Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 3
Такъ проходила жимъ чувствительной вдовы, посвятившей себя спокойнымъ трудамъ и безвреднымъ занятіямъ на пользу сына. Время осеребрило нѣсколько волосъ на ея головѣ, и провело двѣ, три морщинки на ея прекрасномъ челѣ. Но эти зловѣщіе признаки нисколько не тревожили мистриссъ Эмми.
— Кому какое дѣло до такой старухи? снрашивала вдова, когда указывали ей на пробивающуюся просѣдь.
Она была счастлива и довольна. Всѣ ея мечты ограничивались только желаніемъ дожить до той счастилвой поры, когда сынъ ея будетъ великимъ, знаменитымъ и славнымъ, чего конечно онъ вполнѣ заслуживаетъ по своимъ огромнымъ талантамъ. Она тщательно сберегала его прописи, рисунки, сочиненія на заданныя тэмы, и показывала ихъ въ своемъ маленькомъ кругу, какъ несомнѣнное доказательство чудесной геніальности сына. Нѣкоторыя изъ этихъ произведеній Амелія сообщила, по довѣренности, миссъ Доббинъ, съ тѣмъ, чтобы она показала ихъ миссъ Осборнъ, теткѣ Джорджа, которая, въ свою очередь, могла представить ихъ на разсмотрѣніе самого мистера Осборна. Разсчетъ здѣсь былъ тотъ, что старикъ, при взглядѣ на эти произведенія маленькаго генія, проститъ своего внука за проступки отца. Всѣ недостатки и слабости покойнаго мужа Амелія похоронила въ могилѣ вмѣстѣ съ его тѣломъ; она помнила только нѣжнаго любовника, пожертвовавшаго для нея всѣми родственными отношеніямй, благороднаго супруга, прекраснаго и храбраго, державшаго ее въ своихъ объятіяхъ въ то самое утро, когда выступалъ онъ на поле битвы, гдѣ умеръ славною смертію, сражаясь за свое отечество. Не было никакого сомнѣнія, что этотъ доблестный воинъ смотритъ съ высоты небесъ на геніальнаго мальчика, оставленного имъ на землѣ для утѣшенія вдовы.
Мы видѣли, какъ и вслѣдствіе чего, почтенный дѣдъ маленькаго Джорджа, мистеръ Осборнъ, становился съ каждымъ днемъ угрюмѣе, молчаливѣе и недоступнѣе для своей дочери, которая прозябала одиноко на Россель-Скверѣ, и включила себя въ разрядъ несчастныхъ старыхъ дѣвъ, уже неспособныхъ находить достаточнаго утѣшенія ни въ блестящихъ экипажахъ, ни въ покупкѣ разныхъ разностей въ модныхъ магазинахъ, ни даже въ благотворительности страждущему человѣчеству. Всегда грустная и пасмурная, миссъ Осборнъ чаще и чаще думала о прекрасномъ мальчикѣ, сынѣ своего брата, котораго она видѣла на дачѣ альдермена Доббина. Она сгарала нетерпѣливымъ желаніемъ получить когда-нибудь позволеніе поѣхать въ своей прекрасной коляскѣ въ то отдаленное захолустье, гдѣ жилъ малютка Джорджъ. Чаще и чаще выѣзжала она въ Паркъ, надѣясь еще разъ встрѣтиться съ нимъ на гуляньѣ, но не сбывалась эта надежда, и миссъ Осборнъ, перезрѣлая и несчастная дѣвица, прозябала одиноко, не находя никакой пщи для своего чувствительнаго сердца. Младшая сестра ея, банкирша, изрѣдка заѣзжала на Россель-Скверъ, дѣлая визитъ подругѣ своего дѣтства. Она привозила съ собою двухъ дѣтей болѣзненной комилекціи, и съ ними няньку въ щегольскомъ костюмѣ. Придавая своему произношенію джентльменскій оттѣнокъ высшаго тона, мистриссъ Буллокъ разсказывала сестрѣ о своихъ новыхъ связяхъ, о блистательныхъ знакомствахъ, о томъ, какъ маленькій Фредерикъ былъ какъ двѣ капли воды похожъ на лорда Клавдія Лоллипопа, и какъ малютка Мери удострилась обратить на себя лестное вниманіе баронессы, когда онѣ катались въ Регемптонѣ. Она упрашивала старшую сестру сдѣлать что-нибудь для ея ненаглядныхъ малютокъ. Фредерикъ долженъ поступить въ гвардію, это уже рѣшено, и если онъ сдѣлается владѣльцемъ майората, чего непремѣнно добивается мистеръ Буллокъ, готовый разориться въ-конецъ на покупку майората — то ужь Богу одному извѣстно, что выйдетъ изъ ихъ дочки.
— Признаюсь, моя милая, я разсчитываю здѣсь только на васъ, говорила мистриссъ Буллокъ, потому-что, безъ всякаго сомнѣнія, доля моя изъ имѣнія папеньки должна, какъ извѣстно, перейдти къ главѣ нашего дома. Милая наша Рода Макйулль скоро, вѣроятно, освободится отъ имѣнія Кассельтодди, потому-что мужъ ея, бѣдный лордъ Кассельтодди долженъ, на этихъ дняхъ, умереть отъ апоплексическаго удара, и послѣ его смерти малютка Макдуффъ Макмулль сдѣлается виконтомъ Кассельтодди. Оба Блюдъайэры уже перевели свое имѣніе на маленькаго сына Фанни Блюдъайэръ. Ненаглядный мой Фредерикъ непремѣнно будетъ старшимъ сыномъ, и…. и ужь пожалуйста, Дженни, упроси папеньку перевести опять свои счеты въ Ломбардскую улицу, потому-что, посуди сама, кчему пристало, если онъ, оставляя своихъ родственниковъ, будетъ имѣть дѣла съ чужимъ банкирскимъ домомъ? Стомпи и Роди, надѣюсь, ничѣмъ не лучше Буллока, Гуллока и Компаніи.
