Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 1
— И это все?
— Все, сэръ.
Учитель не сразу отпустилъ руку ученика, видимо о чемъ-то задумавшись. Потомъ они пошли рядомъ, какъ и прежде. Послѣ долгаго молчанія Брадлей опять заговорилъ:
— Я полагаю… ваша сестра… (съ непонятной запинкой до и послѣ этихъ двухъ словъ) едвали получила какое-нибудь образованіе?
— Конечно, нѣтъ, сэръ.
— Она вѣроятно пожертвовала собою отцовскимъ предразсудкамъ. Я помню вашего отца; помню, какъ онъ отнесся къ этому вопросу, когда рѣчь шла о васъ… И однако… сестра ваша… совсѣмъ не такъ и смотритъ, и говоритъ, какъ человѣкъ, не получившій образованія.
— Лиззи и безъ ученья такъ много думаетъ, какъ дай Богъ всякому, мистеръ Гедстонъ. Можетъ быть, слишкомъ много. Я, бывало, дома называлъ огонь въ каминѣ ея книгой, потому что она всегда была полна мыслей, — порою очень умныхъ мыслей, — когда сидѣла передъ каминомъ и глядѣла въ огонь.
— Мнѣ это не нравиться, — сказалъ учитель.
Ученикъ немного удивился, получивъ такое внезапное, рѣшительное и горячее возраженіе, но принялъ его за доказательство участія къ нему. Это придало ему смѣлости сказать:
— Я никогда еще не позволялъ себѣ говорить съ вами объ этомъ откровенно, мистеръ Гедстонъ. Беру васъ въ свидѣтели, что и теперь не я заговорилъ первый. Но сознаюсь, мнѣ горько думать, что если когда-нибудь мнѣ посчастливится пробиться въ свѣтѣ, я долженъ буду… краснѣть за сестру, которая была мнѣ такой доброй сестрой.
— Да, — проговорилъ разсѣянно Брадлей. Видно было, что мысль его только скользнула но этому пункту и остановилась на чемъ-то другомъ. — Тутъ, видите ли, слѣдуетъ принять въ разсчетъ такую возможность. Допустимъ, что кто-нибудь, человѣкъ, пробившій себѣ дорогу въ свѣтѣ, становится поклонникомъ… вашей сестры… и мало-по-малу приходитъ къ мысли жениться… да, жениться на ней. Представьте же теперь, какой досадной неудачей, какою тяжелою пеней было бы для него сознаніе, что, перешагнувъ въ умѣ своемъ черезъ неравенство состояній и черезъ всѣ прочія соображенія, онъ нашелъ это неравенство и эти соображенія оставшимися во всей ихъ силѣ.
— Я думалъ то же самое, сэръ.
— Какъ? — удивился Брадлей. — Вѣдь вы говорили только отъ своего лица по себѣ, какъ о братѣ. Возможность же, которую я допускаю, гораздо важнѣе: вѣдь женихъ или мужъ, вступая въ союзъ добровольно, обязанъ всенародно заявить о немъ, тогда какъ братъ ни къ чему не обязанъ. И потомъ, понимаете, о братѣ всегда можно сказать, что онъ тутъ не при чемъ, между тѣмъ какъ о мужѣ скажутъ съ неменьшею справедливостью, что онъ могъ сдѣлать другой выборъ.
— Это правда, сэръ. Сколько разъ съ тѣхъ поръ, какъ Лиззи стала свободной, — съ самой смерти отца, — я думалъ о томъ, что такая молоденькая дѣвушка легко могла бы пріобрѣсти, въ смыслѣ знаній, гораздо больше даже, чѣмъ нужно, чтобы не краснѣть въ обществѣ, и всякій разъ мнѣ приходило въ голову, что, можетъ быть, миссъ Пичеръ…
— Для такой цѣли я не рекомендовалъ бы миссъ Пичеръ, — прервалъ его опять Брадлей такъ же горячо и рѣшительно, какъ раньше.
