Пелам Вудхаус - Дживс и феодальная верность; Тетки – не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
Признаюсь, я растерялся и не находил слов, зато, к счастью, у Дживса их нашлось достаточно.
– Я не понимаю вас, – произнес он таким ледяным тоном, что Планк, должно быть, пожалел, что не надел шерстяного белья. – Будьте любезны объяснить, почему вы называете меня инспектором Уитерспуном? Я вовсе не инспектор Уитерспун.
Планк раздраженно поцокал языком.
– А кто же вы тогда? – спросил он. – Я отлично вас помню. Вы еще станете уверять меня, что не арестовывали этого человека в моем доме в Глостершире, когда он, как последний мошенник, пытался вытянуть у меня пять фунтов.
Дживс не носит безупречных кружевных манжет, а то бы он непременно смахнул с них пылинку. Однако его голос стал еще более ледяным.
– Вы ошибаетесь во всех отношениях, – проговорил он. – Мистер Вустер – состоятельный человек, и весьма маловероятно, что он пытался получить от вас какие-то пять фунтов. Это я могу утверждать авторитетно, поскольку являюсь поверенным мистера Вустера и ежегодно заполняю налоговую декларацию о его доходах.
– Вот так-то, Планк, – сказал я. – Любому мыслящему человеку ясно, что у вас галлюцинации, вероятно, следствие солнечного удара, который вы перенесли, отравляя существование туземцам Экваториальной Африки. На вашем месте я бы прямиком направился к доктору Э. Дж. Мергэтройду и попросил бы у него какое-нибудь лекарство, пока болезнь не зашла слишком далеко. А то, чего доброго, она распространится по всему организму, и вы будете глупо выглядеть, если нам придется закопать вас еще до захода солнца.
Планк опешил. Он не мог побледнеть, потому что был покрыт таким темным загаром, что под ним просто нельзя побледнеть. Я не уверен, что ясно выразил свою мысль. Я хотел сказать, что побледнеть-то он мог, но под загаром вы бы этого не заметили.
На лице Планка появилось задумчивое выражение. Он явно соображал, как будет объясняться с Куком, которому по его милости придется платить крупный штраф за нанесение побоев, оскорбление действием и покушение на свободу личности.
Однако эти африканские путешественники быстро смекают, что к чему. Ему потребовалось ровно пять секунд, чтобы принять решение – объяснений с Куком лучше избежать. И он исчез из комнаты, по всей видимости, устремившись в направлении Бонго на Конго, где его не достигнет рука правосудия. Думаю, он не развивал такой рекордной скорости с того раза, когда, решив, что туземцы расположены дружески, остался у них ночевать, а они пришли по его душу с копьями.
Когда Планк удалился, я прежде всего поспешил выразить заслуженную благодарность Дживсу за его содействие и помощь. Затем мы перешли на более неофициальный тон.
– Приятно провели время вчера вечером, Дживс?
– Чрезвычайно приятно, сэр, благодарю вас.
– Как поживает ваша тетушка?
– Поначалу она была несколько огорчена.
– Из-за чего?
– У нее пропала кошка, сэр. Уезжая отдыхать, она оставила ее на попечение своей приятельницы, но кошка пропала.
Я раскрыл рот. Внезапная догадка осенила меня. Такие уж мы, Вустеры. Нас постоянно осеняют внезапные догадки.
– Дживс! Не может быть… Не думаете ли вы, что, возможно, это?..
– Да, сэр. Она описала мне животное во всех подробностях, и у меня не осталось никаких сомнений, что это именно та кошка, которая в настоящее время находится на территории Эгсфорд-Корта.
От радости я даже заплясал. Я всегда предчувствую, когда дело идет к счастливому концу.
– Значит, у нас есть средство нейтрализовать Кука!
– Похоже, что так, сэр.
– Мы пойдем к нему и скажем, что он может держать кошку до конца скачек, разумеется, за соответствующее вознаграждение вашей тетушке. Ленд-лиз, так это называется?
– Да, сэр.
– И вдобавок выдвинем одно условие… Условие, правильно?
– Да, сэр.
– По которому он обязан будет отдать Орло Портеру его деньги. Мне бы хотелось, чтобы Орло наконец обрел свое счастье. Кук не сможет отказаться, потому что ему нужна кошка, а если он попытается заявить nolle prosequi, мы предъявим ему обвинение в нападении и оскорблении действием. Я прав, Дживс?
– Несомненно, сэр.
– И еще одно. Последнее время меня не покидает мысль, что жизнь в Мейден-Эгсфорде с ее безумным темпом и вихрем событий едва ли соответствует тому, что имел в виду доктор Э. Джимпсон Мергэтройд, когда рекомендовал мне отдохнуть на лоне природы в деревенской глуши. Мне нужно перебраться в какое-нибудь тихое, мирное место, например, в Нью-Йорк. Если меня там и ограбят, ничего страшного. Просто к этому надо привыкнуть, и все дела. Вы согласны, Дживс?