Сказавъ рѣчь въ этомъ тонѣ; прошпигованную фешонэбльными и финансовыми именами, и напечатлѣвъ на губахъ сестрицы поцалуй, весьма похожій на прикосновеніе устрицы, мистриссъ Буллокъ собирала своихъ накрахмаленныхъ малютокъ, и усаживалась съ нинъ въ свою джентльменскую коляску.
Но ничего не выигрывала этими визитами представительница моднаго тона въ купеческомъ быту. Отецъ ея съ усиленною дѣятельностію продолжалъ свои сношенія съ банкирскимъ домомъ Стомпи и Роди, гдѣ хранился также небольшой капиталецъ мистриссъ Эмми, неподозрѣвавшей всѣхъ этихъ интригъ на Россель— Скверѣ.
Въ тотъ вечеръ, когда Дженни Осборнъ сказала отцу, что она видѣла его внука, старикъ не отвѣчалъ ей ничего, но было ясно, что онъ не разсердился, потому-что, уходя въ комнату, ласково простился съ дочерью, и пожелалъ ей спокойной ночи. По всей вѣроятности онъ думалъ о ея словахъ, и разспрашивалъ о ея визитѣ въ домъ альдермена. Недѣли черезъ двѣ послѣ этого визита, мистеръ Осборнъ спросилъ дочь: куда дѣвались ея французскіе часики съ цѣпочкой, которые она обыкновенно носила на своей груди?
— Сэръ, эти часы были куплены на мои деньги, отвѣчала испуганная Дженни.
— Прошу васъ немедленно купить себѣ такіе же, или, еще лучше, если можете, отвѣчалъ старый джентльменъ. И затѣмъ онъ погрузился въ глубокую думу.
Въ послѣднее время дѣвицы Доббинъ довольно часто повторяли свою просьбу Амеліи, чтобы она позволяла Джорджу навѣщать ихъ.
— Миссъ Осборнъ очевидно полюбила вашего сына, говорили дѣвицы Доббинъ, — легко станется, что и мистеръ Осборнъ обнаружитъ миролюбивыя чувства, и тогда, согласитесь сами, Джорджинька легко упрочитъ свою каррьеру.
Амелія готова была согласиться на все, какъ-скоро дѣло шло о счастьи ея сына, но предложеніе сестеръ Доббина наполнило ея душу мрачными и тревожными предчувствіями. Какъ бы то ни было, Джорджъ ѣздилъ довольно часто въ домъ альдермена. Амелія безпокоилась какъ-нельзя больше въ продолженіе его отсутствія, и по возвращеніи встрѣчала его съ такимъ видомъ, какъ-будто онъ освободился отъ какой-нибудь опасности. Джорджинька обыкновенно приносилъ съ собой игрушки и деньги; встревоженная Амелія спрашивала всякой разъ, не видалъ ли онъ какого-нибудь стараго джентльмена. Джорджъ видѣлъ только старика сэра Вилльяма, который катался съ нимъ въ коляскѣ, и мистера Доббина, пріѣхавшаго домой передъ обѣдомъ на прекрасномъ гнѣдкѣ. Доббинъ былъ въ зеленомъ сюртукѣ и розовомъ галстухѣ, и въ рукахъ у него былъ маленькій бичъ въ золотой оправѣ. Онъ обѣщалъ показать ему Лондонскую Башню, и сводить его въ звѣринецъ. Наконецъ, въ одинъ прекрасный вечеръ, Джорджинька, воротивягось домой, принесъ слѣдующее извѣстіе:
— Видѣлъ я, мамаша, стараго джентльмена съ густыми бровями и въ широкой шляпѣ. На груди у него висѣла длинная, предлинная цѣпочка, и на ней — множество печатей. Онъ пріѣхалъ въ ту пору, какъ я катался по лугу на маленькой лошадкѣ: кучеръ водилъ ее за узду. Старый джентльменъ долго смотрѣлъ на меня, и много качалъ головою. Я сказалъ послѣ обѣда, что зовутъ меня Нюрвалемъ. Тетушка расплакалась. Она всегда плачеть.
Амелія догадалась, что сынъ ея видѣлъ на этотъ разъ своего россель-скверскаго дѣда. Она затрепетала при мысли, что скоро сдѣлаютъ ей предложеніе съ этой стороны. Предчувствія ея оправдались. Переговоры съ Россель-Сквера послѣдовали черезъ нѣсколько дней. Мистеръ Осборнъ формально предложилъ взять къ себѣ въ домъ своего маленькаго внука, и сдѣлать его наслѣдникомъ имѣнія, которое нѣкогда назначено было капитану Осборну. Мистриссъ Джорджъ Осборнъ будетъ отъ него получать пожизненный пенсіонъ, который доставитъ ей независимое существованіе. Если мистриссъ Джорджъ Осборнъ намѣрена выйдти замужъ, какъ объ этомъ носится весьма правдоподобный слухъ, достигшій до ушей мистера Осборна, пенсіонъ, во всякомъ случаѣ, останется при ней; но ужь само-собою разумѣется, что сынъ ея окончательно водворится на Россель-Скверѣ, или, будетъ жить въ какомъ-нибудь другомъ мѣстѣ, по выбору и назначенію своего дѣда. При всемъ томъ однакожь, ему позволено будетъ повременамъ видѣть мистриссъ Джорджъ Осборнъ въ ея собственномъ мѣстѣ жительства.
