Михаил Зощенко - Полное собрание сочинений в одной книге
Старик, видимо, не раз был помят жестокими объятиями жизни, но чувствовалось, что он еще крепко прикован к земле ее несложными удовольствиями.
Войдя в предбанник с цинковым тазом в руках, старик задержался у дверей, разыскивая глазами молодого банщика. Струйки воды обильно стекали с его пухлых плеч. Облачко легкого пара поднималось над небольшой лысиной его седой головы. Старик, видимо, отлично помылся и теперь жаждал поскорей одеться.
Не найдя банщика, стоявшего возле буфета, старик жидким тенором произнес:
— Эй, кто тут шкапчики открывает?
Молодой банщик поспешил к старику и, открыв нужный шкаф, отошел в сторону.
Старик недолго повозился у шкафа и, нагрузив свои руки бельем и костюмом, направился к дивану, чтобы одеться. Но тут запнулся ногой о ковровую дорожку и едва не упал. Свой же бельевой груз старик не успел задержать, и тот выскользнул из рук на пол.
Поверх стариковского белья лежал большой пакет, завернутый в газетную бумагу. Этот пакет, тяжело упав на пол, распался, и все содержимое его вывалилось на ковровую дорожку. Это были пачки сторублевых купюр, плотно обернутые в банковые оклейки, на которых значились цифры — 10 тысяч.
Таких пачек было не менее двадцати. Кроме того, тут была разрозненная пачка сторублевок. Несколько купюр из этой пачки веером отлетело к противоположному дивану.
Молодой банщик, всплеснув руками, испуганно крикнул:
— Деньги!
Торопливо собирая рассыпанный пакет, старик с неудовольствием сказал банщику:
— Ну да, деньги. Чего орешь? Или прежде не видел этого?
Банщик, нервно одергивая свою рубаху, продолжал испуганно изумляться:
— Такое количество не приходилось видеть. Откуда, папаша, у вас столько?
— А твое какое постороннее дело? — уже с раздражением ответил старик, увидев, что посетители бани со всех сторон посматривают на его торопливые действия.
— Нет, верно, товарищ, откуда у вас такая целая куча денег? — строго спросил молодой отец, который вместе со своим голеньким сыном направился было мыться, но в последний момент задержался и снова, к неудовольствию ребенка, сел на диван.
Старик ничего ему не ответил. Собирая деньги в рваную газету, он все еще ползал по полу и был теперь более мокрый, чем прежде.
Вокруг старика образовалась плотная стена посетителей. Все молчали, не зная, что сказать и как поступить в таком исключительном случае.
Но вот, расталкивая людей, к месту действия подошел маленький худощавый человечек с темным лицом и с колючими глазками под густыми черными бровями. Он был еще не совсем одет. Расстегнутая рубашка обнажала его узкую, цыплячью грудь. Сиреневые подтяжки болтались позади его тощего зада.
Говорят, что все зло в мире происходит от маленьких худощавых людей. Возможно, что это и не совсем так, но в данном случае худощавый человечек в ближайшие же минуты выказал все теневые стороны той категории людей, ярким представителем которой он являлся.
Выйдя вперед, он свирепым тоном сказал старику:
— Откуда деньги? Только быстро отвечайте, чтобы не иметь времени для придумывания вранья!
Вытираясь мохнатым полотенцем, старик едко ответил:
— А тебе, пигалица, что тут надо? Застегнись на пуговки, прежде чем беседовать с людьми. Может, мне противно глядеть на тебя неодетого.
Эти слова не сбили с позиции щуплого посетителя. Напротив, он подошел ближе к старику и шипящим тоном сказал:
— Это мы еще посмотрим, кто прежде застегнется на все пуговки, чтобы уйти отсюда куда следует! Отвечайте общественности — откуда у вас эти деньги?
И тут худощавый сделал широкий демагогический жест рукой, как бы собирая вокруг себя всю банную общественность.
Но и этот классический жест не испугал старика. Натягивая на себя рубашку, он сердито крикнул худощавому:
— А ну, уйди от меня! Иначе я схвачу тебя за штаны и выкину из фойе!
Этот грозный окрик ослабил наступательную операцию худощавого субъекта. Однако, продолжая суетиться, он негромко сказал, обращаясь к банной общественности:
— Ни в баню, ни в парикмахерскую люди не имеют привычки брать с собой такие суммы. А если он взял — значит, хотел от кого-то скрыть эти деньги, либо утаить следы своих незаконных действий.
Молодой банщик беззлобно воскликнул:
— Наверно, он займы незаконно скупал по дешевой цене и на них выигрывал миллионы.
