Чарльз Диккенс - Наш общий друг. Часть 2
Около этого времени Белла сдѣлалась частою спутницей мистера Боффина въ его утреннихъ прогулкахъ, и около того же времени онъ сдѣлалъ ее участницей въ одномъ своемъ странномъ занятіи. Проработавъ, какъ волъ, всю свою жизнь на одномъ и томъ же мѣстѣ, въ скучномъ, со всѣхъ сторонъ огороженномъ дворѣ, онъ находилъ дѣтское наслажденіе въ разсматриваніи витринъ магазиновъ. Это было одною изъ первыхъ новинокъ, однимъ изъ первыхъ удовольствій его свободы. Такую же радость доставляло это занятіе и его женѣ. Въ теченіе многихъ лѣтъ супруги могли совершать свои прогулки по Лондону только по воскресеньямъ, когда всѣ лавки заперты; когда же каждый день недѣли сталъ для нихъ праздникомъ, разнообразіе, замысловатость и красота выставленныхъ въ окнахъ лавокъ предметовъ сдѣлались для нихъ источникомъ особеннаго наслажденія, которому, казалось, не было конца. Главныя улицы столицы стали для супруговъ Боффинъ чѣмъ-то въ родѣ большого театра, а исполнявшееся на нихъ представленіе — волшебно занимательной сказкой и потому они всегда сидѣли въ первыхъ рядахъ и аплодировали съ искреннимъ увлеченіемъ. Такъ было почти съ первыхъ дней знакомства ихъ съ Беллой. Теперь же мистеръ Боффинъ началъ особенно интересоваться книжными магазинами. Само по себѣ это, конечно, ничего бы не значило, но странно то, что его любознательность сосредоточивалась исключительно на одномъ родѣ книгъ.
«Взгляните-ка сюда, моя милочка», говорилъ мистеръ Боффинъ, останавливая за руку Беллу у окна какой-нибудь книжной лавки: «вы бѣгло читаете, и глазки у васъ такіе же быстрые, какъ и ясные. Посмотрите хорошенько и скажите, нѣтъ ли тутъ какой книжки про скупыхъ».
И если Белла открывала такую книжку, мистеръ Боффинъ тотчасъ же кидался въ лавку и покупалъ ее. А затѣмъ они переходили къ другой лавкѣ, и онъ опять говорилъ: «Ну ка, душечка, посмотрите еще: не увидите ли біографіи какого-нибудь скряги или біографій вообще разныхъ странныхъ людей, изъ которыхъ нѣкоторые были, можетъ статься, скупыми».
Исполняя эту просьбу, Белла осматривала витрину съ величайшимъ вниманіемъ, а мистеръ Боффинъ въ это время наблюдалъ за ея лицомъ. И какъ только она указывала ему книгу съ подходящимъ заглавіемъ, въ родѣ «Жизнеописанія эксцентрическихъ людей», «Анекдотовъ о чудакахъ» или «Разсказовъ о замѣчательныхъ людяхъ», лицо мистера Боффина просвѣтлялось, онъ опрометью кидался въ лавку и покупалъ книгу. Величина, цѣна, литературныя достоинства не принимались въ разсчетъ. Мистеръ Боффинъ покупалъ всякую книгу, сулившую, по заглавію, повѣствованіе о скупцѣ,- покупалъ, не задумываясь, и уносилъ домой. Узнавъ случайно отъ одного букиниста, что какая-то часть извѣстнаго «Ежегодника» посвящена интереснымъ типамъ людей, мистеръ Боффинъ немедленно закупилъ всю партію этого остроумнаго сборника и принялся таскать его къ себѣ въ домъ, вручая Беллѣ по одному тому, а самъ забирая по три заразъ. Эта работа заняла у нихъ около двухъ недѣль. Когда она была доведена до конца, мистеръ Боффинъ, все съ тѣмъ же аппетитомъ на скрягъ, который не только не ослабѣлъ а еще болѣе обострился, снова пустился на поиски.
Вскорѣ оказалось совершенно излишнимъ указывать Беллѣ, чего ей искать: между нею и мистеромъ Боффиномъ установилось какъ бы безмолвное соглашеніе, по которому она должна была искать по всѣмъ витринамъ жизнеописаній скупцовъ. Утро за утромъ бродили они вмѣстѣ по городу въ этихъ оригинальныхъ поискахъ. Литература о скупцахъ небогата, и потому пропорція ихъ удачъ къ неудачамъ не превышала, вѣроятно, ста къ одному, но мистеръ Боффинъ не унывалъ и былъ все такъ же жаденъ до скрягъ, какъ и вначалѣ. Замѣчательно то, что Белла никогда не видала этихъ книгъ въ домѣ Боффиновъ и ни разу не слыхала отъ мистера Боффина ни одного намека на ихъ содержаніе. Онъ видимо припрятывалъ своихъ скупыхъ, какъ сами они припрятывали свои деньги. Какъ дрожали они надъ своими денежками, таили и старались ихъ скрыть отъ всѣхъ глазъ, такъ дрожалъ и онъ надъ своими книжками и таилъ ихъ содержаніе про себя. Но было очень замѣтно (и Белла это очень хорошо замѣчала), что, пріобрѣтая эту печальную литературу со рвеніемъ, достойнымъ Донъ-Кихота, когда тотъ занимался пріобрѣтеніемъ рыцарскихъ романовъ, мистеръ Боффинъ расходовалъ свои деньги все болѣе и болѣе бережливой рукой. И зачастую, когда онъ выходилъ изъ книжной лавки съ жизнеописаніемъ какого-нибудь несчастнаго изъ облюбованныхъ имъ нравственныхъ уродовъ, Белла была почти готова отскочить при видѣ сухой и лукавой усмѣшки, съ какою онъ снова бралъ ея руку и пускался иноходью въ обратный путь. Мистрисъ Боффинъ, повидимому, ничего не знала объ его новой страстишкѣ: онъ говорилъ о ней только на утреннихъ прогулкахъ, когда они съ Беллой бывали одни. Белла же съ своей стороны, отчасти изъ деликатности, не желая измѣнить оказанному ей довѣрію, отчасти потому, что не могла забыть встревоженнаго лица мистрисъ Боффинъ въ одинъ изъ минувшихъ вечеровъ, тоже хранила молчаніе.
