Агата Кристи - Пропавшая весной
Джоанна знала, что поезда ходили три раза в неделю: в понедельник, среду и пятницу. Сегодня был вторник, так что ей придется жить в этой гостинице до завтрашнего вечера. Она поинтересовалась у индуса, правильно ли она рассчитала время.
— Это верно, мэмсахиб. Поезд ушел прошлым вечером. Вам не повезло. Дорога очень плохая, дождь лил всю ночь. Это значит, ни в Мосул, ни из Мосула машин не будет несколько дней.
— Но поезда-то будут ходить? — спросила Джоанна.
Ее вовсе не интересовала дорога в Мосул.
— О, да, конечно, — заверил ее индус, — Завтра утром поезд придет обязательно. А обратно отправится вечером.
Джоанна удовлетворенно кивнула. Мимоходом она поинтересовалась машиной, которая привезла ее сюда.
— Уехала рано утром, — ответил индус. — Водитель торопился назад. Но, я думаю, он застрял где-нибудь по дороге. Всю ночь шел проливной дождь.
И снова слова о дороге и автомобиле не вызвали у Джоанны ни малейшего интереса. Она лишь подумала, что индус скорее всего прав. А он продолжал докладывать обстановку.
— Там станция, мэмсахиб. Вон там.
Джоанна кивнула и сказала, что она так и поняла, когда перед завтраком осматривала окрестности.
— Турецкая станция. Станция в Турции. Турецкая железная дорога. По ту сторону проволоки, видите? За проволочным заграждением. Это граница.
Джоанна посмотрела в окно на растянутые по земле витки колючей проволоки и подумала, что границы здесь весьма странные.
— Ленч будет точно в час тридцать, — торжественно произнес индус и ушел в глубину здания.
Минутой или двумя позже Джоанна услышала его сердитый визгливый голос откуда-то с заднего двора. Ему отвечали два других голоса. Тонкая гортанная арабская речь наполнила воздух.
Интересно, подумала Джоанна, почему управлять гостиницами в этих местах всегда нанимают индусов? Возможно, потому, что у них есть опыт общения с европейцами? А впрочем, какое ей до этого дело?
Чем же ей занять целое утро? Можно продолжать чтение этих изумительных «Воспоминаний леди Катерины Дизарт». Или написать несколько писем. Письма удастся отправить, когда поезд прибудет в Алеппо. С собой у нее были блокнот для заметок и несколько конвертов. С минуту она помедлила на пороге гостиницы, выбирая занятие. Внутри здания было темно, и стоял тяжелый воздух. Наверное, лучше немного прогуляться.
Она достала из своей сумки войлочную шляпу с широкими полями — не потому, что опасалась солнца в это время года, а просто на всякий случай, — темные очки, свой походный блокнот и авторучку, сложила все в легкую сумочку и вышла на улицу.
Она миновала мусорную кучу с консервными жестянками и направилась в противоположную сторону от железнодорожной станции — чтобы избежать международных осложнений, если случайно, прогуливаясь, нарушит границу чужой страны.
«Как это забавно все-таки, — думала она, — гулять здесь, направляясь никуда!»
Неожиданно ее посетила новая и удивительная мысль. Ей приходилось гулять и в заросших травой низинах плодородных долин, и по песчаным берегам океанов, и по лесным дорогам, — и всегда вокруг было на что смотреть, на чем с отрадой останавливался взгляд. За холмом вставала роща, за рощей виднелась вересковая пустошь, в ту сторону вела дорога, упиравшаяся в ферму, а другая дорога уходила вдаль, где на самом горизонте виднелся еще один городок у излучины реки.
Но здесь… Здесь совершенно ничего не было. Несколько шагов в сторону от гостиницы — и вы попадали в никуда. Направо, налево, прямо — один лишь голый светло-коричневый горизонт.
Она не торопясь шагала по песчаной земле. Воздух был восхитительный. Он был горяч, но не слишком. Термометр, подумала она, должен бы показывать около семидесяти[1]. И, кроме того, в воздухе веял слабый, очень слабый ветерок.
Она шагала минут десять, потом остановилась и повернула голову.
Гостиница со своим убогим хозяйством сразу стала меньше, изменившись весьма забавным образом. Издали она казалась на удивление привлекательной.
За гостиницей виднелась железнодорожная станция, подобная маленькой, сложенной из камней, пирамиде.
