Перелетные свиньи. Рад служить. Беззаконие в Бландинге. Полная луна. Как стать хорошим дельцом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Кроме того, заметил лорд Икенхем, не надо забывать о душе лорда Тилбери. Можем ли мы упустить такой шанс? Ангел-хранитель, весьма понятливый, если ему все толком объяснить, сказал: «Прости, не подумал». «Прости и забудь», — сказал ангел.
Жара спадала, но граф шел медленно, останавливаясь что ни шаг, чтобы осмотреть флору и фауну; и обменивался дружеским взглядом с приятным кроликом, когда услышал быстрые шаги и взволнованный оклик. Обернувшись, он увидел Арчи Гилпина, который быстро шел к нему.
Брата его, Рикки, который дополнял скудный заработок поэта, продавая луковый суп, лорд Икенхем знал давно; Арчи видел только здесь, в столовой. Это не помешало ему приветливо улыбнуться. Судя по спешке, и этот образ Божий нуждался в совете и помощи, а он, как известно, был рад служить, и не только близким друзьям.
— Тренируетесь? — осведомился граф.
Арчи остановился, отдуваясь. Он был исключительно красив. Мартышка говорил об этом тогда, на Милтон-стрит, но явно его недооценивал. Высокий, стройный, изысканный, племянник герцога походил на звезду экрана в самом лучшем стиле. Как ни печально, он не был весел, и лорд Икенхем приготовился озарить его жизнь по мере сил.
Арчи не был весел, но был растерян. Он взлохматил волосы, на вкус лорда Икенхема — длинноватые. Что поделаешь, художник! Спасибо, что без бакенбард.
— Можно с вами поговорить? — спросил Арчи, отпыхтевшись.
— Конечно, конечно!
— Если вы думаете, я не буду вам мешать.
— Я всегда думаю, но минутку уделю. Что случилось?
— Понимаете, я немножко влип, а Рикки говорил мне, что вы непременно поможете. Он говорил: «Не увидишь — не поверишь». Это про вас.
Лорд Икенхем принял такие слова с радостью. Кому не польстит почтительный восторг!
— Вероятно, он имеет в виду времена, когда я раздобыл ему деньги на этот луковый бар. Странно, но я ничего не знал про эти бары. Я жил в деревне, там их нет. Мартышка сказал мне, что они просто кишат вокруг Лейстер-сквер и Пиккадилли-серкус, продавая суп до утра тем, кто выжил после попойки. Идиллия!.. Рикки все еще преуспевает?
— О да! А можно, я скажу о себе?
— Конечно, конечно! Простите. Мы, сельские старики, легко уклоняемся от темы. Когда я заговорюсь, прерывайте меня. Значит, вы влипли. Ничего страшного, надеюсь?
Арчи Гилпин опять взлохматил волосы, словно вот-вот начнет вырывать их клочьями.
— Куда там! Страшнее некуда. Вы собирались жениться на двух девушках?
— Не припомню. Вроде бы нет. Это вообще редко бывает. Царь Соломон, да, — а кто еще?
— Я.
— Вы? Постойте, не понимаю.
Они помолчали; лорд Икенхем как будто бы считал в уме.
— Нет, — сказал он наконец. — Не понял. Вы обручены с маленькой Майрой, но получается одна. Вы не спутали?
Арчи Гилпин возвел очи горе, чего резонней было ожидать от его брата.
— Сядем куда-нибудь, — сказал он. — Это быстро не расскажешь.
Усевшись на приступку у изгороди, как начинающий факир — на ложе, утыканное гвоздями, Арчи Гилпин долго подыскивал слова. Он откашливался, ерошил волосы и напоминал лорду Икенхему нервного оратора на банкете, который, встав на ноги, обнаружил, что не помнит истории о двух ирландцах.
— Не знаю, с чего начать, — сказал Арчи.
— А вы начните с начала, — посоветовал лорд Икенхем. — Очень удобно. Через середину — к концу.
Арчи показалось, что это разумно, и он немного успокоился.
— Хорошо, — сказал он, — началось со старого Тилбери. Вы знаете, что я у него работал?
— Не «работаю»?
— Нет. Он меня выгнал.
— Ай-яй-яй! Почему?
— Ему не понравилась моя карикатура. На него.
— Зачем же вы ее показали?
— Не то чтобы показал… То есть показал, но Миллисент. Хотел ее развлечь.
— Миллисент?
— Его секретарша. Моя невеста. Бывшая.
— Да, да, — сказал лорд Икенхем, — конечно. Мартышка мне говорил, что он встретил знакомого, а тот знал ее знакомого, а уж тому она поведала, что отказала вам. Чем вы ее рассердили, почему она обиделась? Ведь карикатура не на нее, если я правильно понял.
Раздался глухой стон. Арчи поднял руку, и лорд Икенхем подумал, что лучше бы ему, как леди Констанс, сходить к парикмахеру.
— Правильно, правильно, — сказал страдалец. — Я думал, Тилбери обедает. Пошел к ней в комнату, положил на стол, мы как раз вместе смотрели.
— А! — сказал лорд Икенхем. — А он не обедал, да? Он вошел.
— Вот именно.
— И увиден.
— Да.
— И обиделся?
— Да.
— И выгнал?
— Да, да, да. А потом Миллисент сказала, что только полный идиот… ну, и так далее. Слово за слово, сами знаете, и — пожалуйста, порвала помолвку. Кольцо она не вернула, потому что я его не дарил, а так — все честь честью.
Лорд Икенхем немного помолчал, думая о том, как делала все это Джейн много лет назад.
— Понятно, — сообщил он. — Мне вас очень жаль, однако все равно не выходит. У вас одна невеста, не две.
Глухой стон раздался снова, рука поднялась, лорд Икенхем ее удержал.
— Не стоит, — сказал он. — Так лучше.
— Вы не знаете, что случилось! — возопил Арчи. — Я ее встретил. Здесь, на станции.
— Кого, Миллисент?
— Да.
— Видимо, мираж.
— Нет.
— Что ей тут делать?
— Наверное, приехала с Тилбери. Ему тут что-то понадобилось…
Лорд Икенхем кивнул. Он знал, что понадобилось магнату.
— …вот он ее и привез, чтобы диктовать. Она вышла на воздух, тут я иду…
— Прямо как в театре!
— Я удивился.
— Представляю! Она была холодна и надменна?
— Что вы! Она каялась, плакала… ну, и так далее.
— Надеюсь, вы заключили ее в объятия?
— Да, конечно, а главное — мы решили пожениться.
— Вы не упомянули, что обручены с Майрой?
— Как-то не пришлось.
— Понимаю. Да, один плюс один. Виноват. А вы совершенно правы.
— Почему вы смеетесь?
— Я мягко улыбаюсь, думая о том, как просто все решается. Это же очевидно! Вы говорите Майре, чтобы не покупала приданого, поскольку оно не понадобится.
Арчи схватился за кусок рельса, иначе бы он упал. Мгновение-другое казалось, что он взлохматит волосы, но он только глотнул воздуха, как изящная треска.
— То есть порвать с ней?
— Вот именно. Зачем ей зря тратиться?
— Я не могу! Да, это я с горя, хотел показать Миллисент…
— …что свет не сошелся на ней клином?
— Примерно. Когда Майра отказалась, я очень обрадовался. Но она подумала и согласилась. Что же я
