Гарольд Роббинс - Никогда не люби незнакомца
— Насколько я поняла, ты звонил мне? — холодно спросила она.
— Да, — так же холодно ответил я. — Я узнал, что с тобой говорил Аллисон. Что ему было нужно?
— Другими словами, ты хочешь узнать, что я ему рассказала о тебе?
Можно и так.
— Никому не доверяешь? — насмешливо спросила Рут.
— Я не могу позволить себе такую роскошь.
— Я ему ничего не сказала. Может, это поднимет тебе настроение. Только сообщила, что мы познакомились в больнице и меня заинтересовал твой случай.
— Отлично. Он приходил ко мне сегодня вечером, и я сказал ему то же самое.
— Это все? — каким-то странным голосом поинтересовалась она.
— Все, крошка. Я подарю тебе орхидеи за то, что ты не болтаешь лишнего. — Я мог провести ее, но себя обмануть невозможно. Зачем я только позвонил Рут? Я ведь и так все узнал от Аллисона.
— Оставь их себе. Ты не обязан подкупать меня, — холодно посоветовала Рут и положила трубку.
Я слабо улыбнулся. Займусь ею, когда улажу дела.
Глава 8
Во вторник, 24 декабря 1940 года, в канун Рождества, я сидел у себя в кабинете и слушал музыку, доносящуюся с нижнего этажа. Как и другие конторы, мы тоже проводили свою рождественскую вечеринку. Скоро наступит время моего выхода. Каждый год я должен показываться перед простыми смертными, чтобы они знали, что я реальный человек, а не плод их воображения. Весь год обычные служащие почти не видели меня, потому что работал я с начальниками отделов.
Вошла мисс Уолш в новом платье. Я всегда замечал, что женщины стараются выглядеть на таких вечеринках как можно наряднее: цветы в волосах, новые нарядные платья, красивые украшения, яркие улыбки.
— Если я вам больше не нужна, — улыбнулась она, — я спущусь вниз.
— Можете идти, мисс Уолш. Все в порядке. — Я достал подарок, который купил несколько дней назад. Обычно я дарил секретарше духи или конфеты, но в этом году решил подарить часики. Она заслужила их — после ухода Аллисона ей приходилось работать за двоих и не раз задерживаться допоздна. — Веселого Рождества!
Она взяла коробочку. Я видел, что она хочет открыть ее, но не решается в моем присутствии, боясь показаться невоспитанной.
— Спасибо, мистер Кейн. Веселого Рождества!
Мисс Уолш вышла из кабинета.
Я еще немного посидел у себя, потом тоже пошел на вечеринку, которая была в самом разгаре. Как обычно, часть присутствующих уже набралась. Все радовались и веселились. Когда я вошел в комнату, шум стих. Несколько секунд, пока меня представляли, царила тишина, прерываемая шепотом, потом постепенно вечеринка вернулась в нормальное русло. Я обычно вежливо улыбался и кивал тем, кто со мной здоровался, затем тихо уходил.
Сегодня у меня было мрачное настроение. Обычно я набирался на таких праздниках сил и энергии, но в этот раз чувствовал лишь пустоту. Я смотрел на танцующих, слушал шутки и мне казалось, что я лишний на этом празднике. Несмотря на то, что платил за все я, праздник был их.
Поводов к беспокойству, кажется, не было. После арестов все успокоилось. Ребята притихли, и скандал постепенно умирал естественной смертью. День за днем новости обо мне отодвигались все дальше и дальше от первых страниц, их сменили новые сенсации, но я все равно не мог избавиться от ощущения нависшей опасности, которое окутало меня, как черная туча солнце. Я направился к выходу.
— Мистер Кейн! — раздался за моей спиной мягкий и негромкий голос.
Я оглянулся. Меня окликнула девушка, такая же нежная, как голос. С юного лица смотрели широко раскрытые от страха перед собственной смелостью глаза.
— Да? — так же тихо ответил я.
Она облегченно вздохнула. Наверное, если бы я ответил холодно, девушка бы убежала.
— Не хотите потанцевать? — Она показала рукой на танцевальную площадку, не отрывая глаз от пола.
— С удовольствием, — подбадривающе улыбнулся я.
Она подняла глаза и немного повеселела. Я обнял ее, и мы начали танцевать. Все смотрели на нас. Пусть смотрят, решил я. Я имею право танцевать, когда хочу — в конце концов это моя вечеринка. Впервые я танцевал на рождественском вечере.
Она танцевала здорово: Музыка была веселая и в меру быстрая. Девушка удобно устроилась в моих объятиях и внимательно смотрела мне в лицо. Потом опустила глаза, чтобы я не мог заглянуть в них, и слегка отвернула лицо в сторону.
— Вы очень хороший танцор, мистер Кейн, — робко прошептала моя партнерша.
— Вы хотите сказать, что рядом с вами даже я выгляжу неплохо, — улыбнулся я. — С кем-нибудь другим я бы выглядел совсем иначе, мисс...