Покуда совершались всѣ эти перемѣны, мистрисъ Ламль сдѣлала открытіе, что она очарована Беллой. Супруги Ламль, представленные Боффинамъ своими дорогими Венирингами, навѣшали ихъ уже довольно давно въ торжественныхъ случаяхъ, но мистрисъ Ламль сдѣлала свое открытіе только за послѣднее время, и совершенно внезапно. «Поразительная вещь», говорила она мистрисъ Боффинъ, «она, Софронія, всегда была до глупости чувствительна къ дѣйствію красоты, но тутъ не одно это, нѣтъ!» «Она, правда, никогда не могла устоять передъ врожденной граціей движеній, но и тутъ опять-таки не это одно: тутъ больше, чѣмъ все это вмѣстѣ», и у нея «нѣтъ словъ», чтобы выразить, до чего она очарована «этой прелестной дѣвушкой».
Когда мистрисъ Боффинъ, гордившаяся тѣмъ, что Беллу находили прекрасной, и всегда спѣшившая доставить ей удовольствіе, передала «прелестной дѣвушкѣ» эти слова, послѣдняя естественно признала въ мистрисъ Ламль женшину умную и со вкусомъ. Отвѣчая на чувства этой дамы удвоенной привѣтливостью, она дала ей возможность сойтись съ нею ближе. Очарованіе сдѣлалось взаимнымъ, хотя всегда отличалось большею сдержанностью со стороны миссъ Беллы, чѣмъ со стороны восторженной Софроніи. Но такъ или иначе, а онъ бывали вмѣстѣ такъ много, что одно время мистрисъ Ламль чаще появлялась въ каретѣ Боффиновъ, чѣмъ сама мистрисъ Боффинъ, — преимущество, которому эта лобрая душа ничуть не завидовала, смиренно говоря: «Мистрисъ Ламль моложе меня, и потомъ она, спаси ее Богъ, такая свѣтская дама».
Однако между Беллой Вильферъ и Джорджіаной Подснапъ была та разница (въ числѣ многихъ другихъ), что Белла была внѣ опасности подпасть подъ чары Альфреда. Она не довѣряла ему и питала къ нему отвращеніе. Можно даже прибавить, что она не довѣряла и его супругѣ (до того былъ вѣренъ у нея глазъ), хотя по свойственному ей тщеславію, легкомыслію и упрямству, она загнала это довѣріе въ самый дальній уголокъ своей души и тамъ придавила его.
Мистрисъ Ламль съ самымъ дружескимъ участіемъ подыскивала Беллѣ хорошую партію. Мистрисъ Ламль мило шутила на ту тему, что она непремѣнно должна показать Беллѣ, какого калибра богатые люди имѣются въ запасѣ у нихъ съ Альфредомъ, всегда готовые пасть къ ногамъ «прелестнѣйшей дѣвушки», какъ одинъ человѣкъ. И вотъ, устроивъ заранѣе подходящій случай, мистрисъ Ламль собрала у себя самыхъ лучшихъ изъ тѣхъ непосѣдливыхъ, хвастливыхъ и нестерпимо распущенныхъ джентльменовъ, что вѣчно шатаются то въ Сити, то изъ Сити по биржевымъ дѣламъ или по дѣламъ греческихъ, испанскихъ, индійскихъ и мексиканскихъ облигацій, премій, дисконта и альпари. Всѣ эти господа наипріятнѣйшимъ образомъ, каждый на свой ладъ старались доказать свою преданность Беллѣ такъ, какъ будто она была нѣчто среднее между хорошенькой дѣвушкой, кровной лошадью, патентованнымъ кабріолетомъ и дорогимъ чубукомъ, но всѣ безуспѣшно, несмотря на то, что даже привлекательныя качества мистера Фледжби были при этомъ брошены на вѣсы.
— Боюсь, душечка Белла, — сказала мистрисъ Ламль однажды, когда онѣ куда-то ѣхали вдвоемъ, — боюсь, что молодымъ людямъ трудно разсчитывать понравиться вамъ.
— Да мнѣ вѣдь это и не нужно, мой другъ, — отвѣтила Белла, равнодушно взглянувъ на нее.
— Правда и то, — продолжала Софронія, лукаво покачивая головой и улыбаясь самою очаровательною изъ своихъ улыбокъ, — правда и то, что не легко найти человѣка, достойнаго вашихъ чаръ.
— Вопросъ не въ человѣкѣ, душа моя, а въ доходѣ,- сказала холодно Белла.
— Дорогая моя, ваша разсудительность изумляетъ меня, — подхватила мистрисъ Ламль. — Гдѣ это вы успѣли такъ хорошо узнать жизнь? Но вы правы. Всякая дѣвушка въ вашемъ положеніи должна поставить себѣ цѣлью приличный доходъ. Изъ дома мистера Боффина вамъ нельзя перейти на скудный доходъ, и если бы даже его не могла за вами упрочить одна лишь ваша красота, то надо надѣяться, что Боффины…
