Алистер Кроули - Лунное дитя
— Вы позволите мне, генерал, передать кое-что непосредственно вам? — спросил Сирил. — Дело не терпит отлагательства, и мне кажется очевидным, что вы первым должны узнать об этом. Кроме того, думаю, будет лучше, чтобы вы узнали об этом, так сказать, из первых рук.
— Весьма затейливое начало, — отозвался генерал. — Что ж, валяйте. Разрешение прозвучало не слишком по-военному, однако нарушению устава отводится в британской армии традиционно почетное место. Генерал Крипс лишь слегка перегнул палку.
— Только, — добавил он прежде, чем Сирил успел вновь раскрыть рот, — исключительно в частном порядке, сугубо неофициально.
Это — тоже излюбленный прием англичан, когда они хотят услышать или сказать что-то, от чего потом можно будет отказаться. Официальный разговор никогда не бывает таким бесплодным — он полон примечаний, напоминаний, перечней, сообщений, рекомендаций, списков состава комиссий, проектов решений, еще сообщений, запросов к парламенту, смет расходов и т. п. В официальном разговоре ничто никогда не доводится до конца, как, впрочем, и в неофициальном; так что выбирайте, сэр, черт бы вас побрал со всеми потрохами!
— Конечно, генерал, сугубо неофициально, — согласился Сирил. — Я хотел бы раскрыть вам планы германского генерального штаба.
— Благодарю вас, капитан Грей, — усмехнулся старик ядовито, — тем самым вы окажете нам просто неоценимую помощь. Чтобы не тратить время, пропустите дня три и начинайте сразу со взятия Парижа генералом фон Клуком.
— Этого не будет, генерал! Клук никогда не войдет в Париж. Тем более, что на самом деле он вовсе не дворянского рода, а выходец из низов.
— Что ж, после ужина подобные замечания служат даже признаком хорошего тона. Однако в иное время…
— Я вовсе не шучу, генерал. Клуку не дадут войти в Париж.
— Странно, почему же он до сих пор продвигается к нему, причем довольно быстро?
— Ему нужно растянуть нашу линию обороны. Вам уже известно, что немцы оттеснили наш фланг к Сен-Мийелю?
— Известно. И что же?
— Его цель — и тут я с вами согласен, сэр — заключается в том, чтобы отрезать Верден с юга.
— Почему же именно Верден? — поинтересовался генерал.
— Почему Верден? — переспросил Сирил. — Потому что во главе армии, продвигающейся тула., стоит крон принц! Однако этому современному Цезарю никогда не взять Парижа!
— Н-да, в ваших рассуждениях что-то есть. Наследник действительно архи непопулярен.
— Потому-то немцы и пытаются сделать из него национального героя, причем любой ценой.
— А какова же наша роль во всем этом?
— Это яснее ясного! Смотрите: их правый фланг прорвет нашу оборону или обойдет нас, и Верден будет отрезан. Кронпринц, да хранит Бог его благородное сердце, тут же вырвется вперед и поведет войска церемониальным маршем прямо на Париж, ведь для династии Гогенцоллернов это единственный шанс удержаться на троне
— Но с военной точки зрения это безумие!
— Вот именно. Однако немцы думают, что все козыри у них на руках, и рискнуть стоит. А вот теперь смотрите, что получается. Если я прав а я уверен, что я прав! — то Клуку с его армией будет некуда деться, кроме как выйти прямо на нас, и тут мы его разобьем!
— Он не сумасшедший, чтобы решиться на подобный маневр.
— Можете поймать меня на слове, генерал: он решится!
— И что же вы посоветуете нам делать в этом случае — неофициально, конечно, капитан Грей?
— Подготовиться и разгромить его в пух и прах, сэр! Неофициально, конечно.
— Что ж, поздравляю вас, сэр: вы рассказали мне преудивительнейшую байку, каких я не слышал со времен своей последней беседы с генералом Баллером! Но все-таки лучше будет, если вы не станете откладывать свой рапорт майору Мэверу, к которому откомандированы как офицер связи. — В голосе генерала послышалось презрение. — В нашей армии верят только фактам.
— Психологические факты — тоже факты, сэр!
— Чепуха, сэр! Вы не в клубе и не на чаепитии в кружке любителей наук!
— Именно это последнее, сэр, — холодно отозвался Сирил, — и огорчает меня более всего.
Тут вмешался лорд Джувентиус Меллор, заставив генерала забыть об этой невежливой реплике. Направив томный взгляд на красное лицо ветерана, он произнес мягким тихим голосом, почти шепотом:
— Извините, сэр; не позволите ли вы нам еще на пять минут продлить этот неофициальный разговор?
— В чем дело, мой мальчик?
— Я думаю, что было бы только справедливо порадовать этой байкой генерала Фоша. Я слышал, сэр, что в последние дни настроение у него было неважным.
— Вряд ли он отнесется к этому так же легко, как мы. Все-таки речь идет о его родине; французы не любят таких шуток.
— А что он может сделать, старина? В крайнем случае посадит Грея под арест. Дайте ему два дня, чтобы съездить к Фонту, а потом пусть идет на рапорт к Мэвору.
