Люси Монтгомери - Аня из Зеленых Мезонинов
— Я думала, ты предпочитаешь Стеллу Мэйнард, — сказала Диана с упреком. — Мне Джози Пай говорила. Джози сказала, что ты по ней с ума сходила.
Аня засмеялась и бросила в Диану увядшим ландышем из своего букетика.
— Стелла Мэйнард — самая милая девочка на свете, кроме одной, и эта одна — ты, Диана, — сказала она. — Я люблю тебя еще сильнее, чем прежде… и мне так много нужно тебе рассказать! Но в эту минуту мне кажется, что и так уже счастье — сидеть здесь и просто смотреть на тебя. Я устала… устала, мне кажется, от учебы и своих честолюбивых желаний. Я хочу завтра провести, по меньшей мере, два часа, лежа в саду на траве и совершенно ни о чем не думая.
— Какого успеха ты добилась, Аня! Я думаю, что ты не станешь работать в школе теперь, когда получила стипендию Авери?
— Конечно. В сентябре я собираюсь в Редмонд. Просто чудо, правда? К тому времени после трех великолепных месяцев золотой свободы у меня будет наготове совершенно новый запас амбиций… Джейн и Руби станут учительницами. Разве не замечательно, что все мы успешно кончили, даже Муди Спурджен и Джози?
— Попечительский совет в Ньюбридже уже предложил Джейн место в их школе, — сказала Диана. — Гилберт Блайт тоже собирается преподавать. У него нет другого выхода. Отец не в состоянии оплатить его учебу в университете в следующем году, так что Гилберту придется самому заработать на учебу. Я думаю, его возьмут учителем в нашу школу, если мисс Эймс решит уйти.
У Ани возникло чувство легкого разочарования. Она не знала о затруднениях Гилберта и предполагала, что он тоже собирается в Редмондский университет. Что же будет она делать без этого вдохновляющего соперничества? Не окажется ли учеба, пусть даже в колледже с совместным обучением и с перспективой получения степени бакалавра, довольно скучной и однообразной без ее привычного друга-врага?
На следующее утро за завтраком Аню неожиданно поразило, что Мэтью не очень хорошо выглядит, С прошлого года он заметно поседел.
— Марилла, — спросила Аня нерешительно, когда он вышел, — Мэтью здоров?
— Нет, — ответила Марилла озабоченно. — У него было несколько тяжелых сердечных приступов этой весной, а он не желает себя ничуточки поберечь. Я очень за него волновалась, но сейчас ему лучше, и к тому же мы наняли хорошего батрака, так что, я надеюсь, Мэтью отдохнет и поправится. Может быть, дело пойдет лучше теперь, когда ты дома. Ты всегда умела поддержать в нем бодрость.
Аня перегнулась через стол и взяла лицо Мариллы в свои ладони:
— Вы тоже выглядите не так хорошо, как мне хотелось бы, Марилла. Вы кажетесь такой усталой! Боюсь, вы слишком много работаете. Теперь, когда я дома, вы должны отдохнуть. Только один сегодняшний день я хочу потратить на то, чтобы посетить все дорогие старые уголки и пробудить в себе прежние чувства и мечты, а потом будет ваш черед лениться, а я возьмусь за работу.
Марилла с любовью улыбнулась своей девочке:
— Это не из-за работы… это моя голова виновата. У меня теперь так часто головные боли… вот здесь — за глазами. Доктор Спенсер не раз менял мне стекла в очках, но они мне совсем не помогают. В конце июня к нам на остров приезжает какой-то известный окулист, и доктор настаивает, чтобы я к нему обратилась. Думаю, что так и придется поступить. Я теперь не могу ни читать, ни шить нормально… Ну, Аня, должна я сказать, отлично ты себя показала в семинарии! Получить лицензию первой категории за один год, да еще и стипендию Авери! Конечно, миссис Линд говорит, что после каждого успеха приходит неудача; к тому же она вообще не признает высшего образования для женщин. Она говорит, что образование уводит женщин в сторону от их подлинного призвания. Но я этому ничуть не верю. Да, заговорила вот о Рейчел и вспомнила… Ты слышала в последнее время что-нибудь о банке Эбби, Аня?
— Я слышала, что он ненадежен, — ответила Аня. — А что?
— Об этом и Рейчел говорила. Она заходила к нам на прошлой неделе и сказала, что об этом поговаривают. Мэтью очень встревожился. Все наши сбережения в этом банке… до единого пенни. Я сначала хотела, чтобы Мэтью положил их в сберегательный банк, но старый мистер Эбби был добрым другом нашего отца, и отец всегда держал деньги в его банке. Мэтью говорил, что любому банку, во главе которого стоит мистер Эбби, можно спокойно довериться.
— Мне кажется, он уже много лет возглавляет банк только формально, — сказала Аня. — Он очень стар. А всеми делами заправляют его племянники.
