Kniga-Online.club
» » » » Станислав Виткевич - Наркотики. Единственный выход

Станислав Виткевич - Наркотики. Единственный выход

Читать бесплатно Станислав Виткевич - Наркотики. Единственный выход. Жанр: Классическая проза издательство -, год 2004. Так же читаем полные версии (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте kniga-online.club или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Перейти на страницу:

Русталка все никак не могла взять в толк, каким образом мог существовать центральный узел этого хитросплетения, из которого так просто, где только до него (до этого узла в Изидоре) ни дотронься, фонтаном били  т а к и е  непростые следствия, убийственно ясные и определенные, несмотря на их фантастичность. И все же, при всей ее явной «импозиции», она смотрела на него, как на бедную заблудшую овечку или даже червячка (ей на память постоянно приходил червячок Forficula auricularia, который никак не мог вылезти из бетонного клозета) — правда, тогда, когда она с некоторым, можно даже сказать, усилием переносилась в свою религиозную концепцию, немногим отличающуюся от обычной католической веры. Тогда он казался ей таким же маленьким и несчастным, как какой-нибудь тритон, пытающийся среди движущихся авто, велосипедов и пеших пересечь запыленную дорогу. Взять бы его (как часто она делала в таких случаях с настоящими жуками) нежно так, чтобы ножки и рожки не поломать, и перенести на травку в безопасное место. Разве что он не дал бы сделать это — покусал бы ее, набрызгал бы на нее какой-нибудь вонючей жидкости (как staphylinus какой), «и порядок». А ведь ему так нужна была помощь, несмотря на всю его кажущуюся и даже реальную в нежитейском смысле мощь! «Как ему оказать ее, как покорить эту его умную и упрямую башку?» — так думала Русталка еще во времена короткого (как кратка летняя заря) обручения. Единственным способом был следующий (она уже обдумывала его в отношении Кизера, но там было другое — интеллектуальное хамство, с этим ничего не поделаешь): сперва получить все его знания, овладеть его способом мышления, познать все возможные слабые стороны системы, а потом — наброситься на него, отточив в предварительных дискуссиях с ним диалектические приемы. План простой и прекрасный, разве что невыполнимый.

Изидор продолжал:

— Я полностью согласен с тем, что религиозные чувства невозможно вывести из жизненных, как ни нажимай на эти последние, — здесь я выступаю самым яростным противником теории Малиновского. Моя почти из пальца высосанная теория о первобытном чувстве противопоставленности индивида остальному миру, выразившаяся в концепции «БОЛЬШОГО МАНА»[150], чего-то безличного, одного, неопределенного, символизирующего все, что не есть «я», пусть даже для этого «я» в примитивных языках не было четких однозначных символов: собака — это «я», инфузория — тоже, а те этнологи, которые для того, чтобы, как они говорят, не исказить действительность, отказывают первобытному человеку в ощущении самости, потому как нет у него для этого термина — «так что ж это я хотела сказать», как говорила та самая Быковякувна, одна «прекрасная незнакомка» Марцелия (Русталка вздрогнула, и зеленоватая тень ретроспективной ревности пробежала по ее сосредоточенному лицу — ведь именно из-за этой самой Быковякувны рассталась она с Кизером, именно ей она была в определенной степени обязана Изидором и супружеством, ибо с ней было связано то, что лежало в основе «пробного расставания», начала окончательного разрыва) — ага: итак, в основании всего есть непосредственно данное (а не производное от единства других комплексов, как это имеет место у психологистов) единство личности. На фоне этого единства развивается то, что я называю жизненным беспокойством индивида, его стремление продлить свое существование: дыхание, вообще функционирование внутренних органов, дающее ему первичное ощущение существования (все может быть выражено в следствиях качеств: первоначальное сознание — это всего лишь единство ощущений, неопределенно локализованных внутри тела, так (мною) называемая «внутренняя тактильность») — а дальше — поиск жратвы и размножение для сохранения вида. Понятие вида, т. е. множества таких же самых (ЕСм), является понятием «трансцендентальным» в смысле «трансцендентальной систематики» Корнелиуса — без этого множества Бытие невозможно; должно иметь место множество подобных, почти что идентичных существ, а не абсолютно разнородное множество — это последнее следует из первого путем комбинирования простых элементов и получения образований высшего порядка, которые также должны существовать во множествах, т. е. представлять вид. Если же жизненное беспокойство не могло реализоваться в различных функциях организма, предопределенных его органами и потребностями, то оно превращалось в «метафизическое беспокойство», чистое, само-в-себе противопоставление индивидуума остальному миру. Такое должно происходить в связи с повышением интенсивности ощущения единства личности, другими словами — формального качества всего бытия, т. е. Gestaltqualität Корнелиуса, по отношению ко всей жизни — так можно рассмотреть единство личности в терминах чистого психологизма — определить ее, в сущности, невозможно — конечно же, это единство должно быть единством некоего множества, в данном случае — множества качеств, а точнее — их комплексов, иначе оно было бы не единством, а единицей, понятием числа один, чем-то таким, что реально не существует. Из него-то в качестве производных и выводятся все единства: начиная с единства как одного качества, например, красного пятна, через единство (но уже во множестве, аналогично нашему бытию) какого-либо предмета и далее — понятия.

