Саша Гитри - «Мемуары шулера» и другое
МОНТИНЬЯК. Неплохая мысль!
КОРНИШ. Ваше личное присутствие может изменить многое.
МОНТИНЬЯК. Пожалуй, вы правы...
КОРНИШ. А телефон, сами знаете, в таких серьёзных случаях...
МОНТИНЬЯК. Совершенно справедливо!.. Дезире...
ДЕЗИРЕ (входя). Что угодно, господин министр?..
МОНТИНЬЯК. Отмените разговор...
ДЕЗИРЕ. Она отказывается соединить нас... Какая жалость, что не могу отвесить ей пощёчину!...
Уходит.
МОНТИНЬЯК. Сейчас оденусь и тут же спущусь...
КОРНИШ. Бедняга... он ужасно расстроен. Между нами говоря, должен признаться, это ведь отчасти и по его вине, такая неожиданная отставка правительства.
ОДЕТТА. Феликса?!.. Да полно, о чём вы говорите?!
КОРНИШ. Насколько мне известно, за последние полгода он позволил себе пару-тройку промахов, которые поставили Депланка в весьма щекотливое положение... Во всяком случае, именно это я услышал в казино, когда сорвал один банк и поджидал, как получится с другим. (Берёт со стола иллюстрированный журнал и бросает его жене.) Смотри, какой славный журнальчик… полистайте-ка, милочка! (Обращаясь к Одетте.) Да, бедняга Монтиньяк, не скоро ему снова стать министром. (Обращаясь к жене.) Мы тут говорим о политике. (К Одетте.) Позволительно ли мне будет со всей искренностью поделиться с вами своими соображениями?
ОДЕТТА. Почему бы и нет...
КОРНИШ. Этому парню нужен отдых...
ОДЕТТА. Ах, вот как?!..
КОРНИШ. Послушайте... гммм... вам случалось когда нибудь побывать в Египте?
ОДЕТТА. Да нет, не случалось.
КОРНИШ. И мне тоже. Говорят, это просто восьмое чудо света...
ОДЕТТА. Не удивлюсь.
КОРНИШ. Так вот, миллион, что я выиграл нынче вечером... не хотите ли, мы могли бы потратить его с вами вместе в Египте?.. При нормальном аппетите нам потребуется пара месяцев, чтобы проесть там целый миллион... Как вам моя идея?
ОДЕТТА. Я и прежде догадывалась, что вы немного не в себе и чрезвычайно дурно воспитаны... но никогда не думала, что вы способны на такую низость, чтобы сделать подобное предложение подруге одного из ваших друзей, и к тому же в присутствии собственной супруги!
КОРНИШ. Ах, я способен на всё, когда влюблён!
ОДЕТТА. Нашли чем кичиться!
КОРНИШ. Ах вот как?!.. Что ж... Хорошо, у меня сейчас нет любовницы, хотя в данный момент я переживаю период редкого везения... а поскольку вы мне необыкновенно нравитесь... я хотел, чтобы вы разделили со мной эту удачу... Не хотите, не надо! Другую найду, может, конечно, не такую красотку...
ОДЕТТА. Погодите, один вопрос... Неужели я произвожу на вас впечатление... женщины лёгкого поведения?
КОРНИШ. Вы?.. Ах, вовсе нет, придёт же такое в голову!.. Стал бы я предлагать женщине лёгкого поведения миллион, чтобы провести с ней пару месяцев в Египте!.. Да ни за что на свете!.. Терпеть не могу шлюх... Напротив, вы выглядите вполне респектабельной светской дамочкой, именно потому я и решил бросить к вашим ногам эту довольно-таки ничтожную сумму. Нет, что ни говори, положительно, женщинам нас не понять!
ОДЕТТА. Да и вам, мужчинам, не понять нас, женщин!.. Выходит, раз я выгляжу светской дамой, вы обращаетесь со мной, как со шлюхой... вот уж странные манеры!
