Ярослав Ивашкевич - Хвала и слава Том 1
— Вы прекрасно понимаете, — говорила Ройская, слегка запинаясь, и это придавало какую-то привлекательность ее красноречию, — что я не могу взять отсюда Юзека сейчас, едва лишь он приехал. Хотя пани Шиллер моя самая близкая подруга, я, пожалуй, не смогла бы привести ей все ваши доводы. Я еще подумаю, насколько они важны, но уже сейчас мне ясно, что вы преувеличиваете: Если говорить о здоровье Юзека, то ему очень полезны морские купанья. Он возмужал, окреп. Здесь он наберется сил, ведь ему придется порядочно наверстать после прошлогодней болезни. Что же касается влияний… то, мне кажется, у Юзека здоровая натура и он легко освободится от всего наносного. К тому же ведь невозможно уберечь его от встречи с разнообразными явлениями жизни…
Спыхала поднял голову и взглянул на пани Эвелину с неподдельным удивлением.
Она улыбнулась.
— Нет, нет, пан Казимеж, просто я думаю… — Ройская запнулась. — Я имею в виду только искусство, которое в этом доме играет такую роль. К этой сфере жизни Юзек относится, пожалуй, слишком равнодушно, даже пренебрежительно. Эдгар — человек незаурядный, это большой талант… Сегодня приезжает Эльжбетка…
— Элизабет Шиллер, — язвительно поправил Спыхала.
— Вы увидите, что это за очаровательное существо. Я уверена, вам обоим будет очень полезно ее общество. А ее пение…
Спыхала пробормотал что-то невнятное, но Ройская, не обращая на это внимания, продолжала:
— В этом году мне все как-то не удавалось поговорить с вами о характере Юзека. О том, как изменился он за последнее время. Что вы скажете о нем? Ведь вы его знаете уже три года…
Прежде чем Спыхала нашелся, что ответить, она продолжала со всем жаром материнской любви:
— Это такой трудный возраст — от четырнадцати до семнадцати! Не правда ли? Возраст, когда формируется человек. Иногда Юзек кажется мне даже чужим, так он повзрослел. Его спокойствие, мягкость, какая-то внутренняя уверенность — вы не находите, что это главные достоинства Юзека?
Спыхала кашлянул и своим хрипловатым, но приятным басом произнес неожиданно для самого себя:
— Юзек очень милый мальчик.
— Ведь верно? — живо подхватила Ройская. — Правда? Вот я и думаю, что в моральном отношении ему не может повредить пребывание в Одессе. Несмотря ни на что, здешняя купель космополитизма не повлияет на его склонности.
Ройская поднялась, давая понять, что беседа окончена. Протягивая Казимежу руку, сказала с улыбкой:
— Вы слишком близко принимаете это к сердцу, пан Казимеж, и слишком спешите с выводами. Матери виднее. Поверьте мне.
Казимеж поцеловал душистую руку пани Эвелины и неловко поклонился.
— Завтра я уезжаю, — добавила Ройская, а сюда, чтобы рассеять ваше плохое настроение, пришлю Олю.
Она сказала это без всякой задней мысли и вышла, не взглянув на Казимежа. Впрочем, в комнате было так темно, что она не заметила бы, как его лицо залила краска. Но Спыхала еще ниже опустил голову, он скрывал этот румянец и от самого себя. Потом с раздражением рванул дверь, противоположную той, в какую вышла Ройская.
«Все они одинаковы, — подумал он. — Им говорить — все равно что глухой стене».
Окна застекленной террасы были распахнуты. Небольшой сад, весь в пропыленных зарослях акации, отделял террасу от обрыва, за которым начиналось море. Казимеж зажмурился — столько было солнечных пятен на деревьях, на песке в саду и особенно на темном фиолетовом море, которое то здесь, то там просвечивало зелеными полосами.
Он шел в сад нервной походкой, недовольный разговором и тем, что сам его вызвал. Исключительно ради Юзека хотел он как можно скорей уехать в Молинцы, а Ройская, видно, подумала, что его интересует совсем другое, если напоследок сказала: «Пришлю к вам Олю». Вовсе тут не в Оле дело, а в том, какое влияние на Юзека мог оказать Эдгар Шиллер и вся эта одесская атмосфера. Вот уже третий год Спыхала занимается с этим мальчиком и очень к нему привязался. Привык, что каждая мысль, каждый поступок питомца были отражением его, Казимежа, мыслей. Юзек читал те же книги, что и он, перенял его отношение к окружающему. И вдруг здесь, в Одессе, в речи Юзека появились чужие выражения, в разговоре он то и дело вставлял французские и немецкие словечки, чего раньше никогда не бывало. Юзек мог целыми часами вести с Эдгаром беседы о музыке или о путешествиях по Европе, не обращая ни малейшего внимания на то, что Спыхала в это время скучал (или делал вид, что скучает). Спыхала вдруг почувствовал острую ревность и, может быть, только притворялся перед самим собой, что для него главнее сейчас — интересы Юзека, а не боязнь, что воспитанник уходит из-под его влияния, что влияние это не устояло перед обаянием личности Эдгара.
