Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 4
Они говорили очень долго, и бесѣда ихъ приняла самый дружескій тонъ. Джой узналъ съ невыразимымъ наслажденіемъ, что сердце Бекки впервые забилось нѣжной страстью только въ его очаровательномъ присутствіи. Джорджъ Осборнъ конечно питалъ къ ней привязанность, и это доказывалось ревностью Амеліи, но Ребекка никогда шг словомъ, ни дѣломъ не поощряла этого легкомысленнаго джентльмена. Объ одномъ только Джоѣ думала она съ той самой минуты, какъ впервые увидѣла его на Россель-Скверѣ; думала и тогда, когда вышла замужъ, хотя, разумѣется, она всегда была вѣрна своему мужу, и ни за какія блага въ мірѣ не согласится даже теперь выступить изъ предѣловъ своихъ супружескихъ обязанностей до той поры, по крайней мѣрѣ, пока полковникъ Кроли не умретъ отъ желтой лихорадки на Ковентрійскомъ Островѣ.
Джой пошелъ въ твердой увѣренности, что имѣлъ честь бесѣдовать съ самою добродѣтельною и очаровательною леди во всемъ подлунномъ мірѣ. Онъ перебиралъ въ своихъ мысляхъ планы, какъ бы отнынѣ впредь и навсегда устроить земное благоденствіе мистриссъ Беккж. Преслѣдованія ея должны окончиться, Ребекка снова должна быть возвращена обществу, которое она украшала своимъ присутствіемъ. Онъ посмотритъ, что надобно для нея сдѣлать. Прежде всего она оставитъ эту гадкую кануру и найметъ спокойную квартиру. Амелія навѣститъ ее и обласкаетъ; относительно дальнѣйшихъ распоряженій надобно посовѣтоваться съ майоромъ. Ребекка пролила слезы сердечной благодарности, разставаясь съ своимъ великодушнымъ другомъ, и крѣпко пожала его руку, когда жирный и толстый набобъ Индіи нагнулся поцаловать ея пальчики.
Провожая Джоя изъ своего чердака, Ребекка поклонилась ему съ такою граціей, какъ-будто она была владѣтельницею великолѣпнаго палаццо. И лишь-только жиреый толстякъ спустился съ лѣстницы, Максъ и Фрицъ съ трубками въ зубахъ опрометью бросились въ комнату прекрасной Англичанки. Ребекка приняла ихъ съ громкимъ смѣхомъ, и начала для общей потѣхи передразнивать мистера Джоя, потягивая въ тоже время водку изъ бутылки и закусывая колбасой.
Джой съ великою торжественностью отправился прямо въ квартиру мистера Доббина и съ трогательнымъ краснорѣчіемъ изобразилъ передъ нимъ всѣ подробности плачевной исторіи, не упоминая однакожь о первоначальной встрѣчѣ съ Ребеккой за игорнымъ столомъ. Оба джентльмена, преисполненные жалости и состраданія, принялись совѣщаться о средствахъ оказать посильную помощь мистриссъ Бекки, которая въ эту самую минуту доканчивала свои прерванный déjeuner а la fourchette.
Какими судьбами мистриссъ Бекки пріѣхала въ этотъ маленькій городокъ? Какъ это случилось, что у ней нѣтъ ни друга, ни пріятеля, и она повсюду блуждаетъ одна изъ мѣста въ мѣсто? Мудренаго тутъ ничего нѣтъ; паденіе съ высотъ совершается очень быстро. Пересказывая ея исторію, мы сдѣлаемъ небольшой скачокъ. Замѣтимъ только, что въ сущности дѣла она была ничуть не лучше и не хуже того, какъ мы видѣли ее и прежде на подмосткахь житейскаго базара.
Что жь касается до мистриссъ Амеліи, мы уже имѣли случай убѣдиться, что она была женщина съ мягкимъ сердцемъ, и несчастія ближнихъ потрясали ея душу. Мистриссъ Эмми упрочила за собою привилегію баловать своимъ снисхожденіемъ и комплиментами всѣхъ, кто такъ или иначе приходилъ съ нею въ ближайшее соприкосновеніе. Она извинялась передъ горничными за безпокойство, причиненное имъ звонкомъ изъ ея будуара; извинялась передъ лавочнымъ сидѣльцемъ, развертывавшимъ передъ нею шелковую матерію; дѣлала поклонъ подметателю дороги, замѣчая въ тоже время, въ какой чистотѣ онъ содержитъ отведенный ему участокъ. Тѣмъ сильнѣйшаго участія можно было ожидать отъ нея къ старой пріятельницѣ или знакомкѣ, подверженной ударамъ злополучнаго рока.
Майоръ Доббинъ былъ не то, что мистриссъ Эмми. Выслушавъ съ большимъ вниманіемъ подробности печальной исторіи, онъ — мы должны признаться — былъ ими далеко не такъ заинтересованъ, какъ бенгальскій джентльменъ. Совсѣмъ напротивъ: впечатлѣнія его получили весьма мрачный характеръ, и онъ сообщилъ даже обидный отзывъ о нашей героинѣ, и назвалъ ее безстыдной пройдохой. Онъ не чувствовалъ къ ней ни малѣйшаго расположенія, и заподозрилъ ея характеръ съ той самой минуты, какъ Ребекка впервые обратила на него свои зеленые глазки.