Таким образом, метафизическое беспокойство является источником любой религии, метафизики и искусства — об этом последнем паскудстве не стану говорить, разве что в последнем из приложений в самом конце системы. В религии мы имеем дело с конструкцией чувственных состояний, выраженных символами, причем состояний, являющихся мешаниной житейских и метафизических чувств: в философии же, или, как я предпочитаю называть ее — в Общей Онтологии, — с конструкцией понятий, берущих свое начало в этих чувствах, и, наконец, в искусстве — с конструкцией форм, непосредственно выражающих принцип единства во множестве, наиболее фундаментальный principium существования. Однако в религии имеет место гипостаз ощущений — затем, чтобы под видом человеческих, в сущности, более чем человеческих личностно воплощенных божеств, иметь возможность безнаказанно, но зато и без истинного удовольствия, общаться со страшной тайной Бытия. Ибо то единственное, что мы знаем непосредственно и в чьем образе мы можем представить руководство всего, чего угодно, — мы сами; вот почему в конце концов мы представляем божество в личностной оболочке. Оно — властелин мира, созданный по образу и подобию древних правителей земли и даже...

Вытаращив глаза, Русталка с невыразимой мукой вслушивалась в металлически «чеканные» слова Изидора; в ней все больше и больше «usugubliałas» потребность заполучить его интеллект в свою собственность: «оглупить и конфисковать», как говорил Марцелий, считавший, что в этом и состоит основная роль женщины в жизни мужчины. Нет, это не было оглуплением, скорее это было освобождением прекрасной машины от отвратительной, бесплодной, онанистской, безнадежной работы и обращением ее к живым источникам жизни, в союзе с которыми все, даже самое плохое, превращается в совершенное, исполненное высочайшего полета счастье. Разве без глубокой веры в конечный смысл всего на свете, в будущую жизнь и бессмертие выдержала бы она все эти четыре года мучительного сожительства с очумелым алкоголиком и кокаинистом, каким и был Марцелий, впрочем, каким-то чудом он был также и сотрудником Пэ-Зэ-Пэпа, невероятным трусом, но сумевшим так обуздать свой смертельный, парализующий, прямо-таки пердячий страх перед всем, начиная с тараканов и клопов и кончая газовыми бомбами и тяжелыми гранатами, что стал способен к действиям, беспримерной смелостью своей превосходившим даже самые дикие поступки пресловутых «отважных людей». (Только не в состоянии максимальных доз: тогда его охватывала тяжелая апатия и реакции становились абсолютно неадекватными.) Совместная жизнь пылала в воспоминании насыщенными темными красками тмутмутараканских и джевглидских ковров, в реальности же она была страшно мучительной: как будто постоянно находишься в одной комнате с вырвавшейся из клетки злобной пьяной обезьяной, которая того и гляди откусит нос, ухо, а то и выцарапает глаза или выгрызет пупок.

2.4

Пьяный в стельку и накокаинившийся до превосходивших алкогольное опьянение высших этажей какой-то устремленной вверх черной башни человечьих судеб (что-то вроде «водонапорной башни», Сухаревой Башни или Bloody Tower), шел он к их «семейному гнездышку». По сторонам мелькал пейзаж, как будто пролетал мимо окон мчащегося «на всех парах» поезда. Судьбы были размазаны по всему давно минувшему прошлому. Будущее стало свободным — он, как и хотел, мог забыться, он был один — мог забыться, создавая наконец истинную живопись — единственную в мире, абсолютно чистую форму без абстрактности кубистического ступора и без футуристической разнузданности чувств. Истинная живопись — сколько же очарования было в этом понятии, окончательно потерянном в последние десятилетия первой половины XX века. Марцелий считал себя чуть ли не единственным во всем мире художником-живописцем, именно тем живописцем, в котором вся мировая живопись (разумеется, чисто художественная, формальная) нашла свое высшее выражение и завершение. Он, конечно, жутко раздувал свое значение, как, впрочем, и все художники, но что-то в его мегаломанском трепе было настоящим. Ведь это было время умирания живописного искусства на всем европейском пространстве, не говоря уже о других частях света, и было совсем нетрудно быть первым. Быть гребешком, венчающим столь величественное некогда явление, как живопись, — действительно великое в своем роде дело. И при этом иметь то, ради чего действительно стоило каким-то оригинальным образом разрушить свой организм и умереть, что по тем временам, даже в мире иллюзий и галлюцинаций, было «изрядной» редкостью. А перестать писать картины он не мог: иногда для такого шага надо иметь характера больше, чем может показаться заурядному простачку.

Перейти на страницу:

Станислав Виткевич читать все книги автора по порядку

Станислав Виткевич - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки kniga-online.club.


Наркотики. Единственный выход отзывы

Отзывы читателей о книге Наркотики. Единственный выход, автор: Станислав Виткевич. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Уважаемые читатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.

  • 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
  • 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
  • 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
  • 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.

Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор kniga-online.


Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*
Подтвердите что вы не робот:*