Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1
Весьма вѣроятно, что если бы и случился подобный казусъ, онъ не очень огорчилъ бы Брасса; тѣмъ не менѣе адвокатъ счелъ необходимымъ скрыть свои настоящія чувства и поспѣшилъ впустить въ дверь Квильпа, который держалъ за руку… какъ бы вы думали, кого? Ричарда Сунвеллера.
— Вотъ она, та женщина, которая по-настоящему должна была быть моей женой, продолжалъ карликъ нести ложь, останавливаясь у притолки и поводя бровями въ сторону миссъ Сэлли, — вотъ она, красавица Сарра, женщина въ лучшемъ смыслѣ этого слова, со всѣми ея добродѣтелями и безъ всякихъ ея недостатковъ. О, Сэлли, божественная Сэлли!
— Глупости, отрѣзала мадонна въ отвѣтъ на это любовное обращеніе.
— О жестокосердая! Недаромъ она носитъ такую фамилію. Лучше бы она растопила мѣдь, отчеканила изъ нея деньги и перемѣнила свою фамилію.
— Полноте вздоръ молоть, отозвалась миссъ Сэлли, хмурясь. — Хоть бы вы посовѣстились при незнакомомъ человѣкѣ.
— Ба! Этотъ молодой человѣкъ самъ тонкая штука и отлично понимаетъ, что я говорю. Мы съ нимъ большіе пріятели. Рекомендую — и онъ толкнулъ Дика впередъ — м-ръ Сунвеллеръ, сынъ честныхъ родителей, въ дѣтствѣ подавалъ большія надежды, но по молодости лѣтъ запуталъ свои финансы и въ настоящую минуту готовъ принять на себя скромную обязанность писца — скромную, вообще говоря, но не въ данномъ случаѣ… Ахъ! какъ я ему завидую! Онъ будетъ дышать этимъ восхитительнымъ воздухомъ!
Если Квильпъ говорилъ аллегорически, дескать, все скрашивается, даже воздухъ становится лучше въ присутствіи такой милой особы, какъ миссъ Сэлли, онъ, можетъ быть, и былъ правъ съ своей точки зрѣнія. Но если онъ говорилъ въ буквальномъ смыслѣ, можно было его поздравить съ такимъ оригинальнымъ вкусомъ: въ конторѣ Брасса воздухъ былъ сырой, спертый и, вдобавокъ, пахло крысами и старымъ платьемъ, которымъ его кліенты обыкновенно запасались на толкучкѣ. Должно быть, Сунвеллеръ нѣсколько усомнился въ справедливости этой восторженной похвалы: онъ раза два потянулъ воздухъ ноздрями и недовѣрчиво посмотрѣлъ на карлика, скалившаго зубы.
— Миссъ Сэлли, такъ какъ м-ръ Сунвеллеръ слишкомъ усердно занимался сельскимъ хозяйствомъ, съ особенной любовью сѣялъ дикій овесъ [7], онъ пришелъ къ заключенію, что лучше имѣть полхлѣба, чѣмъ ни крохи. Кромѣ того, онъ желаетъ держаться подальше отъ соблазна и поэтому съ благодарностью принимаетъ ваше предложеніе и поступаетъ къ вамъ, Брассъ, въ писцы
— Очень радъ, сударь, очень радъ. М-ръ Сунвеллеръ можетъ почитать себя счастливымъ, пользуясь дружбой такого человѣка, какъ вы, м-ръ Квильпъ. Вы должны этимъ гордиться, м-ръ Сунвеллеръ.
Дикъ пробормоталъ, что у него никогда не бываетъ недостатка ни въ друзьяхъ, ни въ винѣ, которымъ онъ ихъ угощаетъ, упомянулъ, конечно, о крылѣ дружбы и о его никогда не линяющихъ перьяхъ, но не могъ развить этой темы съ свойственнымъ ему краснорѣчіемъ: онъ былъ всецѣло поглощенъ созерцаніемъ божественной миссъ Сэлли, — та, заложивъ перо за ухо и потирая руки, какъ истый дѣлецъ, ходила взадъ и впередъ по комнатѣ, и, къ неописанному восторгу карлика, не могъ оторвать отъ нея глазъ, причемъ лицо его было смущенное и печальное.
