Джек Лондон - Джерри-островитянин. Майкл, брат Джерри
Иногда во время сна эти воспоминания всплывали в его подсознании. Эти сны казались ему чем-то реальным, но, проснувшись, едва помнил их. Лишь во время сна или пения с баталером он вспоминал и оплакивал утраченную стаю и пытался искать давно забытый к ней путь.
Наяву у Майкла была своя реальная стая. Она состояла из баталера, Квэка, Кокки и Скрэпса, и он бегал с ними, как бегали когда-то со своей стаей его отдаленные предки, охотясь в лесах. Логовищем этой стаи была передняя рубка, а помимо этой рубки стае принадлежал весь мир, заключавшийся для нее в «Мэри Тернер», которая, покачиваясь, пересекала изменчивую поверхность безбрежного моря.
Но передняя рубка и ее обитатели были для Майкла чем-то большим, чем простая стая. Рубка была также небом, где находилось его божество. Люди рано придумали себе бога — иногда из камня, иногда из глины или огня — и искали его то на деревьях, то на горах, то среди звезд. Это случилось оттого, что люди поняли: вне семьи, рода или какой-нибудь группы, являющейся по существу человеческой стаей, человек пропадает и погибает. И человек не захотел оставаться вне своей стаи. Он в своем воображении создал себе новую стаю, с которой мог пребывать вечно и с которой ему не было никакой необходимости разлучаться. Человек боялся темной неизвестности, в какую погружаются все умирающие существа, и создал себе в этой неизвестности прекрасную область, богатую охоту, веселое и обширное помещение для празднеств и оргий — и назвал все это «раем».
Подобно некоторым первобытным, примитивным народам, Майкл никогда не подумал об обожествлении собственной тени. Он вообще не поклонялся теням. Он поклонялся и обожествлял настоящего, несомненного бога, созданного не по его собственному четвероногому и обросшему шерстью подобию, но бога, явившегося перед ним в образе двуногого белолицего баталера.
Глава XV
Если бы пассат не прекратился на следующий день после того, как «Мэри Тернер» направила курс к Маркизским островам; если бы капитан Доун за обедом не стал снова ворчать по поводу наличия только одного хронометра; если бы это обстоятельство не привело в бешенство Симона Нишиканту и он не вышел со своим ружьем на палубу, чтобы убить какого-нибудь обитателя моря; и если бы обитатель моря, оказавшийся почти у самого борта, был простым дельфином или альбатросом, а не громадным, в восемьдесят футов длины, китом со своим детенышем, — если бы хоть одного звена недоставало в цепи событий, то «Мэри Тернер», несомненно, достигла бы Маркизских островов, наполнила бы свои бочки пресной водой и вернулась к прерванным поискам сокровищ; тогда и судьба Майкла, Доутри, Квэка и Кокки оказалась бы совсем иной и, возможно, менее ужасной.
Но в данном случае все звенья этой цепи были налицо. Среди мертвой тишины шхуна, чуть поскрипывая снастями, пересекала безбрежную гладь океана, когда Симон Нишиканта всадил пулю в маленького кита. По невероятной случайности этот выстрел оказался смертельным. Это было так же невероятно, как убить слона из игрушечного ружья. Кит умер не сразу. Он перестал играть и некоторое время пролежал на поверхности воды, содрогаясь всем телом. Его мать плыла за ним в тот момент, когда пуля поразила его, и люди, стоящие у борта, как раз над нею, отлично видели ее испуг и отчаяние. Она пыталась подтолкнуть его своим огромным плечом, описывала вокруг него круги и затем снова подплывала к нему, пытаясь подтолкнуть и вернуть к прерванной игре.
Все обитатели «Мэри Тернер» стояли у борта и со страхом следили за движениями чудовища, не уступавшего по величине самой шхуне.
— Что, если она проделает с нами то же самое, что другая проделала когда-то с «Эссексом»? — заметил Дэг Доутри Бывшему моряку.
— Мы лучшего не заслужили, — последовал ответ. — Это была ничем не вызванная, гнусная жестокость.
Майкл, чуя, что за бортом нечто происходит, чего он не может видеть из-за высоты фальшборта, вскочил на крышу капитанской рубки и, увидев чудовище, вызывающе залаял.
Все глаза с испугом обратились на него, и баталер шепотом приказал ему замолчать.
— Чтоб это было в последний раз! — еле сдерживая злобу, прошипел Гримшоу, обращаясь к Нишиканте. — Если вы еще раз во время нашего пути выстрелите в кита, я вам сверну вашу поганую шею! Можете мне поверить! Я вам глаза вышибу!
Еврей кисло улыбался и хныкал:
— Ничего не случится. Никогда не поверю, чтобы «Эссекс» был потоплен китом.