МОНТИНЬЯК. Двадцать пять одиннадцатого, мне пора...
КОРНИШ. Нет-нет... я тоже с вами. Ваш поезд отправляется в десять минут двенадцатого, я запамятовал, что это пассажирский поезд, который останавливается на каждом полустанке... с ним вы доберётесь до Парижа только к шести утра... а на моём автомобиле, нет-нет, не на вашем, а на моём, который делает 123 километра в час, голову даю на отсечение, уже в час ночи мы с вами будем на площади Согласия.
МОНТИНЬЯК. Ах, это было бы замечательно.
КОРНИШ. Но тогда нам нужно оправляться не теряя ни минуты...
МОНТИНЬЯК. Так поехали. Дорогая, я вернусь завтра утренним поездом и буду здесь к десяти, чтобы позавтракать вместе с тобой...
ОДЕТТА. Как?! Разве ты не хочешь, чтобы я поехала вместе с тобой?
МОНТИНЬЯК. Ах, радость моя... но зачем же тебе так утомляться? Полно! Лучше поцелуй-ка меня на прощанье.
ГЕНРИЕТТА. Что, уже идём?
КОРНИШ. Да... поторопись.
ГЕНРИЕТТА. А куда?
КОРНИШ. Это сюрприз. Пошли. Скажи до свиданья... (Одетте.) До свиданья.
ГЕНРИЕТТА (Одетте). До свиданья...
ОДЕТТА. До свиданья...
КОРНИШ (крича в окно). Эй, Адриан! Запускай мотор... В полдвенадцатого мы должны быть в Эвре...
ОДЕТТА (обращаясь к Монтиньяку). Не оставляй же меня так, совсем одну...
МОНТИНЬЯК. Ах, прошу тебя, малышка... будь же благоразумной и подумай немного обо мне. Давай-ка обними меня скоренько... и до завтра.
ОДЕТТА. Ах, Феликс! Скажи же мне на прощанье что-нибудь хорошее.
МОНТИНЬЯК. Хорошее?..
КОРНИШ. Монтинья-я-ак!
МОНТИНЬЯК. Иду-иду.
КОРНИШ. Мон-тинья-я-ак!.. Мо-онти-инья-я-ак!!..
МОНТИНЬЯК. Минуточку... Что-нибудь хорошее?.. Что ж, изволь, если я потеряю министерский пост, то женюсь на тебе.
КОРНИШ. Мо-о-нти-и-инья-я-ак!..
МОНТИНЬЯК. Иду-иду-у-у!..
Монтиньяк обнимает Одетту и исчезает. Проходит время. Maдлен уже минута как вошла.
МАДЛЕН. Что-нибудь случилось, мадам?..
ОДЕТТА. Месьё срочно вызвали в Париж... но думаю, он будет здесь утром к завтраку.
МАДЛЕН. Похоже, мадам, кабинет министров отправили в отставку, так, что ли?..
ОДЕТТА. Да, выходит так...
МАДЛЕН. Вот уж несчастная страна! Так значит, это правда. Месьё уже больше не министр?
ОДЕТТА. Полагаю, что нет... вернее, надеюсь... в общем, трудно сказать...
МАДЛЕН. Да, вы правы... поди знай! А мадам...собирается ли мадам нынче вечером куда-нибудь выйти?
ОДЕТТА. Нет-нет... более того, я намерена тотчас же лечь в постель. Так что помогите мне раздеться.
МАДЛЕН. Слушаюсь, мадам.
Обе выходят через дверь, что в глубине сцены. Мгновенье спустя на сцене появляется Дезире. Принимается убирать со стола.
ДЕЗИРЕ (указывая на место, что занимал за столом Корниш). Всё-таки, что ни говори, но сроду не видывал таких нахалов... Ах, просто ужас какой-то да и только!.. А я-то было собрался провести эту ночь в городе... но теперь, раз месьё уехал... мне никак нельзя уйти... не могу же я её одну в доме оставить. Случись что, никогда бы себе этого не простил!