— Ну и вот, когда Рейчел нам сказала об этом, я захотела, чтобы Мэтью сразу забрал наш вклад, и он обещал подумать. Но вчера мистер Рассел заверил его, что с банком все в порядке.
Аня провела на лоне природы чудесный день, который навсегда остался в ее памяти. Он был таким ясным, золотым и счастливым. Ни одна тучка не бросала тень на цветы и деревья. Аня провела несколько чудесных часов в саду, ходила к Ключу Дриад и Плачу Ив, в Долину Фиалок. Заглянула она и в дом священника, где с удовольствием побеседовала с миссис Аллан, и, наконец, вечером пошла с Мэтью за коровами по Тропинке Влюбленных. Леса купались в лучах заходящего солнца, струившего свое тепло через просветы между холмами на западе. Мэтью шел медленно, склонив голову. Аня, высокая и прямая, подстраивала свои пружинистые шаги к его походке.
— Вы слишком много работали сегодня, Мэтью, — сказала она с мягким упреком. — Почему бы не дать себе отдохнуть?
— Ну… кажется, я не могу, — сказал Мэтью, открывая ворота двора, чтобы впустить коров. — Просто я старею, Аня, и все время об этом забываю. Ну что ж, я всегда работал много и умру, наверное, тоже за работой.
— Если бы я была мальчиком, о котором вы тогда просили миссис Спенсер, — сказала Аня печально, — я могла бы помогать вам теперь во многом и облегчить вашу жизнь. Из-за этого где-то в глубине души я жалею, что не оказалась мальчиком… только из-за этого.
— Для меня, Аня, ты лучше, чем дюжина мальчиков, — сказал Мэтью, похлопав ее по руке. — Заметь — лучше дюжины мальчиков. Вот ведь не мальчик получил стипендию Авери, правда? А получила ее девочка… моя девочка… моя девочка, которой я горжусь.
И, входя во двор, он улыбнулся ей своей обычной застенчивой улыбкой. Аня думала об этой улыбке, когда ушла в тот вечер в свою комнату и долго сидела там у открытого окна, думая о прошлом и мечтая о будущем. Под окном смутно вырисовывалась в свете луны белая Снежная Королева; лягушки распевали на болоте позади Садового Склона. Аня навсегда запомнила серебристую, мирную красоту и душистый покой той ночи. Это была последняя ночь перед тем, как горе коснулось ее жизни; а никакая жизнь больше никогда не будет той же самой, если однажды его холодное священное прикосновение легло на нее.
Глава 37
Жнец, чье имя Смерть
— Мэтью… Мэтью… что случилось? Мэтью, тебе плохо? — восклицала Марилла, и тревога звучала в каждом отрывистом слове.
Как раз в этот момент Аня вошла в переднюю с букетом белых нарциссов — много времени прошло, прежде чем она опять смогла полюбить вид и запах этих цветов, — и услышала испуганный голос Мариллы и увидела Мэтью, стоящего на пороге со свернутой газетой в руке и странно искаженным, посеревшим лицом. Аня бросила цветы и подскочила к нему одновременно с Мариллой. Но было уже поздно; прежде чем они успели подхватить его, Мэтью упал на пороге.
— У него обморок! — задыхаясь, воскликнула Марилла. — Аня, беги за Мартином! Скорее! Он в коровнике!
Мартин, батрак, который только что вернулся с почты, сразу же бросился за доктором, по пути сообщив о случившемся мистеру и миссис Барри. Миссис Линд, которая в это время случайно оказалась в Садовом Склоне, пришла вместе с ними. Они застали Аню и Мариллу в отчаянных попытках привести Мэтью в чувство.
Миссис Линд мягко отодвинула их в сторону, пощупала пульс и затем приложила ухо к сердцу Мэтью. Потом она печально взглянула на их встревоженные лица, и глаза ее наполнились слезами.
— Ох, Марилла, — сказала она печально. — Мне кажется… мы уже не можем ему помочь.
— Миссис Линд, вы ведь не думаете… неужели вы думаете, что Мэтью… Мэтью… — Аня не могла вымолвить страшного слова; она почувствовала слабость и побледнела.
— Да, детка, боюсь, что так. Посмотри на его лицо. Если бы тебе приходилось видеть это выражение так часто, как мне, ты знала бы, что оно означает.
Аня взглянула на неподвижное лицо и увидела на нем печать Смерти.
Прибывший доктор сказал, что смерть была мгновенной и, вероятно, безболезненной; скорее всего, она была вызвана каким-то неожиданным потрясением. Причину этого потрясения обнаружили в газете, которую держал Мэтью, той самой, что Мартин привез с почты в то утро. В газете было сообщение о банкротстве банка Эбби.
Печальная новость быстро облетела Авонлею, и весь день многочисленные друзья и соседи приходили в Зеленые Мезонины отдать дань уважения мертвому и выразить сочувствие живым. Впервые робкий, тихий Мэтью Касберт оказался в центре внимания; белое величие смерти опустилось на него и увенчало его чело.