— Я думаю, что м-ръ Сунвеллеръ можетъ теперь же вступить въ должность. Сегодня, кажется, понедѣльникъ? сказалъ Квильпъ, сразу повернувшись къ адвокату.
— Какъ вамъ будетъ угодно, хоть сейчасъ, отвѣчалъ Брассъ.
— При содѣйствіи миссъ Сэлли онъ въ совершенствѣ изучитъ всѣ статьи закона. Она будетъ его руководителемъ, другомъ и товарищемъ; она замѣнитъ ему Блекстона, Кока и Литтльтона, словомъ, всѣ книги и руководства, необходимыя каждому студенту-юристу.
— Какъ онъ краснорѣчивъ! И откуда у него берутся всѣ эти выраженія? Удивительно, непостижимо! говорилъ Брассъ точно въ забытьѣ, глядя на крышу противоположнаго дома.
— Время у него будетъ летѣть, какъ стрѣла, въ обществѣ миссъ Сэлли и въ этомъ прелестномъ занятіи фикціями закона, не говоря уже о томъ, что такія восхитительныя, поэтическія произведенія, какъ Джонъ По и Ричардъ Ро, откроютъ новые горизонты передъ его мыслящимъ окомъ и будутъ способствовать облагораживанію его сердца, продолжалъ Квильпъ.
— Безподобно, прелестно, прелестно! Просто наслажденіе его слушать! кричалъ Брассъ.
— A гдѣ м-ръ Сунвеллеръ будетъ сидѣть? вдругъ спросилъ Квильпъ, оглядывая комнату.
— A мы купимъ еще одинъ стулъ. Мы никакъ не разсчитывали, сударь, что у насъ будетъ кто нибудь заниматься, пока вы не дали намъ этой прекрасной мысли, поэтому еще не успѣли распорядиться.
— Не безпокойтесь, пожалуйста, мы подыщемъ для этого молодого человѣка подержаный стулъ, а до тѣхъ поръ онъ можетъ упражняться въ калиграфіи на моемъ мѣстѣ, тѣмъ болѣе, что мнѣ придется часто отлучаться по утрамъ.
— Пойдемъ, Брассъ, мнѣ надо поговорить съ вами о дѣлѣ. Вы теперь свободны? спросилъ Квильпъ.
— Вы спрашиваете, свободенъ ли я, чтобы идти съ вами! Да вы шутите, сударь, говорилъ адвокатъ, поспѣшно надѣвая шляпу. — Надо, чтобъ я былъ ужъ Богъ знаетъ какъ занятъ, чтобы у меня не нашлось времени для васъ. Вѣдь не каждому выпадаетъ на долю счастье и честь бесѣдовать съ м-ромъ Квильпъ.
Карликъ саркастически взглянулъ на своего наглаго пріятеля и, слегка кашлянувъ, повернулся на каблукахъ и простился съ миссъ Сэлли. Съ его стороны прощаніе было самое любезное и галантное, а она, какъ и всегда, холодно, по-мужски, протянула ему руку. Затѣмъ карликъ кивнулъ Дику и вышелъ вмѣстѣ съ адвокатомъ.
A Дикъ все стоялъ въ какомъ-то оцѣпенѣніи и глядѣлъ во всѣ глаза на восхитительную Сэлли, точно это было допотопное, невиданное животное. Выйдя на улицу, карликъ опять вскочилъ на подоконный косякъ и, ухмыляясь, заглянулъ въ комнату, какъ въ какую нибудь клѣтку. Дикъ машинально повернулъ голову въ его сторону, но не узналъ его, и долго еще послѣ его ухода онъ стоялъ какъ прикованный на своемъ мѣстѣ, не спуская глазъ съ красавицы и потерявъ всякую способность думать о чемъ либо, видѣть что либо, кромѣ нея.