Худощавый сквозь зубы прошипел:
— Не исключена возможность, что деньги у него фальшивые… Где тут администрация?
Быстро накинув на себя черный китель, щуплый человечек направился к лестнице, бросив на ходу: «Никого не выпускать из бани!»
Владелец денег, увидев такую суету, не без досады махнул рукой и даже нахмурился.
Молодой папаша строго сказал своему голенькому сыну, который продрог и стал хныкать:
— Крепче запомни, Икар: те люди, которые воруют или обманывают папу и маму, — самые недостойные люди на нашей планете. Они замедляют исполинский ход нашего времени.
Икар захныкал еще сильней и ничего не ответил отцу.
Молодой банщик не отрываясь смотрел на владельца денег, который неторопливо одевался. Сделав, вероятно, вывод, что старик не похож на жулика, банщик снова спросил его:
— Нет, верно, папаня, ответьте без дураков — откуда у вас такие деньжищи?
Старик, улыбаясь, ответил парню:
— Эти деньги, милый ты мой, я заработал личным трудом, скопил.
— Да, но как вы их заработали? на чем? — воскликнул банщик, и тут, присев возле старика на диван, интимным тоном заговорил:
— Сам-то я, папаня, сельский житель. Всего лишь три класса образования у меня. Еще теряюсь в городе без привычки. Не знаю, с какого конца мне начать, чтобы немножко разбогатеть. Поучите, папаша! Объясните сироте — как это у вас в городе происходит?
Владелец денег весело рассмеялся и, вытирая заслезившиеся глаза концом чистой рубахи, сказал:
— На твоем банном посту ты вряд ли достигнешь богатства. Где же тут соколу развернуть свои крылья?
— Вот именно, папаня! — воскликнул банщик. — Где же тут мне мало-маля развернуться! Вот и хожу по предбаннику как зачумелый… Уж сделайте милость — скажите, как вы достигли своего счастья? Кем, например, вы работали?
— Я по профессии слесарь, — ответил старик. — Однако в отъезде я работал механиком при машинах. На угольных шахтах работал в этой должности. После чего перевелся на нефтепромыслы.
— И сколько же вам за это платили?
Старик неторопливо ответил:
— Тут надо, сынок, учесть, где я работал. Работал — отсюда далеко. Бывал и на Крайнем Севере и на Сахалине. И всюду получал полуторный оклад.
— Это сколько же вам в месяц выходило?
— На круг выходило три с половиной. Одну тысячу проживал, не дозволяя себе излишнего. А две с половиной клал на сберкнижку. Вот за восемь лет и скопил себе некоторую сумму.
Банщик беззвучно зашевелил губами, мысленно подсчитывая цифры. И, подсчитав, громко воскликнул:
— Двести сорок тысяч скопили!
Вокруг старика и банщика ряды посетителей сильно поубавились. Многие, увидев, что дело раздуто, ушли мыться и одеваться. И один из уходящих с изумлением сказал:
— Этакую сумму скопил старый черт — четверть миллиона!
Молодой банщик, бурные чувства которого достигли теперь предела, вскочил с дивана и крикнул старику:
— Так зачем же вы, папа, бросили такое хлебное место? Ой, я бы сто лет безвылазно там сидел!
Шнуруя ботинки, старик не торопясь ответил:
— Доктора нашли у меня гипертонию. Велели в Россию возвращаться. Вот я и приехал сегодня сибирским экспрессом.
В выходных дверях появилась заведующая баней. Это была средних лет женщина в черном суконном костюме. На лацкане ее пиджака висела медаль.
Прикрыв свои глаза свернутой газетой, чтобы не смущать неодетых посетителей, заведующая быстрым шагом проследовала по предбаннику. Вслед за ней семенил худощавый человечек в незастегнутом кителе.
Подойдя к месту происшествия, заведующая громко спросила:
— Где тут? Кто? У кого фальшивые деньги?
Старик встал с дивана и, грозно поглядывая на худощавого, сказал заведующей:
— Не знаю, какие деньги у этого презренного лилипута, а мои деньги в госбанке выданы. Вот моя вкладная книжечка, по которой видно — сколько у меня было на текущем счету и когда именно я взял всю эту сумму, за исключением остатка в тридцать две копейки.
Просмотрев вкладную книжку старика, заведующая сказала:
— Все правильно. Одно не понять — зачем вы принесли в баню такие деньги?
Владелец денег ответил:
— Две недели в поезде ехал — затосковал по бане, запылился. С вокзала зашел в гостиницу, взял номер и понесся сюда. А деньги, конечно, вынул из чемодана, прихватил с собой, чтобы не оставлять их без надзора.
