Мёртвые души - Николай Васильевич Гоголь
Между тем, пока велись эти битвы, Гоголь жил за границей и напряженно работал над продолжением «Мертвых душ».
Гоголь начал размышлять над вторым томом, а возможно, и делать предварительные наброски еще до выхода в свет первого. И работал над этим томом на протяжении многих лет — упорно и мучительно. В конце июня 1842 года он писал Жуковскому, что первая часть «Мертвых душ» является лишь вступлением к тому, что за ним должно последовать, лишь «крыльцом к дворцу, который задуман строиться в колоссальных размерах».
Второй том «Мертвых душ» писался в неизмеримо более трудных условиях, чем первый. Многое изменилось в мыслях и настроениях Гоголя. Взгляд писателя на жизнь, на искусство, сложившийся в тридцатых годах, требовал своего развития. Общественная жизнь в сороковых годах стала более сложной и напряженной. Обострились социальные противоречия в России и Западной Европе. Чтобы правильно понять те процессы, которые происходили в мире, необходима была напряженная работа мысли. Надежным компасом все более становилось передовое мировоззрение эпохи. Но его-то как раз и не хватало Гоголю. В новых условиях он не только не остался на уровне своего мировоззрения тридцатых годов, но напротив — скорее двигался вправо. Если прежде сильные стороны мировоззрения Гоголя явно преобладали над слабыми, то ныне это соотношение стало меняться.
Находясь долгие годы далеко от России, писатель не имел около себя истинных друзей, которые могли бы помочь ему разобраться в сложных вопросах современной действительности. Тем временем усугублялось еще и болезненное состояние Гоголя. Он увлекается церковными книгами, проникается религиозными настроениями.
Эти настроения поддерживали в Гоголе люди, с которыми он находился в дружеских отношениях, — Жуковский, поэт Языков, бывшая фрейлина двора Смирнова-Россет. Оторванный от родины, от ее здоровой народной почвы, Гоголь оказался неспособным противостоять тому влиянию, какое на него все сильнее оказывала реакция. «Бог знает, — писал с тревогой современник Гоголя П. Чаадаев, — куда заведут его друзья».
В середине сороковых годов стали уже отчетливо обнаруживаться признаки надвигающегося на Гоголя идейного кризиса. Его предвестниками явились фальшивые нотки христианского смирения, все чаще проскальзывавшие в письмах, а также выражения недовольства своими великими произведениями. В иных письмах стал звучать высокомерный тон проповедника.
В таком душевном состоянии Гоголь продолжал работать над вторым томом «Мертвых душ». Правда, временами у Гоголя наступало духовное просветление, инстинкт художника брал в нем верх над проповедником. С острой горечью начинал ощущать тогда Гоголь внутреннюю фальшь иных страниц своей книги. Быть может, поэтому он в 1845 году сжег рукопись второй части «Мертвых душ». Уничтожив написанное, он вновь принимался за работу.
Венцом духовной драмы Гоголя явилась его реакционная книга «Выбранные места из переписки с друзьями», вышедшая в начале 1847 года и с негодованием встреченная Белинским и всей передовой Россией. Свое знаменитое зальцбруннское письмо к Гоголю Белинский закончил призывом к писателю искупить свой «тяжелый грех» новыми творениями, которые напомнили бы его прежние.
Пережив сильное потрясение в связи с изданием «Выбранных мест…» и шумными толками, вызванными ими в обществе, Гоголь решил вернуться в Россию и снова засесть за работу над вторым томом «Мертвых душ».
Внял ли, однако, Гоголь советам Белинского? Смог ли он преодолеть идейный кризис, и в какой мере этот кризис коснулся Гоголя-художника?
После возвращения на родину Гоголь последние четыре года напряженно трудится над завершением второго тома «Мертвых душ». Как известно, он был закончен и за девять дней до смерти сожжен. Случайно уцелело лишь пять черновых глав этого тома, впервые опубликованных уже после смерти писателя.
Насколько можно судить по этим черновым главам, могучая сила гоголевского реализма не была здесь сломлена. Мы встречаем на этих страницах ряд образов, очерченных с присущим Гоголю реалистическим мастерством и сатирическим темпераментом. Таков, например, Петр Петрович Петух — «барин старого покроя», неугомонный весельчак, любитель покушать и весьма «угостительный», по словам Селифана, человек, ближайший родственник помещиков из первого тома. Таков Хлобуев — изнывающий в праздном безделье помещик, разоривший свое хозяйство, опутанный долгами и доведший до отчаяния своих крепостных крестьян. Интересен также образ полковника Кошкарева. Черствая, канцелярская душа, фанатик «бумажного производства», он представлял собой яркую сатиру на бюрократические порядки в России.
Но Гоголь не ограничился этими образами. Во втором томе «Мертвых душ» он задумал изобразить ряд «положительных» героев, воплощающих, по мысли автора, здоровое начало русской национальной жизни. Он страстно искал выхода из сложных лабиринтов современной действительности, из трагической ее путаницы.
Обещанный в конце первого тома «Мертвых душ» некий муж, «одаренный божескими доблестями», явился во втором томе в образе Константина Федоровича Костанжогло, «идеального» помещика, заботящегося не только о доходах, но и о благе своих мужиков.
Образ Костанжогло явился серьезной неудачей Гоголя. Попытка облечь в художественную форму реакционную идею не могла закончиться ничем иным, кроме поражения.
Не менее фальшивым вышел и другой образ — Афанасий Васильевич Муразов, очень богатый купец «из мужиков», владелец винных откупов, накопивший миллионное состояние якобы «самым безукоризненным путем и самыми справедливыми средствами». Муразов изображен человеком высокого нравственного чувства, и получился он надуманным, лишенным каких бы то ни было жизненных черт христианским праведником. И кажется непостижимым, что такой зоркий художник, как Гоголь, не сумел разглядеть истинную сущность своего героя. Случилось так: то, что он разоблачил в Чичикове, он благословил в Муразове.
Важное место во втором томе занимает наш старый знакомый Павел Иванович Чичиков. Вначале герой продолжает еще свою карьеру приобретателя. Но неожиданно разразилась катастрофа. Чичиков был изобличен в составлении подложного завещания. Его арестовали. Он лишился своей заветной шкатулки с деньгами и оказался в «промозглом сыром чулане». Все, что он в течение своей жизни сооружал, внезапно рухнуло. Чичиков стал жалок и нищ. В этот момент к нему является Муразов. Он призывает Чичикова порвать с прошлым и зажить по-новому: «Проснитесь, еще не поздно, есть еще время…» Муразов помог Чичикову выйти на свободу. Чичиков уезжает из города, размышляя: «Муразов прав… пора на другую дорогу».
Так начинается процесс мнимого очищения Чичикова. Его нравственное «возрождение» должно было, вероятно, состояться в третьей части «Мертвых душ». Но о ней мы, в сущности, ничего достоверного не знаем.
Изображение русской действительности в первом томе «Мертвых душ» представлялось Гоголю неполным, односторонним. Он считал необходимым раскрыть и положительное начало в этой действительности. Но каково оно и где его искать — Гоголь не знал, а это неотвратимо толкало его на путь «фальшивой идеализации» жизни.
Вместе с тем второй том «Мертвых душ» нельзя