Миссъ Брассъ была такъ занята своимъ любимымъ дѣломъ, что не обращала никакого вниманія на Дика. Она съ наслажденіемъ выписывала цифры, немилосердно скрипя перомъ, и работала безостановочно, какъ паровая машина. Дикъ переводилъ глаза отъ ея зеленаго платья къ головному убору, смотрѣлъ на ея физіономію, на быстро бѣгающее перо и недоумѣвалъ, какимъ образомъ онъ попалъ въ общество этого чудовища.
— Ужъ не приснилось ли мнѣ все это, и избавлюсь ли я когда нибудь отъ этого кошмара? спрашивалъ онъ себя.
Наконецъ, онъ глубоко вздохнулъ и началъ стягивать съ себя сюртукъ; затѣмъ аккуратно сложилъ его, надѣлъ на себя голубую куртку съ двумя рядами мѣдныхъ пуговицъ, заказанную имъ когда-то для водяныхъ экскурсій; онъ принесъ ее съ собой, чтобы въ ней заниматься, и, продолжая въ упоръ глядѣть на миссъ Брассъ, безмолвно опустился противъ нея на стулъ. Но тутъ снова энергія его покинула: онъ безсильно оперся подбородкомъ на руку и такъ широко раскрылъ глаза, что, казалось, такъ и останется на всю жизнь.
Глядѣлъ онъ такимъ образомъ, глядѣлъ, пока въ глазахъ у него не потемнѣло, и онъ поневолѣ долженъ былъ отвести ихъ отъ ослѣпившаго его своей красотой видѣнія. Вотъ онъ принялся за дѣло: перелистывалъ тетрадь, съ которой долженъ былъ списывать, обмакнулъ перо въ чернильницу и полегоньку, не сразу началъ писать. Набросавъ на бумагу съ десятокъ словъ, онъ случайно вскинулъ глазами и, о ужасъ! передъ нимъ все та же невыносимая газовая наколка, все то же зеленое платье, словомъ, все та же миссъ Брассъ во всей своей чудовищной красотѣ.
Теперь его такъ и тянуло взглянуть на своего визави, и мало-по-малу имъ стало овладѣвать какое-то странное чувство, — непреодолимое тайное желаніе уничтожить миссъ Брассъ, или, по крайней мѣрѣ, сбить съ ея головы ненавистную наколку и посмотрѣть, на что она будетъ похожа безъ этого украшенія. На столѣ около него лежала огромная черная, полированная линейка. Онъ взялъ ее, потеръ ею носъ, взвѣсилъ нѣсколько разъ въ рукѣ и сталъ размахивать ею, какъ дикіе размахиваютъ своими топориками, и чуть-чуть было не задѣлъ миссъ Брассъ по головѣ. Уже обтрепанные концы газоваго шарфа разлетались отъ вѣтра: еще бы чуточку и неуклюжая наколка очутилась бы на полу; обладательница же ея продолжала работать, не подозрѣвая такого жестокаго покушенія на ея особу.
Тѣмъ лучше! Дикъ, по очереди, то писалъ, то хватался за линейку. Стоило ему только захотѣть, и наколка слетитъ съ головы. Это сознаніе доставляло ему маленькое удовлетвореніе и сдерживало его необузданные порывы.
Когда ему казалось, что вотъ-вотъ миссъ Сэлли сейчасъ подниметъ глаза, онъ переставалъ размахивать линейкой и усердно теръ ею себѣ носъ. Когда же она снова погружалась въ свое занятіе, и онъ возвращался къ своимъ продѣлкамъ. И такимъ образомъ волненіе его понемногу стихло, онъ сталъ рѣже и съ меньшимъ ожесточеніемъ прибѣгать къ линейкѣ и, наконецъ, ему удалось сразу написать съ полдюжины строчекъ, а это уже была съ его стороны большая побѣда надъ собой.