Волоча свои тяжелые галицийские сапоги, Спыхала лениво и нехотя спускался по глиняным ступенькам к морю. В этот час на пляже было пустынно. Небольшая беседка на берегу служила раздевальней. Спыхала уже собрался раздеться и войти в воду, когда невдалеке, на узкой полосе пляжа, затененного в этом месте крутым обрывом, увидел Эдгара.
— О, Казимеж, — окликнул его Эдгар. — Посидите минутку со мной. Ну и жара!
Казимеж молча опустился на раскаленный песок и растянулся на нем, не раздеваясь.
— Юзек просил передать вам, что он поехал в Одессу. К ужину вернется.
— Один уехал?
— Кажется, с Володей.
— С Володей? — Спыхала поморщился.
Заметив это, Эдгар рассмеялся.
— Понимаю. Вы недолюбливаете Володю. Считаете это знакомство неподходящим для Юзека. Скажите, а как вообще вы себя чувствуете в доме Ройских?
Спыхала раздраженно шевельнулся на песке и прикрыл глаза шляпой — вопрос Эдгара застал его врасплох.
Не получив ответа, Эдгар продолжал:
— Мне кажется, вы совсем из другой среды. К нашему украинскому помещичьему обществу трудно привыкнуть. В нем есть что-то от семнадцатого века. Простите мое любопытство — чем занимается ваш отец?
— Работает на железной дороге, — неохотно ответил Казимеж.
— Вот-вот. Это совершенно иной мир.
Волей-неволей Казимеж должен был что-то ответить.
— Конечно. Иногда я чувствую себя очень странно среди этих людей. Они говорят такие вещи, с которыми я никак не могу согласиться.
Эдгар засмеялся.
— Только не Юзек. Он говорит то, что согласовано с вами.
Эти слова задели Спыхалу.
— О, вовсе нет. Сейчас он повторяет ваши слова…
— И это, по-вашему, очень плохо?
— Нет. Но я предпочел бы, чтобы Юзек не повторял ни ваших, ни моих слов, а хоть немного думал самостоятельно.
Эдгар повернулся на бок, подставляя солнцу свою уже загоревшую спину.
— Не беспокойтесь, это придет в свое время. Юзек совсем еще мальчик. Вы считаете его очень способным?
— Конечно, — на этот раз живо ответил Казимеж, — ведь ему очень мало приходится заниматься польским языком, только со мной во время каникул… И я нахожу, что он делает большие успехи. Нет, это вполне интеллигентный мальчик…
— Вот именно, — сказал Эдгар, — я это и имел в виду. И если он так интеллигентен, как вы говорите… а я сам того же мнения… то не надо опасаться общества Володи. Юзек справится с подобными влияниями. И с любыми другими, — многозначительно добавил он.
Спыхала был взбешен, что Эдгар до такой степени разгадал его мысли.
— Впрочем, он пока еще целиком очарован вами, — продолжал Эдгар. — Мы с мамой часто улыбаемся, слушая, как Юзек невольно подражает вашей манере говорить. Ему передалась ваша галицийская интонация…
Спыхала ничего не ответил.
Солнце уже садилось, но зной все усиливался, в воздухе парило. Эдгар лениво курил. Из-под прикрытых век Спыхала видел его резко очерченный профиль, немного напоминающий профиль Шопена, и странную восточную шапочку, которую Эдгар имел обыкновение носить.
Приподнявшись на локте, Эдгар смотрел на гладкие большие волны зеленого моря. Сказал, словно обращаясь к самому себе:
— Наверно, очень приятно подчинить своей воле другого человека и убеждаться, насколько он зависит от тебя. Это первые услады власти. Все, что ты считаешь красивым, кажется красивым и ему… Он думает твоими мыслями, чувствует твоими чувствами… Зато как неприятно потом, когда эта власть ускользает из рук.
Жара окончательно разморила Спыхалу. Он с трудом заставил себя встать, сбросил куртку, рубашку. Раздеваясь, недружелюбно спросил Эдгара:
— Все это вы говорите обо мне и Юзеке?
Эдгар мгновение собирался с мыслями.
— О вас? О Юзеке? Да нет же. Это я вообще говорю.
— Отношения между людьми складываются иначе, чем вам кажется, — сказал Спыхала, садясь на песок. — Вы артист… У вас нет практического знания жизни…
— В самом деле? У вас такое представление об артистах? — не без иронии спросил Эдгар. — Ну, надеюсь, что здесь оно у вас изменится. Когда приедет моя сестра… Это очень большая певица и очень простая женщина…
