Николай Непомнящий - Тени старинных замков
Вероятно, так оно и было, потому что, когда я выехал на шоссе, нас никто не преследовал. Я вновь взял курс на запад. А Хиггинс с дружками удалились в трейлер, чтобы отдохнуть от дневных забот…
Я же гнал машину к побережью Тихого океана, к Монике. Отчаяние душило меня. Мало того, что я уже опаздывал из-за Спайка Хиггинса, настоявшего, чтобы мы сделали крюк и взглянули на Большой каньон, — главная беда заключалась в том, что я понятия не имел, как избавиться от навязчивых привидений. Не мог даже покинуть трейлер. Спайк Хиггинс мне это наглядно доказал. Из двух зол выбирают меньшее. Лучше тащить за собой трейлер с привидениями, чем удирать от этого же трейлера, несущегося как на крыльях. С очевидным не поспоришь.
Но, если я не мог избавиться от них, предстояло распрощаться с Моникой, свадьбой, медовым месяцем. И меня бесило, что какое-то бестелесное существо могло встать между мной и моим счастьем.
Тем временем мы преодолели горы и въехали о Калифорнию. Я уже начал подумывать о самоубийстве. Спайк Хиггинс и его братия, должно быть, чувствовали мое состояние и вели себя как паиньки. Но я все равно не находил способа отделаться от них.
И вот настал миг, когда я, усталый и небритый, въехал в Голливуд, нашел стоянку для трейлеров и поставил машину. С тяжелым сердцем принял душ, помылся, переоделся. Я не знал, что скажу Монике, но, запоздав на несколько дней, не мог не позвонить ей.
Телефон я нашел в каморке дежурного. Отыскал в справочнике телефон Иды Брейсер, так звали тетушку Моники, набрал номер.
Трубку взяла Моника. В голосе ее слышалась тревога.
— О, Мел! — воскликнула она, едва я назвался. — Где ты был? Мы так волнуемся!
— Меня задержали, — с горечью объяснил я. — Призраки. Объясню позднее.
— «Призраки»? — Голос стал ледяным. — Ладно, раз уж ты объявился, я должна немедленно повидаться с тобой. Дядя Дэн умирает.
— Дядя Дэн? — эхом отозвался я.
— Да, брат тетушки Иды. Раньше он жил в Айове, но несколько месяцев назад тяжело заболел и переехал к нам. И теперь он умирает. Доктор говорит, что счет уже идет на часы.
И тут до меня дошло. Я начал смеяться. Предчувствуя, что недалек час, когда праздник придет и на мою улицу.
— Уже еду, — сумел я выдавить из себя и положил трубку.
Все еще посмеиваясь, я отцепил машину от трейлера. Спайк Хиггинс подозрительно глянул на меня.
— Отъеду ненадолго, — пояснил я. — И сразу же вернусь.
— Не задерживайся, — пробурчал призрак. — Мы хотим, чтобы ты повозил нас по округе и показал дома всех этих кинозвезд.
Десять минут спустя Моника, очаровательная Моника, открыла мне дверь дома. В прекрасном расположении духа я обнял ее и поцеловал. Она высвободилась, а затем как-то странно посмотрела на меня.
— Мел, что с тобой произошло?
— Ни-че-го. — Я чуть ли не пел. — Моника, дорогая, я должен поговорить с твоим дядей.
— Но он слишком болен, чтобы кого-то принимать. Он умрет с минуты на минуту.
— Тем более я должен как можно быстрее увидеться с ним. — И я протиснулся мимо нее. — Где он, наверху?
Я взлетел по лестнице. Вошел в комнату больного. Дядя Моники, крупный, когда-то крепкий мужчина с осунувшимся лицом и щетиной на подбородке, лежал на кровати, и дыхание с трудом вырывалось из его груди.
— Мистер Брейсер! — позвал я.
Его глаза чуть приоткрылись.
— Кто ты? — прохрипел он.
— Я собираюсь жениться на Монике, — ответил я. — Мистер Брейсер, вы когда-нибудь слышали о Спайке Хиггинсе? Или Ловкаче Самюэлсе? Или о Бенни-Буйволе, Пите-Южанине, Айке из Толедо?
— Слышал о них? — Глаза больного блеснули. — Ха! Еще как слышал. И не раз ловил их. Но все они уже умерли.
— Я знаю. Но они по-прежнему здесь. Мистер Брейсер, хотели бы вы вновь встретиться с ними?
— С ними? — Руки Дэна Брейсера сжались в кулаки. — Еще бы!
— Тогда, если вы подождете меня на кладбище в первую ночь после того, как… ну, в общем, подождете меня, я сведу вас с ними.
Бывший полицейский кивнул. Плотоядно улыбнулся, как тигр, увидевший добычу. Затем расслабился, закрыл глаза, и вбежавшая Моника тихо ахнула.
— Он умер.
— Ха-ха! — Я хохотнул. — Ха-ха-ха! Кое для кого это будет большой сюрприз.