— Такъ не будете ли вы, мистеръ Гедстонъ, настолько добры, не подумаете ли объ этомъ за меня?
— Да, Гексамъ, да. Я подумаю. Хорошенько подумаю. Основательно подумаю.
Послѣ этого они молчали почти все время, до самой школы. Одно изъ чистенькихъ маленькихъ окошечекъ миссъ Пичеръ, похожихъ на игольныя ушки, было освѣщено, и у окошечка, въ уголкѣ караулила Маріанна, между тѣмъ какъ миссъ Пичеръ у стола шила себѣ хорошенькій маленькій лификъ при помощи выкройки изъ сѣрой бумаги.
Маріанна, не отводя глазъ отъ окна, подняла руку.
— Ну, Маріанна?
— Мистеръ Гедстонъ идетъ домой, миссъ.
Минуту спустя она опять подала свой сигналь.
— Ну, Маріанна?
— Вошелъ къ себѣ и заперъ дверь, миссъ.
Миссъ Пичеръ, подавивъ вздохъ, собирала работу, готовясь на сонъ грядущій, и ту часть недоконченнаго дамскаго костюма, гдѣ приходилось бы ея сердце, если бы костюмъ былъ надѣтъ, пронзила острою-преострою иголкой.
II
Тоже воспитательнаго свойства
Хозяйка дома, кукольная швея и поставщица разукрашенныхъ кирпичиковъ и перочистокъ, — сидѣла въ своемъ низенькомъ креслицѣ, распѣвая въ потемкахъ, пока Лиззи не вернулась домой.
— Ну, Лиззи-Киси, что новаго на дворѣ? — встрѣтила ее дѣвочка, прервавъ свою пѣсню.
— А что новаго дома? — отвѣтила въ тонъ Лиззи, шутливо приглаживая густые, длинные, великолѣпные волосы, которые такъ роскошно и красиво обрамляли головку кукольной швеи.
— Посмотримъ, сказалъ слѣпой. Ну вотъ, послѣдняя новость та, что я не выйду замужъ за твоего брата.
— Нѣтъ?
— Нѣ-ѣтъ, — протянула дѣвочка, качнувъ головой и подбородкомъ: — мальчишка не по мнѣ.
— А что ты скажешь объ учителѣ?
— А вотъ что: я думаю, у него кое-кто ужъ есть на примѣтѣ.
Лиззи заботливо опустила роскошные волосы на сутуловатыя плечики и зажгла свѣчу. Маленькая гостиная оказалась довольно темною, но въ полномъ порядкѣ и чистотѣ. Она поставила свѣчу на каминъ, поодаль отъ дѣвочки, чтобъ свѣтъ не падалъ ей въ глаза, потомъ отворила дверь изъ комнаты въ прихожую и изъ прихожей на улицу, и повернула низенькое креслице съ сто владѣлицей къ открытой двери. Вечеръ былъ душный, и такъ онѣ всегда въ хорошую погоду устраивались послѣ дневной работы. Сама Лиззи усѣлась рядомъ съ маленькимъ кресломъ и съ покровительственнымъ видомъ взяла протянувшуюся къ ней маленькую руку.
— Вотъ и насталъ опять тотъ часъ, который любящая тебя Дженни Ренъ зоветъ лучшимъ временемъ дня и ночи, — сказала хозяйка дома.
Настоящее имя ея было Фанни Кливеръ; но она сама прибрала себѣ это имя — Дженни Ренъ [14].
— А знаешь, — продолжала Дженни, — я думала сегодня, сидя за работой, какъ бы это было хорошо, если бы мнѣ все жить съ тобою до тѣхъ поръ, пока и не выйду замужъ или пока не посватаются за меня. Потому что, когда за мною станутъ ухаживать, я заставлю его дѣлать многое, что дѣлаешь для меня ты; конечно, онъ не могъ бы расчесать мнѣ волосъ, какъ ты, или пособить мнѣ на лѣстницѣ, какъ ты; но зато онъ могъ бы съ его грубыми ухватками носить заказчикамъ мою работу и получать заказы. И онъ будетъ. Онъ у меня набѣгается, дай срокъ!
