Алистер Кроули - Лунное дитя
— Пойдем, Илиэль, — сказала она, — пора совершать ритуал в честь майского утра.
Илиэль даже подпрыгнула от возмущения, готовая взорваться; однако сестра Клара продолжала смотреть на нее спокойно и ласково, с мягкой улыбкой. Илиэль глядела на нее, ничего не видя из-за плотной пелены гнева, и все же невольно ощущала излучение, исходившее от всего существа сестры Клары, ее сияющую ауру и свет счастья, лучившийся из ее глаз.
— Нас ждут в саду, — сообщила она, приподнимая Илиэль под руку, как медицинские сестры приподнимают беспомощных инвалидов. И, прикрыв Илиэль большой лунной шалью из голубого шелка с вышитыми полумесяцами, талисманами Луны и тяжелыми жемчужными кистями, она увенчала ее голову тиарой из лунных камней.
— Пора, нас давно ждут.
Илиэль пришлось, скрепя сердце, еще раз дать отвести себя в сад. На Востоке пробивались первые лучи Солнца, восходившего над вершинами Позилиппо и оживлявшего своими розовыми перстами бледную лазурь неба. Все уже собрались — стойкая фаланга защитников крепости, готовая по обычаю приветствовать Подателя Жизни и Света. Илиэль никак не могла встроиться. в этот хор. Сердце ее было переполнено озлоблением и тьмою, уста же отравлял приступ тошноты. Да, восход Солнца прекрасен, но эти люди способны были лишь изгадить его своей низостью! Ладно, Бог с ними; она все равно решила уйти отсюда.
Когда последние отзвуки величественного гимна замерли в прохладном воздухе, к Илиэль подошли Сирил И брат Онофрио. Сирил взял ее за руки:
— Знаешь, мне надо тебе многое сказать.
Он подвел ее к мраморной скамье и усадил. Брат Онофрио и сестра Клара остановились поодаль и присели у подножия большой скульптуры из зеленоватой бронзы, изображавшей Марсия и Аполлона.
— Девочка моя, — начал Сирил мягким, но необычайно серьезным тоном, — ты видишь восточный склон Позилиппо? Видишь звезды, изливающие на нас свой ясный свет? Ты видишь стайки сверкающих рыбок, живущих в водах залива? А свое левое ушко — у него такая очаровательная форма, и цветом оно напоминает утреннюю зарю!
Лиза хотела сказать ему, чтобы он прекратил наконец валять дурака, но буквально задохнулась от злости и лишь смерила его с ног до головы презрительным взглядом. Сирил же продолжал невозмутимо:
— На самом деле ты не можешь видеть ничего этого, потому что условия не позволяют твоим глазам видеть. Однако все эти вещи существуют. С другой стороны, существует множество вещей, которые твои глаза видят, а ты их тем не менее не замечаешь, потому что еще не научилась видеть вещи такими, каковы они суть. Вот перед тобой лежит остров Капри, такой прекрасный в лучах восходящего Солнца! Однако ты не знаешь, сон это или явь, облако или морское чудовище. Узнать это можно лишь путем сравнения с собственными знаниями и опытом. Ты видишь, то есть замечаешь лишь вещи, представление о которых в твоем сознании уже есть, или которые не слишком отличаются от твоих привычных представлений. Того же, что тебе до сих пор было не известно, ты не сможешь увидеть никаким иным образом, кроме как научившись и приобретя опыт. Как мы учимся читать? Точно так же. Разве буквы алфавита не казались тебе странными и непонятными, когда ты впервые начала знакомиться с ними? А арабское письмо, например, и сейчас выглядит для тебя «странным», равно как и наше письмо для арабов; за один раз ты, пожалуй, сможешь запомнить одну букву, со второй уже придется повозиться, а о том, чтобы соединить их вместе и понять все слово, и речи быть не может. То же самое произошло с тобою и этой ночью. Я знаю, что ты была там; и, поскольку я знаю также, что у тебя нет Посвящения, то я очень хорошо могу представить себе, что ты там увидела. Ты увидела лишь то, что могла, увидеть, то есть проекции своего собственного сознания {и подсознания!) на какие-то явления действительности. Неужели не ясно, что представление об этих явлениях, полученное таким образом, с той же долей вероятия может быть как истинным, так и ложным! Вот, взгляни на мою руку!
Сирил поднял правую руку, в то же время загораживая ее книгой от Илиэль.
— Как же я могу ее увидеть! — все еще раздраженно воскликнула она.
— Посмотри на тень на стене, — посоветовал Сирил.
— Да ведь это… Она похожа на голову черта, — удивилась Илиэль.
— Между тем я всего лишь сделал знак приветствия!
Он опустил книгу, и Илиэль тотчас убедилась в правоте его слов. Теперь она глядела на него, широко раскрыв глаза и забыв закрыть рот. Ему вновь удалось поразить её образностью своих аллегорий и умением театрально передать их. Наконец она пришла в себя.
— И что же?
— Так и этой ночью. За тем лишь исключением, что там время не имеет значения: ты видела не только то что должна была увидеть, но и то, что увидишь потом, свое время, когда научишься постоянно ощущать в себя свое высшее «Я».
Он вынул записную книжку из белого пергамента и начал читать.