– Да, сэр.
– И вы поддерживаете мое предложение пойти в атаку на папашу Кука?
– Да, сэр.
– Тогда вперед. Мой автомобиль ждет у дверей. Следующая остановка – Эгсфорд-Корт.
20
Неделю спустя после того как мы устроились в Нью-Йорке, в одно прекрасное утро я вышел к завтраку, веселясь в юности своей[121], – если я не спутал слова, – и обнаружил возле своего прибора письмо с английской маркой на конверте.
Почерк был мне незнаком, и я отложил письмо в сторону, решив прочитать его позднее, подкрепив силы плотным завтраком. Я всегда поступаю так с письмами, которые приходят с утренней почтой. Дело в том, что если в них какая-нибудь гадость и вы узнали о ней на пустой желудок, то весь день будет испорчен. А в нынешние неспокойные времена люди только и делают, что пишут друг другу разные гадости.
Через полчаса, хорошо заправившись и ощутив прилив новых сил, я вскрыл конверт и понял, почему почерк показался мне незнакомым. Письмо было от дяди Тома, а он не писал мне с той поры, как я учился в школе, в те времена, надо отдать ему должное, он непременно вкладывал в конверт почтовый перевод на пять или десять фунтов.
Дядя Том, засучив рукава, написал нижеследующее:
Дорогой Берти!
Ты, конечно, удивишься, получив мое письмо. Я пишу тебе по просьбе твоей тети, которая пострадала в результате несчастного случая и теперь вынуждена носить руку на перевязи. Несчастье постигло ее в последние дни пребывания в Сомерсете в гостях у ее друзей Брискоу. Если я правильно понял, на вечеринке, где праздновали победу лошади полковника Брискоу в важных состязаниях, пробка, вылетев из бутылки, с такой силой ударила твою тетю по носу, что она потеряла равновесие, упала и повредила себе запястье.
Следующие три страницы были посвящены погоде, налогам (они очень не нравились дяде Тому) и последним приобретениям, обогатившим его коллекцию старинного серебра. В конце стоял постскриптум:
P.S. Твоя тетя просила послать тебе эту газетную вырезку.
Я не обнаружил никакой газетной вырезки и уже было решил, что дядя Том забыл вложить ее в конверт, как увидел клочок газеты на полу.
Я поднял его. Это была заметка из «Бридмутского Аргуса», издания, с которым слились в единое целое «Сомерсетский фермер» и «Вестник Южного края». Если вы помните, театральный обозреватель «Вестника» некогда поместил восторженную рецензию на выступление старой родственницы, исполнившей в матросском костюме песенку «Все хорошенькие девушки любят моряка» на деревенском празднике в Мейден-Эгсфорде. В заметке говорилось:
СЕНСАЦИЯ НА ЮБИЛЕЙНЫХ СКАЧКАХ
РЕШЕНИЕ СУДЕЙ
Вчера судейская коллегия: майор Уэлш, адмирал Шарп и сэр Эверард Бут, – после продолжительного обсуждения вынесла решение относительно инцидента, произошедшего на юбилейных скачках и вызвавшего жаркие споры в спортивных кругах Бридмута-он-Си. Победу присудили лошади Симле, принадлежащей полковнику Брискоу. Выплаты по ставкам будут производиться в соответствии с данным решением судейской коллегии. Ходят слухи, что крупные суммы перейдут из рук в руки.
На этом месте я прервал чтение, поскольку письмо и заметка в газете заставили меня о многом задуматься. Стоит ли говорить, я всей душой сострадал тете Далии, когда представил себе трагическую сцену между ней и пробкой от шампанского. Мне тоже пришлось пережить нечто подобное во время одной пирушки в клубе «Трутни», и я могу засвидетельствовать, что человеку в подобной ситуации требуется призвать на помощь всю свою выдержку. Однако тете Далии послужит утешением мысль, что все-таки она сорвала солидный куш, и ей, к счастью, не придется тревожить дядю Тома, чтобы сохранить баланс семейного бюджета.
Итак, эта сторона дела исчерпала для меня свой интерес. Однако в том, что произошло на скачках, скрывалась какая-то тайна, и хотелось бы в нее проникнуть. Судя по всему, лошадь Кука, Потейто Чип, пришла первой, но была дисквалифицирована. Из-за какого-то недозволенного приема?
Обычно дисквалифицируют по этой причине. Я стал читать дальше.
События, конечно же, еще свежи в памяти наших читателей. Выйдя на финишную прямую, Симла и ее соперник шли вровень, далеко опережая всех остальных участников, и было ясно, что победителем станет один из них. Приближаясь к финишу, Симла вырвалась вперед на целый корпус, как вдруг на беговую дорожку выскочила черная, с белыми разводами, кошка, Симла шарахнулась и сбросила жокея.