Дженни Ренъ была не чужда тщеславія; но, къ счастью для нея, въ ея сердцѣ не было замысловъ болѣе серьезныхъ, чѣмъ тѣ разнообразныя пытки и муки, которымъ въ свое время долженъ быль подвергнуться онъ.
— Гдѣ бы онъ теперь ни былъ и кто бы онъ ни былъ, — продолжала миссъ Ренъ, — я знаю всѣ его плутни и повадки, и онъ у меня держи ухо востро!
— Ты ужъ не черезчуръ ли жестока къ нему? — спросила ея подруга, ласково улыбаясь и приглаживая ей волосы.
— Ни капельки, — возразила мудрая миссъ Ренъ съ видомъ обширной житейской опытности. — Повѣрь мнѣ, дружокъ, эти господа не станутъ и думать о тебѣ, коли ты не будешь съ ними пожестче. Но я сказала: если бъ мнѣ съ тобою жить!.. Ахъ, какъ много въ этомъ «если бъ»… Не правда ли, Лиззи?
— Я и не намѣрена разлучаться съ тобой, Дженни.
— Не говори этого, а то ты сейчасъ же и уйдешь.
— Развѣ ты такъ мало полагаешься на меня?
— На тебя можно положиться, больше чѣмъ на серебро и на золото.
Тутъ миссъ Ренъ внезапно умолкла, подняла глаза и подбородокъ и съ лукавымъ видомъ взглянула на Лиззи:
— Ага!
Кто стучится?Гренадеръ.А чего ему тутъ надо?Кружку пива, напримѣръ.
Мужская фигура остановилась на мостовой у наружной двери.
— Мистеръ Юджинъ Рейборнъ, вы это? — спросила миссъ Ренъ.
— Звали такъ, — былъ отвѣтъ.
— Коли добрый человѣкъ, такъ войдите.
— Хоть и не добрый, а войду, — сказалъ Юджинъ.
Онъ подалъ руку Дженни Ренъ и Лиззи и сталъ возлѣ Лиззи, прислонившись къ двери. Онъ сказалъ, что, гуляя отъ нечего дѣлать съ сигарой въ зубахъ, — она докурилась, къ слову сказать, и погасла, — онъ забрелъ на возвратномъ пути въ эту сторону и заглянулъ къ нимъ мимоходомъ. Не видалась ли она съ братомъ въ этотъ вечеръ?
— Да, — отвѣчала Лиззи, немного смутившись.
— Милостивая снисходительность со стороны нашего братца! Мистеръ Юджинъ Рейборнъ полагаетъ, что встрѣтилъ юнаго джентльмена на мосту. Кто такой шелъ съ нимъ вмѣстѣ?
— Школьный учитель.
— Должно быть, такъ. Похоже на то.
Лиззи сидѣла такъ спокойно, что трудно было сказать, въ чемъ выражалось ея смущеніе, и однако смущеніе было замѣтно. Юджинъ былъ развязенъ, какъ всегда; но, можетъ быть, въ тѣ минуты, когда она сидѣла съ опущенными глазами, можно было подмѣтить, что вниманіе его, хоть и на короткое время, сосредоточивалось на ней болѣе, чѣмъ на другихъ предметахъ.
— Я не имѣю сообщить вамъ ничего новаго, Лиззи, — сказалъ Юджинъ, помолчавъ. — Но такъ какъ я вамъ обѣщалъ, что другъ мой Ляйтвудъ не будетъ спускать глазъ съ мистера Райдергуда, то я нахожу нужнымъ отъ времени до времени повторять, что помню свое обѣщаніе и не даю моему пріятелю остывать.