АДЕЛЬ (входя). Помощь не требуется?
ДЕЗИРЕ. Пожалуй, не откажусь.
МАДЛЕН (входя). Может, помочь вам, а?
ДЕЗИРЕ. Не откажусь.
Втроём они быстро убирают со стола посуду и скатерть.
МАДЛЕН. Надо же... а вы слыхали, что месьё сказал мадам, когда они прощались?
ДЕЗИРЕ. Да нет, не слыхал.
МАДЛЕН. А вот я так всё слышала. Он сказал ей: «Если я уже больше не министр, тогда я женюсь на тебе». Подумать только, ну слово в слово, о чём мы вчера говорили.
ДЕЗИРЕ. Гмм... Ничего удивительного...
МАДЛЕН. Собираетесь куда-нибудь вечером?
ДЕЗИРЕ. Ещё не знаю... Может, выйду на дорогу, пройдусь, сигаретку выкурю.
МАДЛЕН. Стало быть, возьмёте с собой ключ от задней двери?
ДЕЗИРЕ. Нет-нет, можете её запереть. Я вернусь через эту дверь...
МАДЛЕН. Ах, вот как!.. Тогда другое дело. А что, если вы меня нынче ночью опять своими криками разбудите?..
ДЕЗИРЕ. В таком случае, постучите мне в стенку, чтобы и я тоже проснулся.
МАДЛЕН. Договорились. Спокойной ночи.
Удаляется через дверь, что посреди сцены. Тут же уходит и Адель, унося поднос с бокалами, ножами, вилками, ложками, тарелками и чашками.
Дезире, оставшись в одиночестве, в последний раз оглядывается по сторонам. На мгновенье останавливает взгляд на фотографии Одетты, потом гасит все огни и выходит через сад, запирая за собой дверь и засовывая в карман ключи.
Проходит время.
Лунный свет, проникая со стороны веранды, слегка освещает гостиную, ровно настолько, чтобы увидеть силуэт Одетты, появившейся на ступеньках лестницы в глубине сцены.
Она выходит на сцену, волоча за собой меховое покрывало. Направляется к дивану, что на авансцене.
ОДЕТТА (одна). Когда Феликс спросил, откуда у меня эти навязчивые сновидения, может, мне следовало сказать ему правду? Да, но скажи я ему всё как есть, перескажи признания Дезире насчёт того, что произошло у него с хозяйкой дома, где он служил прежде, Феликс с полным правом упрекнул бы меня, как могла я так безрассудно нанять его к себе на службу... А задай он мне такой вопрос, я бы не нашлась, что ответить... Да и стыд какой... ведь в сущности, зря я тогда так растаяла... так поддалась уговорам этого лакея!.. (Усаживается на диван.) Ладно, если бы я взяла его только по доброте душевной!.. А вдруг на моё решение повлияли его заверения, будто я совсем не в его вкусе?.. А что, если это простодушное признание скорей раззадорило меня, чем усыпило подозрения?.. Может, на самом деле мне просто хотелось доказать себе, что нет такого мужчины, которому я пришлась бы не по вкусу? Пусть даже он всего лишь лакей... Ах, Боже милостивый!.. Неужто мы, и вправду, способны на всё... или почти на все!.. (Растягивается на диване, укладывается поудобней, готовясь заснуть, закутывает покрывалом ноги, закрывает глаза и продолжает говорить в ожидании, пока к ней, наконец, придёт сон.) Нет, что ни говори, даже подумать страшно, что только не придёт в голову... Должно быть, поглядись я сейчас в зеркало, покраснела бы от стыда... во всяком случае, надеюсь. А бедняжка Феликс, трясётся себе сейчас в автомобиле... Должно быть, уже в Лизье... Если, конечно, этот кретин Корниш не гонит как сумасшедший!.. (Засыпает со словами:) А всё-таки странно, почему, прощаясь, Феликс сказал мне, что женится на мне, если он больше не министр?