— Мюриель Бонхэм. — Она слегка покраснела, затем из нее полились слова: — Надеюсь, вы не считаете меня наглой... ну что я пригласила вас танцевать?
— Нет. Я рад, что вы меня пригласили. После этого Мюриель немного успокоилась.
— Мне показалось, что вам одиноко... ни с кем не разговариваете, стоите один...
Я опять взглянул на нее. Наверное, вид у меня был совсем угрюмый, если это заметил даже ребенок.
— Почему вы так подумали, Мюриель? — весело спросил я.
— Ну вы как-то странно наблюдали за танцующими. Мне показалось, что вам хочется потанцевать. — Сейчас она улыбалась.
— Понятно, — протянул я.
Когда танец закончился, мы зааплодировали оркестру. Ее рот приоткрылся в улыбке, глаза смеялись. Слишком она юна, чтобы заниматься подобными делами, подумал я, и решил завтра же ее уволить. Пусть лучше держится ото всего этого подальше.
Когда начался новый танец, я взглянул на Мюриель Бонхэм. Она кивнула, и мы начали танцевать. После танца я поблагодарил ее и вернулся к себе. Сделал коктейль и решил дождаться окончания вечера. Девочка не ошиблась, мне было одиноко, но я давно сделал выбор и знал, на что иду.
Мой взгляд остановился на телефоне. Можно позвонить Рут и пожелать веселого Рождества. Вполне нормальный повод для звонка. Каждый день с момента нашего последнего разговора цветочник носил ей орхидеи, но она ни разу не приняла букет. Я потянулся к трубке, но на полпути моя рука остановилась. Дверь начала медленно открываться. Я быстро сунул руку в стол. Холодная сталь пистолета успокоила и придала уверенность.
В приоткрытую дверь заглянула Мюриель Бонхэм. В неярком свете блестели светло-золотистые волосы. Увидев меня, она открыла дверь и вошла в кабинет.
— Вы сидели все это время здесь, мистер Кейн?
— Да. — Я закрыл ящик. — Зачем вы пришли?
— Не знаю, — просто ответила девушка, подходя к столу. — Наверное, я просто была обязана это сделать. — В ее глазах мелькнуло удивление. Казалось, она чего-то не может понять в себе.
Я вышел из-за стола и молча приблизился к ней. Меня охватило странное напряжение, губы плотно сжались.
— Мистер Кейн. — Она немного испугалась. — Мистер Кейн, что вы делаете?
Я грубо схватил ее. Она слабо уперлась руками в мою грудь. Одной рукой я прижал ее лицо к своей груди, а другой — приподнял его за подбородок и поцеловал в губы.
Мюриель обняла меня и ответила на поцелуй. Это был долгий и слегка грубый поцелуй. Когда я отпустил ее, ее глаза были полузакрыты.
— Вы за этим сюда пришли? — хрипло спросил я.
Она проигнорировала мой тон. Голова девушки покоилась у меня на плече. Мюриель слегка отвернула лицо и тихо воскликнула:
— О, мистер Кейн!
Я смотрел на нее сверху вниз. Девчонка явно напрашивалась, чтобы ее трахнули. Внезапно я почувствовал себя старым и усталым, и все возбуждение куда-то исчезло. Я опустил руки и отошел от нее.
— Мистер Кейн, что случилось? — Она озадаченно посмотрела на меня.
— Ничего, крошка. Возвращайся домой, пока не пожалела. — Я закурил.
— Мистер Кейн, — произнесла Мюриель Бонхэм детским голоском. — Я не буду ни о чем жалеть. Не прогоняйте меня.
— Хватит! — отрезал я. — Ты слишком молода, чтобы играть в такие игры. Поезжай домой к маме.
— Мне уже двадцать, мистер Кейн. — Она как-то смешно и гордо наклонила головку набок. — И я уже достаточно взрослая, чтобы играть в любые игры, какие захочу.
Я молча смотрел на нее.
— Мистер Кейн. — Она опять опустила глаза. — С кем вы собирались сегодня ужинать?
Я удивился. Меньше всего я рассчитывал услышать такой вопрос.
— А что?
— Может, поужинаем вместе? — Мюриель уставилась на пол. — Я не хочу опять проводить Рождество одна.
Слово «опять» меня заинтересовало, и я спросил:
— Почему?
— Я живу в меблированных комнатах, — тихо ответила Мюриель. — Родители умерли, и я осталась одна. — Она подняла голубые, наполненные слезами глаза. — Всем... есть, куда идти, — хрипло проговорила она, — кроме нас с вами.
— Откуда ты знаешь, что мне некуда идти?
— Это написано у вас на лице, мистер Кейн. — Сейчас она смотрела мне прямо в глаза. — Я знаю, что такое одиночество.
Несколько секунд я пристально смотрел на нее, потом медленно улыбнулся. На лице Мюриель тоже появилась улыбка.
— О'кей, Мюриель, — как можно строже проговорил я, — я поужинаю с тобой. Но запомни, никаких глупостей.