Орел и Лев, борьба воды с огнем!Сионский холм и Дерево на нем!Далеких звезд и льдин полярных брак!Пути богов сквозь непроглядный мрак!Возьми ж метлу, коль ты на Шабаш зван!Пришпорь Козла, его же имя Пан!Тебе послушен Космос, путь открыт!А звезды — только пыль из-под копыт!Возвеселись, душа, и смело бей,Сжав время, точно мак, в руке своей!А правою вожми Святой КраальЕго к губам и поднести не жаль!Взгляни на сеть сверкающих лучей:В ней бьется пульс неутомимый! Чей?То волны океана БытияНа круги возвращаются свояРодится свет от света в вышине.Крест от креста в космическом Огне;От жизни жизнь, как Роза средь цветов,И в браках тех одна царит Любовь.На острие же каждого лучаКружится мир, стеная, и крича;Священным Змеем каждый окружен,Миры — его, и их питает он.Даруя смелость людям, гриву львамДаруя крылья сказочным орлам,Ликуя и блистая чешуей.Да станут перья Феникса золой,Да прорастут в ней Духа семена!Таятся в них и Солнце, и Луна:Со Светом Свет встречается в бою.Ему бросая радугу свою.Как мост — через Ничто, и эта связь,Магическим кристаллом становясь,Рождает Жизнь, а с ней Любовь и СтонЖелания — вот Истины Закон!Четверолистый образ Божества —Цветок и плод, и корни, и траваНеодолимой силою горят.Преображаясь в дивный аромат.О росных звезд искристое вино!Все Сущее в тебе отраженоКогорты, хоры всех живых существИ пламя всех химических веществ;Пылинки в свете солнечного дняИх танец, полон силы и огня!Они так исчезающе малы,И все же их божественны балы:Со Светом Свет кружится, захмелев,И вновь передо мной Орел и Лев,Вот Бог, а вот Ему покорна Тварь,Вот освященный пламенем Алтарь,И в каждом тлеет искорка Души,И все они — Одно. Как хорошиСоюзы Трех в Одном, и ОдногоТроякое в единстве естество!Стремясь за Духом Вечным сквозь эфир,Они приходят в чистый, светлый мир,С собой одну лишь радость принося,Любя и понимая все и вся.Лишь просветленным путь туда открыт,Отринувшим гнилую плоть и быт.В руке их меч: то знак высоких сил!Удар его как взмах широких крыл.Их ясный взор всевидящ и глубок,В сосудах их — вселенской Крови ток,И эта Кровь могуча и густа.Чье имя обжигает им уста?Того, Кто звал больших и малых сихНа Празднество для избранных Своих;И вот настала Таинства пора,И Плотью стало Слово, как вчера.Но кто Владыка сей, кто ВластелинЗвезды небесной и Волны глубин?Нет слов у нас, чтоб рассказать про то.Неназван Он — иль именем Никто.Вот Истина, сокрытая во Лжи.Вот почему мы все не миражи.Вот кто раскрасил красками миры.Существовать оставив до поры.Он — центр всех сфер, Он — Пламя, он — Весна,Что души пробуждает ото сна.Не чти ж Его, когда Он чтит Тебя —Тень бренну, сотворенную любя,Возвысься же, пойми же, что ты-мост,И образ твой превыше всяких звезд!
Сирил отложил книгу. — Язык, — сказал он, — вначале примитивный донельзя, разрабатывался и совершенствовался людьми, главной целью которых было сбыть свой лежалый товар подороже, ни слишком греша при этом словами. Ясно, что многие аспекты явлений в результате этого вообще остались без словесных обозначений. Мистический опыт точно так же нельзя выразить словами. В лучшем случае удается описать эти феномены с сухой, дубовой точностью, или в определенном приближении передать ощущение возникающего при этом экстаза. Ты, конечно, помнишь строки: «Вейся, вейся, смейся мне, Звездный лучик в вышине…». Проанализировав их, легко убедиться, что на самом деле они ничего не выражают; и все же они передают некую идею, хотя словами опять-таки трудно передать, какую. То, что ты видела, моя дорогая Илиэль, находится к этим моим словам в таком же отношении, в каком они сами находятся к тому, что видела сестра Клара — или, точнее, к тому, чем она там была. И мораль отсюда: как только сестра Клара изменится, мы все тоже немедленно изменимся вместе с нею. Считай это моим, пусть и не слишком «уклюжим», извинением за те плохие стишки, которые я заставил тебя выслушать с утра пораньше; на этом наш сегодняшний урок можно считать оконченным. Брат Онофрио сейчас пойдет созывать людей на собрание. Подавай нищим, он тем самым подает Господу; подробности о том, кому из них какой в этом интерес, можно узнать у главы фирмы. Здоровому духу нужно здоровое, я бы даже сказал, жирное тело, однако я занимаюсь бантингом" 4, то есть разбавляю водными процедурами твердые шлаки. Разбавляющий же, как известно, сам да разбавлен будет, поэтому перед началом я все-таки схожу приму душ. Вечер юных матерей состоится, как и было объявлено, в четверг, в половине девятого; гости, не являющиеся матерями, но намеревающиеся стать таковыми, приглашаются на собеседование ко мне в приемную непосредственно по окончании рабочего дня.