— Это не женшина, а демонъ, выразился жестокій майоръ Доббинъ. Она распространяетъ зло и бѣду. Кто знаетъ, какой родъ жизни вела она до сихъ поръ, и что теперь она дѣлаетъ въ чужихъ краяхъ? Зачѣмъ, спрашивается, Ребекка слоняется одна изъ города въ городъ? Нечего тутъ говорить мнѣ о ея гонителяхъ и врагахъ; честная женщина всегда найдетъ друзей, и никогда не покинетъ свою семью. Зачѣмъ она оставила своего мужа? Въ Лондонѣ, кажется, толковали о разводѣ между ними, я слышалъ что-то въ этомъ родѣ.
Майоръ Доббинъ терпѣть не могъ сплетней, но все же мистеру Джою никакъ не удалось убѣдить его, что Ребекка самое невинное и безпорочное созданіе.
— Да вотъ мы лучше спросимъ объ этомъ мистриссъ Джорджъ, продолжалъ лукавый майоръ. Пойдемъ и посовѣтуемся съ нею. Согласись самъ, что она эти дѣла разумѣетъ получше насъ съ тобою, и ужь, разумѣется, намъ можно положиться на ея судъ.
— Гмъ! Хорошую судью нашелъ! промычалъ Джой, который, сказать правду, не слишкомъ любилъ свою сестру.
— Почему же нѣтъ? вскричалъ Доббинъ, быстро вставая съ мѣста. Мистриссъ Джорджъ въ одинаковой степени и прекрасна, и умна; такихъ леди немного, а можетъ-быть и вовсе нѣтъ на бѣломъ свѣтѣ. Пойдемъ къ ней и спросимъ: должно ли намъ сдѣлать визитъ этой женщинѣ? Я заранѣе подчиняюсь приговору этой женщины.
Хитрый и коварный майоръ разсчиталъ очень вѣрно, что этой аппеляціей онъ совершенно выиграетъ свое дѣло. Онъ припомнилъ, что Эмми когда-то страшпо ревновала къ Ребеккѣ, и произносила ея имя не иначе, какъ съ величайшимъ отвращеніемъ и страхомъ. Ревнивая женщина никогда не прощаетъ, думалъ мистеръ Доббинъ.
Такимъ-образомъ оба джентльмена перешли черезъ улицу, и направили свои шаги въ комнаты мистриссъ Джорджъ. Эмми на этотъ разъ всей душою погружена была въ музыкальныя занятія подъ руководствомъ мадамъ Струмпффь.
Когда кончился музыкальный урокъ, и госпожа Струмпффъ оставила свою ученицу, Джой приступилъ къ дѣлу съ слѣдующею рѣчью:
— Любезяая сестра, сегодня утромъ случилось необыкновенное… да, могу сказать, самое необыкновенное, удивительное приключеніе. Я встрѣтилъ — и при какихъ обстоятельствахъ — Боже мой! — старинную твою пріятельницу, въ которой ты, бывало, принимала дружеское участіе. Я желаю, Амелія… то есть, однимъ словомъ, я хочу, чтобы ты навѣстила ее.
— Ее! сказала Амелія. Кого же это? майоръ Доббинъ, прошу васъ не ломать моихъ ножницъ.
Майоръ немилосердо вертѣлъ ихъ вокругъ своего носа, и можно было опасаться, что онъ выколитъ ими свои собственный глазъ.
— Братъ вашъ говоритъ о женщинѣ, которая никогда мнѣ не нравилась, сказалъ мистеръ Доббинъ, и вы, мистриссъ Эмми, не имѣете никакихъ побужденій любить эту женщину.
— Это Ребекка… вы говорите о Ребеккѣ, я увѣрена, сказала мистриссъ Эмми взволнованнымъ тономъ, причемъ щеки ея покрылись живѣйшей краской.
— Вы угадали, отвѣчалъ Доббинъ, — вы всегда угадываете.
Брюссель, Ватерлоо, старыя времена, огорченія, печали — всѣ горестныя воспоминанія нахлынули на нѣжное сердце мистриссъ Эмми, и страшное безпокойство овладѣло ея душою.
— Я не пойду къ ней, не пойду, не пойду! сказала мистриссъ Эмми. Я не могу ее видѣть.
— Что? Не правду ли я говорилъ? замѣтилъ Доббинъ въ назиданіе Джоя.
— Она очень несчастна, продолжалъ Джой, и вытерпѣла большія напасти. Она живетъ въ крайней бѣдности, безъ всякаго покровительства и защиты. Негодный мужъ оставилъ Ребекку.
— Э! сказала мистриссъ Эмми.
— Гмъ! промычалъ мистеръ Доббинъ.
— Нѣтъ у ней ни покровителя, ни друга, продолжалъ ободренный Джой, — и она сказала, что питаетъ еще надежду только на тебя одну. Ребекка слишкомъ достойна твоего сожалѣнія и участія, Эмми. Она едва не потеряла разсудка отъ этихъ несчастій. Исторія ея очень трогательна… честное слово… можно даже прослезиться, слушая ее. Фамилія Ребекки поступила съ ней жестоко, безчеловѣчно. И всѣ эти гоненія она переноситъ съ непостижимою кротостію и терпѣніемъ, можно сказать, безпредѣльнымъ.
— Бѣдняжка! сказала Амелія.
— И она умретъ, вѣроятно, если не найдетъ ни одного друга, продолжалъ мистеръ Джей жалобнымъ и дрожащимъ голосомъ. И, Боже мой! Она ужь не разъ собиралась наложить на себя руки. Сказать ли? она носитъ ядъ съ собою, и я замѣтилъ бутылку въ ея комнатѣ. Что это за комната, еслибъ ты знала! Душная каморка въ четвертомъ этажѣ подъ самой крышей, въ гостинницѣ Слона. Я былъ тамъ.