— Что ж, я не против, чтобы рота связи еще денек-другой обошлась без нашего молодца. Хорошо, Грей, поезжайте; однако подумайте, стоит ли сообщать ему все те «факты», которые вы сообщили мне. Я вам советую это для вашего же блага!
Откозыряв, Сирил распрощался и вышел. Джувентиус проводил его до автомобиля.
— Не волнуйся, я уболтаю этого старого осла, — шепнул он своему другу. — Я заставлю его отдать нужные приказы — так, чтобы не нарушить линию обороны и в то же время быть готовыми к выступлению, если Фош согласится с твоим планом.
— Молодец. Ладно, пока!
— Будь здоров!
Сирил отправился в путь. Поездка в штаб-квартиру генерала Фоша оказалась удручающей, если не сказать ужасной. Линия фронта изгибалась то туда, то сюда, так что шоферу то и дело приходилось искать обходные пути; все дороги были заняты не только всевозможными военными грузами, следовавшими в полном беспорядке, но и дезертирами, и гражданскими лицами, тащившими свой убогий скарб, и ранеными, за которыми тянулся въедливый дух агонии. Страну заполонили стаи одичавших собак, всего за один месяц войны превратившихся в койотов или динго. Однако Сирил радовался, испуская вопли ликования, и чем дальше он ехал, тем больше росла его уверенность в удаче задуманного дела. По совету генерала Крипса он пересмотрел кое-какие из своих «фактов», отобрав те, которые без сомнения могли убедить французского главнокомандующего.
Прибыв в замок, где располагался генерал со своим штабом, Грей доложил о себе и был моментально принят. Ему навстречу поднялся рослый, красивый француз, во взгляде которого светился недюжинный ум. С первой секунды он был весь внимание.
— Вы прибыли от генерала Крипса?
— Точно так, мой генерал, но по собственной инициативе. У меня есть одна идея…
— Почему вы в английском мундире? — с истинно галльской живостью вдруг прервал его Фош, по выговору принявший его за француза.
— Капюшон ещё не делает монахом — ответил Сирил Грей. — Я наполовину шотландец, наполовину ирландец.
— Хорошо, тогда не сочтите за труд продолжить свою речь.
— Должен сразу сказать, что я уже докладывал о своей идее генералу Крипсу, и он решил, что я либо слабоумный, либо остряк-неудачник.
Это был первый и главный из его «фактов», и он возымел свое действие. Фош оживился еще больше, в глазах его заблестели отвага и ожидание.
— Рассказывайте! — генерал взял записную книжку.
Улыбнувшись, Грей в нескольких словах изложил суть дела.
— Вы абсолютно правы! — воскликнул Фош. — Извините, подождите минутку: мне надо позвонить.
Он вышел из комнаты. Вернувшись минут через пять, он вновь обратился к Сирилу:
— Все в порядке, капитан Грей. Мы будем готовы ударить по армии фон Клука, когда он сюда явится. Вы не будете так любезны передать вашему шефу вот эту записку?
Я хочу, чтобы англичане тоже были готовы выступить в нужный момент. Сегодня я, очевидно, не могу просить вас составить мне компанию, однако надеюсь непременно отужинать с вами после победы.
Ах, как звучит слово victoire (победа) B устах французского солдата! В нем слышится звон меча, вогнанного по самую рукоять, крик влюбленного, соединившегося с любимой, и гимн мученика, с которым тот в момент казни обращается к Богу.
Сирил отправился обратно в ставку британского командования и передал письмо генерала Фоша — официально, через майора Мэвора.
События следующей недели оставили неизгладимый след в истории. Жестокий удар противника был отбит уверенной рукой. Более того: эта победа союзников не только спасла Францию, но и показала, что к французским солдатам вернулся боевой дух воинов Бонапарта. Она показала, что 1870 год был для французов всего лишь такой же временной слабостью, как для англичан — тот позорный год, когда ван Тромп лишил их корабли морских просторов.
Генерал Крипс вызвал Сирила Грея к себе.
— Боюсь, майор, — сказал он, — что ни одно командование в мире не возьмет на себя смелость воздать вам за ваши заслуги. Что есть, то есть: ваши безумные теории совпали с истиной. Однако это ничего не доказывает, кроме того, что на войне огромную роль играет случай. И такие случаи происходят буквально ежедневно. В конце концов, этим беднягам из бюро погоды тоже иногда удается попасть в яблочко. Однако даже если предположить, что ваш прогноз действительно заслуживает награды, британское командование все равно ничего не может для вас сделать, потому что, как вы наверное помните, наша беседа была сугубо неофициальной. Тем не менее, что касается меня, то я представлю вас к ордену Бани второй степени, а там будь что будет. Сейчас же, майор, вам следует незамедлительно отправиться к генералу Фошу, который желает представить вас двум джентльменам — г-ну Жоффру и г-ну Пуанкаре. Так что надевайте шпоры и седлайте коня — соседа по фронту не стоит заставлять ждать!