Похороны состоялись двумя днями позже. За это время с Моникой я виделся редко. Она, разумеется, не особенно горевала, поскольку дядю знала плохо, но на ее долю выпало улаживание различных формальностей. А я ничем не мог ей помочь, потому что Спайк Хиггинс и компания использовали меня на полную катушку. Я возил их по всему Голливуду, от дома одной кинознаменитости к дому другой, и так до бесконечности. Побывали мы и в Малибу-Бич, и в Санта-Монике, и в Лаурел-Каньон. Не оставили без внимания и киностудии.
Моника, кстати, старалась избегать общения со мной, даже если у меня выпадала свободная минута. Но я этого не замечал, радуясь, что скоро сумею избавиться от Хиггинса и его дружков.
Мне удалось ускользнуть со стоянки для трейлеров, чтобы принять участие в похоронах Дэна Брейсера, и улыбка не сходила моего лица, а иногда с губ срывался и смех. Я знал, как обрадуется душа Дэна, добравшись до моих незваных гостей. Моника смотрела на меня как-то странно, но я решил, что потом объясню ей все. Не следовало на похоронах вдаваться в подробности.
После того как гроб с телом Дэна Брейсера опустили в могилу, Моника заявила, что у нее страшно разболелась голова, и заперлась в своей комнате. Я вернулся на стоянку. Хиггинс и его дружки развалились на койках, опять курили мои сигареты. Хиггинс подозрительно оглядел меня.
— Приятель, нам пора трогаться в путь. Надоело сидеть на одном месте. Уезжаем завтра, согласен?
— Сегодня вечером, Спайк, — весело ответствовал я. — Зачем ждать до утра? Сразу после заката и двинем. В далекие края. Тра-ля-ля-ля.
Он нахмурился, но не нашел что возразить. Я с нетерпением ждал заката. И едва стемнело, выкатился со стоянки, держа курс на кладбище, где только что похоронили Дэна Брейсера.
Спайк Хиггинс хмурился всю дорогу, но так и не понял, куда мы едем, пока я не остановил машину у низкой каменной стены, неподалеку от могилы дядюшки Моники. Вот тут, взглянув на темное кладбище, он задергался.
— Слушай, а чего ты вдруг остановился? Поехали дальше.
— Одну минуту, Спайк, — успокоил его я. — Есть у меня небольшое дельце. Я вылез из кабины и подошел к стене.
— Мистер Брейсер! Мистер Брейсер!
Я вслушался в темноту, ожидая ответа, но грохот длинного товарняка заглушил все звуки. Железная дорога проходила совсем рядом. А мгновение спустя средь могильных камней появилась туманная фигура.
— Мистер Брейсер! — позвал я. — Сюда, пожалуйста!
Фигура приблизилась. Сгрудившиеся позади меня Спайк Хиггинс и его дружки с опаской следили за ней. И наконец поняли, кто перед ними.
— Дэн Брейсер! — прохрипел Спайк Хиггинс.
— Это он! — простонал Ловкач Самюэлс.
— Его призрак! — ахнул Пит-Южанин и заголосил!
— О-о-о-о!
Они попятились, а Дэн Брейсер прибавил шагу. Не обращая на меня никакого внимания, он двинулся на пятерку бродяг.
Спайк Хиггинс развернулся и пустился наутек, остальные последовали за ним. Они мчались к железнодорожным путям, по которым еще грохотал товарняк. Дэн Брейсер уже наступал им на пятки. Отталкивая друг друга, Хиггинс, Самюэлс и Бенни-Буйвол забрались в один вагон. Пит-Южанин и Айк из Толедо прыгнули в следующий.
Все они вскарабкались на крышу и оглянулись. Призрак Дэна Брейсера еще оставался на насыпи. Но потом вытянулась гигантская рука, схватилась за стойку, и через секунду Дэн оказался на крыше и бросился к Хиггинсу и его дружкам. Те рванули к паровозу.
Более я их не видел — пять призраков в панике убегали, шестой преследовал их, предвкушая сладостный миг победы. Они исчезли из моей жизни, унеслись в восточном направлении.
К дому тетушки Моники я ехал, посмеиваясь про себя над тем, как мне удалось избавиться от банды привидений. Теперь ничто не могло омрачить нашего с Моникой медового месяца.
— Мелвин! — осадила меня Моника, открыв дверь. — Над чем ты смеешься на этот раз?
— Твой дядя… — Я хохотнул. — Он…
— Мой дядя! — взвизгнула Моника. — Ты… ты мерзавец! Ты смеялся, когда он умирал! Смеялся во время похорон! Теперь ты смеешься, потому что он мертв!
— Нет, Моника, — возразил я. — Позволь мне объяснить. Насчет привидений и того, как я…
Она всхлипнула.
— Ворвался в дом… смеялся над моим бедным дядей Дэном… смеялся на его похоронах…
— Но, Моника! — воскликнул я. — Все совсем не так! Я только что с кладбища и…
— И ты пришел оттуда со ртом до ушей! — воскликнула Моника. — Я не хочу тебя больше видеть! Наша помолвка расторгнута! Да еще ты так жутко смеешься… Словно привидение… От твоего смеха кровь стынет в жилах. Даже если бы ты не натворил ничего другого, я бы никогда не вышла замуж за мужчину с таким смехом. Вот твое кольцо. Прощай!
