувствует, проходит мимо нее и может быть дарована только силой любви. Но эта столь естественная и инстинктивная тяга к любви делает Джорджи объектом унизительных ухаживаний и притязаний Перфлита, а ее мечтам о большом чувстве и семейной жизни так и не суждено сбыться.
В изображении Джорджи ощущается влияние на Олдингтона Д.-Г. Лоуренса, который был одним из его любимых писателей. В романах Лоуренса Олдингтона привлекали смелость и прямота, неприятие лицемерной морали, напряженная страстность поисков идеала. Он ценил присущее Лоуренсу «замечательное интуитивное проникновение в характер, тонкое ощущение сложности человеческих отношений, утонченное чувство красоты».[177]
Кто виноват в том, что жизнь обделила Джорджи? Олдингтон отвечает на этот вопрос прямо – война. В романе «Дочь полковника» он еще не углубляется в вопрос о характере общественных отношений в послевоенной Англии, однако четко намечает контуры того большого мира, который окружает Джорджи, оставаясь ей неведомым: «Доминионы стали независимыми, Южная Африка враждебна нам, Ирландия отделилась, Египет отделяется, Индия скоро отделится. Мы потеряли свое торговое первенство, – вспомните о безработице. Британской империи больше нет».
В романе создана картина морального разложения буржуазно-аристократических кругов в условиях послевоенной Англии. Этой задаче способствует и эпилог романа – фантастический лубок, в котором, выводя на сцену двух «русских клоунов», Олдингтон развенчивает их устами «влиятельных лиц», заправил британской общественной жизни, походя подвергая осмеянию «клюкву» антисоветской пропаганды. О нравственной опустошенности людей своего поколения говорит участник войны Мейтленд: «Я думаю, что наиболее полное нравственное банкротство, известное истории – 1914 год, – оказалось на редкость благоприятным для буйного роста человеческого бурьяна. Я думаю, что у таких, как я, выход только один: стать пропавшим без вести, предположительно убитым».
В «Дочери полковника» продолжает звучать антивоенная тема, поднятая в раннем творчестве Олдингтона, а также тема «потерянного поколения», которые получат свое дальнейшее развитие в романе «Все люди – враги».
H. Muxaльская
Примечания
1
Уилл Уимпл – тип услужливого дурака, персонаж комического сериала, печатавшегося в журнале «Зритель» в начале XVIII в.
2
В состоянии несовершеннолетия (лат.)
3
Имеется в виду длинноносый герой одноименной драмы Эдмона Ростана (1868–1918) поэт Сирано де Бержерак.
4
Фамилия Смизерс образована от слова smithery – кузнечное дело, кузница.
