Кнут Гамсун - Круг замкнулся
— Я? — недовольно переспросил он. — Впрочем, стоят ли акции того, чтобы о них говорить? Зато ты получила превосходного мужа, удачно вышла замуж, теперь у тебя есть дом и положение в обществе и вся прочая благодать. Так что не печалься об акциях.
— Ты не изменился, как я вижу, — сказала она и покачала головой. — Хотя меня утешает, что ты так легко это воспринял. Но теперь ты должен сам вчинить иск дирекции и воспользоваться своим правом на акции.
— Ну! — воскликнул он и зажал уши. — У меня отродясь не было ни одной акции, чему я очень рад, акции только на то и годятся, чтобы их терять. Послушай, а как поживает Ольга?
— Ольга… ну она… она…
— Ты почему замялась?
— Я ничего про нее не знаю. А ты где живешь? — вдруг спросила она.
— Живу? В «Приюте моряка», разумеется. На первых порах.
— Я потому спрашиваю, что нашла в капитанской каюте все твои вещи и перенесла их в свой домик.
— Там была какая-то одежда? — спросил он. — Да, да, теперь припоминаю. В твой домик на берегу, говоришь?
— Я их переправлю в «Приют».
— Как? И речи быть не может. Я их сам заберу. Отличные костюмы, припоминаю, первого сорта. Если их надеть, мне Гулликсен, пожалуй, опять предоставит кредит.
Лолла покачала головой и, придя в отчаяние, окончательно сдалась.
— Ты, верно, и не помнишь больше, что когда-то был капитаном на «Воробье»?
— Ну как же не помнить?! Твоя стряпня, немой штурман…
— Не умри он от рака, то купил бы эти акции. Тогда они не пропали бы.
— Подумать только!
— Вот ты все шутишь. А почему ты сбежал?
— Не будь такой сердитой, Лолла!
— Я просто спрашиваю, почему ты сбежал?
— Ты этого не поймешь. А что, если я сбежал, чтобы поглядеть на одну могилу? А что, если за тем, чтобы увидеть, как большие кактусы растут под открытым небом? Мы с Анджелой часто ходили смотреть на них, они занятнее, чем все прочие уродцы, потому что для них естественно быть уродцами. Я и Анджела тоже были такими, вот почему мы так часто ходили смотреть на кактусы. А вдобавок я хотел отыскать Лоуренса, друга, который когда-то у меня был. Не знаю, помнишь ли ты, как я про него рассказывал.
— Ты его нашел?
— Да. Но они лишили его жизни.
— Ох!
— Да, взяли и убили его. Я приехал слишком поздно.
— Какой ужас! — И Лолла вздрогнула.
— Ужас, — повторил Абель, — но вообще-то они делают все очень аккуратно, сажают человека на стул и заставляют умереть.
— И его больше нет?
— Он для меня оставил письмо, но я его не прочел.
— Не прочел?
— Да что в нем могло быть такого, в этом письме, чего я не знал бы?
— Может, весточка для той, что в Ирландии?
— А ты про нее помнишь? Дико, что я его не прочел.
— Письмо у тебя с собой?
— Нет, я его там и оставил.
— Ой, — сказала Лолла горестно, — ты весь какой-то странный, во всем странный. Ну почему ты вернулся, раз уж ты уехал?
— Ты вправе так говорить. Твой муж когда-то рассказывал мне про корову и про скворцов, которые предпочитают быть там, откуда они родом, может, и со мной то же самое. Должен сказать тебе, что у тебя необыкновенный муж, Лолла.
— Да, он такой.
— Я однажды долго с ним разговаривал. Он многое понимает.
— Да, — сказала Лолла и поднялась, — теперь мне пора.
— Помочь тебе донести корзину?
— Нет, спасибо.
— Я на днях схожу в твой домик, возьму свою одежду, — сказал он.
После этого он снова сел на скамейку и стал глядеть, как она уходит, как грузно движется по улице. По обыкновению, красиво одета, фигура, правда, грузная, но по-прежнему статная. В былые дни она непременно попросила бы проводить ее. Хорошо, что она замужем, не будет теперь наведываться в его сарай.
Взяв свою нарядную одежду, он большую часть с помощью старьевщика обратил в деньги, а себе оставил лишь коричневый костюм и сразу стал элегантный, стал важный господин и направился в сторону лесопильни к Алексу и Лили.
Оба оказались дома, сидели за столом и обедали со своими детишками. Детишек теперь было четверо.
Все стулья были заняты, но Лили, красная как рак, вскочила с младенцем на руках.
— Не вставай, не вставай! — воскликнул Абель и сел на край постели.
— Вот ты и вернулся, Абель, — изрек Алекс, — ничего себе тип, бросил всех и подложил нам такую свинью.
Абель сказал, что уже наслышан об этом.
— Штурман угодил в больницу, там и умер, ну а мне пришлось вести корабль. Я и вел лучше не надо, но в последний рейс такая выдалась буря.
— Я про все слышал.