Джоанна улыбнулась и продолжила свой путь. В самом деле, воздух здесь был восхитительный! В нем ощущалась глубокая чистота, ясная прозрачная свежесть. В нем не чувствовалось ни затхлости сырых городских окраин, ни едкой горечи городского смога — спутника человеческой цивилизации. Солнце, небо и песок — и все! В непривычной чистоте воздуха Джоанне чудилось что-то пьянящее, словно какая-то сладкая отрава была растворена в нем. Джоанна вздохнула полной грудью. Этот глубокий вздох доставил ей чрезвычайное наслаждение. Действительно, она попала в довольно привлекательную переделку! Какой восхитительный перерыв в монотонной суете ежедневного существования! Она уже была совершенно довольна тем фактом, что поезд ушел, не дождавшись ее. Двадцать четыре часа абсолютного спокойствия и тишины должны благотворно подействовать на нее. И вовсе ни к чему так спешить домой. В конце концов, она может послать Родни телеграмму, как только доберется до Стамбула, и объяснить причину задержки.
Милый старина Родни! Что, интересно, он сейчас поделывает? Впрочем, она это знала и сама. Конечно же, он сидит у себя в офисе, в компании «Олдерман, Скудамор и Уитни». У него отдельный кабинет, совершенно прелестная комнатка на первом этаже, выходящая окнами на рыночную площадь. Он перебрался туда после смерти старого мистера Уитни. Он очень любил этот небольшой тихий кабинетик. Она вспомнила, как однажды пришла к нему посмотреть, как он устроился, и застала его стоящим у окна и разглядывающим площадь (как раз был рыночный день) и стадо скота, которое пригнали на продажу.
— Посмотри, очень хорошая порода, короткорогая, — с теплотой произнес он. (А может быть, вовсе и не короткорогая — Джоанна была не очень сильна в сельском хозяйстве. Во всяком случае, он сказал что-то такое).
— Я хотела поговорить о новом бойлере для общего отопления, — сказала она тогда мужу. — Я думаю, если поставить гэлбрайтовский, то это будет слишком дорого. Может быть, я поинтересуюсь, сколько будет стоить у Чамберлайна?
Она помнила, как медленно повернулся Родни, снял свои очки и потер пальцами глаза. Потом он посмотрел на нее далеким, отсутствующим взглядом, словно совсем не видел ее. Она помнила интонацию, с которой он произнес: «Бойлер?» — как будто речь шла о чем-то непостижимо далеком, о чем он никогда не слышал. А потом он сказал такую глупость!
— Я полагаю, Ходдесдон продает этих молодых быков напрасно. Очевидно, он очень нуждается в деньгах.
Она подумала тогда, что это очень хорошо, что Родни так интересуется фермой старого Ходдесдона, расположенной в деревушке Нижний Луг. Бедный старина Родни! Было заметно, как он крепко сдал за последние годы. Но ей все-таки хотелось, чтобы Родни выглядел чуточку живее и внимательней слушал, что ему говорят. В конце концов, клиенты считают, что адвокат должен обладать острым и проницательным умом, а если Родни будет сидеть перед клиентом с таким отсутствующим видом, то скорее всего произведет на него крайне неприятное впечатление.
— Проснись, Родни, — сказала она ему тогда с досадой. — Я говорю тебе о бойлере, о бойлере для общего отопления!
Родни ответил, что он за то, чтобы воспользоваться услугами Чамберлайна, но это скорее всего будет дороже, и им следует хорошенько подумать. Затем он взглянул на груду бумаг, лежавшую перед ним на столе. Она сказала тогда, что ей, наверное, не следует отвлекать его, что у него, похоже, накопилось много работы.
Родни улыбнулся и ответил, что в самом деле у него накопилось много работы и что он напрасно тратит время, разглядывая рынок.
— Вот почему я люблю эту комнату. Я всю неделю жду пятницу. Послушай, как они мычат.
Он поднял руку, указывая в окно; она прислушалась и услышала гудение рынка, мычание и блеяние животных — весь этот беспорядочный шум и гвалт, производимый коровами и овцами. Но самое забавное было то, что Родни все это нравилось. Он стоял у окна, прислушиваясь, чуть склонив голову набок, и улыбался.
Ох, нет, сегодня вовсе не рыночный день. Так что скорее всего Родни сидит за своим столом, не отвлекаясь на посторонние вещи. И вообще ее опасения, что Родни покажется своим клиентам глупым и невнимательным, видимо, не имеют никаких оснований. Среди всех работников фирмы он пользуется наибольшей популярностью у клиентуры. Все его любят, а это в адвокатской практике, считай, половина успеха!
«Да, с ним для меня весь мир словно преобразился!» — с гордостью подумала Джоанна.
Мысли ее обратились к тем дням, когда Родни рассказал ей о предложении своего дяди.
Речь шла о давнем, прочном и процветающем семейном деле, и все считали, что Родни должен войти в семейный бизнес после того, как сдаст экзамены на адвоката. Но дядя Генри предложил ему полноправное партнерство, причем на таких великолепных условиях, которые показались ей неожиданным счастьем.