Понуждаемый своею матерью, издыхающий кит делал, между тем, тщетные усилия плыть дальше, но только барахтался на одном месте, переворачиваясь с боку на бок.
Кружа около своего детеныша, кит-самка случайно наткнулась плечом на подкормовую часть, и «Мэри Тернер» накренилась вправо, причем корма поднялась на ярд с лишком из воды. Это был всего-навсего нечаянный, легкий толчок. Наткнувшись на какое-то постороннее тело, кит испугался и взмахнул хвостом. Удар пришелся по перилам, перед фок-вантами и пробил громадную щель с такой легкостью, словно это был сигарный ящик, а не борт шхуны.
Это было все, и экипаж шхуны с ужасом следил за морским чудовищем — оно было убито горем и словно оплакивало свое издыхающее дитя.
Шхуна и оба кита неслись по волнам дальше, и маленький кит несколько раз пытался самостоятельно поплыть. Так прошел целый час, а затем он весь содрогнулся и начал отчаянно бить хвостом по воде.
— Это агония, — сказал Бывший моряк.
— Проклятие, он все-таки издох, — заявил капитан Доун минут пять спустя. — Кто бы мог этому поверить? Простая ружейная пуля! Я готов молить небеса послать нам хоть на полчаса попутный ветер, чтобы избавить нас от этого соседства.
— Мы чуть-чуть не погибли, — сказал Гримшоу.
Капитал Доун покачал головой, и его взгляд озабоченно скользнул по вяло повисшим парусам, затем окинул водное пространство.
— О чем вы беспокоитесь, все в порядке, — ободрил его Гримшоу, — видите, она куда-то хочет его переправить.
— Понятно, все идет великолепно, да и раньше все шло хоть куда, — рисовался Нишиканта, после того как вытер пот с лица и шеи и поглядел вместе с остальными вслед уплывающему киту… — Храбрая вы, видно, компания — никогда рыбы близко не видели!
— Положим, я что-то заметил, как у вас вся желтизна с лица сошла, — съязвил Гримшоу. — Видно, вся желчь прилила к сердцу.
Капитан Доун облегченно вздохнул. Он обрадовался, что удалось избежать опасности, и ему было не до пересудов.
— Вы пропитаны желчью насквозь, — продолжал Гримшоу и, указывая головой на Бывшего моряка, сказал: — Вот это настоящий мужчина. Он и глазом не моргнул, хотя я готов поручиться, что ему опасность нашего положения была яснее, чем вам. Если бы мне пришлось выбирать, с кем из вас очутиться после кораблекрушения на необитаемом острове, я бы предпочел его. А если бы…
Тут отчаянные крики матросов прервали его речь.
— Милостивый Боже, — простонал капитан Доун.
Громадный кит повернул обратно и мчался прямо на шхуну с быстротой, подобной скорости дредноута или океанского парохода.
— Держись крепче! — крикнул капитан Доун.
Все приготовились к толчку. Генрик Иертстен, стоявший на руле, широко расставил ноги и присел, крепко ухватившись руками за ручки штурвала. Некоторые матросы побежали со шкафута на ют, другие бросились к вантам. Доутри одной рукой крепко ухватился за поручни, а свободной рукой прижал к себе Бывшего моряка.
Все ухватились за что-нибудь. Кит ударил шхуну как раз за фок-вантами. И в тот же миг произошло несколько неуловимых по быстроте событий. Один из матросов сорвался с вантов и с концом в руках полетел вниз головой, но запутался ногой в тросах и повис в воздухе, пока один из товарищей не освободил его, в то время как вся шхуна затрещала и так накренилась вправо, что вода хлынула поверх фальшборта. Майкл соскользнул с гладкой крыши капитанской рубки и по крутому наклону покатился еще дальше куда-то на корму, пытаясь удержаться и громко огрызаясь по пути. Ванты с левой стороны фок-мачты сорвались с вант-путенсов[49], и фор-стеньга[50], как пьяная, склонилась к правому борту.
— Черт возьми, — сказал Бывший моряк. — Вот так удар!
— Джексон! — позвал капитан Доун помощника. — Посмотрите, нет ли воды в трюме.
Помощник повиновался, но не сводил обеспокоенного взгляда с кита, быстро плывшего по направлению к востоку.
— Видите, до чего вы доигрались! — прохрипел Гримшоу Нишиканте.
Нишиканта кивнул головой и, вытирая со лба пот, пробормотал:
— Я вполне удовлетворен. Я добился своего. Я не верил, что киты на это способны. Больше я в китов стрелять не буду.
— Возможно, что вам и не придется, — отрезал капитан. — Мы так дешево не отделаемся. Кит, потопивший «Эссекс», делал атаку за атакой, и я думаю, что природа китов не успела измениться за последние несколько лет.