Лили:
— А у тебя все в порядке, Абель?
— Жаловаться не могу. Но вам тоже недурно живется, среди недели на столе мясо, как я вижу.
— Это телячья печенка, — сказала Лили. — Ты много поездил по белу свету, с тех пор как последний раз был здесь?
— Всего только наведался в Америку.
— Ах, если бы составить тебе компанию! — воскликнула Лили.
— А сюда тебя зачем принесло? — спросил Алекс.
— И сам не знаю.
Лили:
— Ну уж ты всегда что-нибудь найдешь, не то что некоторые.
Алекс, запальчиво:
— Ты до сего дня хоть раз сидела голодная?
Лили уточнила:
— Мы получаем пособие, только и всего.
Алекс, еще запальчивей:
— Я спрашиваю, ты до сего дня хоть раз сидела голодная?
— Вот с тобой, Абель, все иначе, ты по-настоящему никогда не опускаешься на дно. Я помню, когда нам было совсем невмоготу, ты угощал нас лососем. Подумать только, по мне, вкуснее лосося ничего на свете нет. Целую банку дал нам тогда.
Они продолжали трапезу, но внезапно Алекс вскочил и придвинул Абелю свой стул:
— Нечего тебе рассиживаться на кровати.
Оба в недоумении уставились на него. Как прикажете Лили, бывшей конторщице, реагировать на подобное поведение?!
— Алекс! — вскричала она.
— Что Алекс, Алекс, — огрызнулся тот. — Я хочу сказать, чтоб ты пересел на стул, если надумал у меня рассиживаться.
Абель пересел на стул.
— Между прочим, я и не собирался рассиживаться у тебя, я просто заглянул к вам. А малыши-то подросли.
— Правда? — спросила Лили. — Слава Богу, они все здоровенькие, старшенький прямо как медвежонок, а младший — тоже мальчик.
Абель дал каждому из детей по кроне. Младший тотчас сунул ее в рот.
— Смотри, чтоб он ее не проглотил! — воскликнул Алекс.
Дети подошли и по очереди подали Абелю руку — благодарили.
Волнение охватило Абеля, когда он держал в своей руке эти маленькие ручонки.
— Да, а где Регина? — спросил он.
Лили ответила:
— Регина живет у себя, она вышла замуж, и у нее уже есть ребенок, а муж ходит машинистом на каботажных рейсах. Да, Регина хорошо устроилась в жизни, вот уж у кого есть голова на плечах.
— А с нами она и знаться не желает, — заметил Алекс.
— Еще чего захотел, — сказала его жена. — Знаться с нашим убожеством!
Алекс заметно сбавил тон, он не стал в третий раз спрашивать, сидела ли она голодная.
— Я ведь почему спрашиваю, чем ты намерен заняться, это в смысле не сможешь ли ты тогда взять меня к себе? Ну, что ты мне ответишь?
— Я подумаю, — сказал Абель.
— Подумай, — встряла Лили, — подумай и сделай.
Алекс:
— Я ведь был хороший матрос, не хуже других.
— Да.
— Все делал, что ты мне велел. А когда ты уехал, а я стал штурманом и продавал билеты и все такое прочее, я и с этим справлялся и все держал в голове.
— А куда делись твои передние зубы? — спросил Абель.
Лили:
— Ты когда-нибудь видел такое зрелище?
— Это случилось на борту, в последний рейс. Северин выбил мне зубы разводным ключом. А что, очень заметно?
— Не очень, — с улыбкой ответила Лили, — это тебя даже красит.
Абель попрощался и ушел.
Уже перевалило за полдень. Он и сам был не прочь съесть кусок печенки, но ему никто не предложил, поэтому он зашел по дороге в лавочку, купил каравай, несколько копченых селедок и отправился домой.
Под вечер, когда уже смеркалось, в дверь заглянул какой-то молодой человек, удивился, испугался даже и не вошел внутрь.
— Здесь кто-то есть? — сказал он.
— Да.
— Но здесь никогда никого не было.
— Я вернулся несколько дней назад, а вообще-то я всегда живу здесь. А тебе чего надо?
— Мне? Ничего.
— Все, что здесь есть, принадлежит мне, — сказал Абель, — кровать тоже моя, я оставил ее, когда уехал. А этот ящик у меня вместо стола.
— Да, да, — сказал паренек и ушел.
Небось расстроился, подумал Абель и поглядел ему вслед. Как выяснилось, паренек приходил не один, рядом, когда он уходил, мелькнуло светлое платье.
Придется мне навесить замок, подумал он, не то они и меня самого унесут из дома.
На другой вечер, когда, засидевшись на солнышке, он пришел домой позже обычного, навстречу ему из сарая вышла парочка, девица и уже немолодой мужчина с сединой в бороде. Абель только хотел было спросить, чем это они у него занимались, но вовремя сообразил, что такой вопрос мог прозвучать двусмысленно, и промолчал. Он ухватился за ульстер, который нес мужчина, и сказал:
