Сомерсет Моэм - Сосуд гнева
Мисс Джонс оставалось совсем немного до сорока. Ничто в ее облике не предвещало той решимости, какую она только что проявила. Ее фигуре была свойственна какая-то странная вялая грация, и казалось, она может покачнуться даже от легкого ветерка; это смахивало на притворство, поэтому сильный характер, который вы вскоре обнаруживали в мисс Джонс, производил чудовищное впечатление. Она была высокой, плоскогрудой и чрезвычайно худой. Ее удлиненное лицо приобретало желтоватый цвет, и она мучилась от тропического лишая. Прямые каштановые волосы были гладко зачесаны назад. Маленькие серые глазки, слишком близко посаженные, придавали ее лицу недовольное выражение. Нос ее, длинный и тонкий, имел красноватый оттенок. Она часто страдала несварением желудка. Но эта немощь не могла умалить ее непоколебимой решимости во всем находить светлую сторону. Твердо убежденная в том, что в мире царит зло и люди невыразимо порочны, она извлекала каждую кроху благопристойности, какую могла в них обнаружить, со скромной гордостью фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы. Она отличалась быстротой, находчивостью, компетентностью. Прибыв на остров, она сразу поняла, что не может терять ни минуты, если хочет спасти жизнь старейшины. С большими трудностями, показав одному из туземцев, как ввести анестезирующее средство, она сделала операцию и потом в течение трех дней ухаживала за больным с усердием, скрывавшим тревогу. Все шло очень хорошо, и она подумала, что вряд ли брат лучше справился бы с задачей. Она пробыла на острове до тех пор, пока не сняла швы, и стала готовиться к отъезду. У нее были все основания гордиться тем, что она не впустую потратила время. Она успела оказать медицинскую помощь тем, кто в ней нуждался, укрепила в вере маленькую христианскую общину, усовестила слабых духом и посеяла добрые семена в тех местах, где при содействии божественного провидения они могли пустить корни.
Катер, прибывший с одного из соседних островов, пристал к берегу ближе к вечеру, но поскольку был период полнолуния, они надеялись достичь Бару до полуночи. Ее вещи принесли на пристань, и все провожавшие вновь и вновь благодарили ее. Собралась небольшая толпа. Катер загрузили мешками с копрой, но мисс Джонс была привычна к ее резкому запаху, и он ее совсем не беспокоил. Она нашла себе местечко поудобнее и ожидала отплытия, переговариваясь с благодарными жителями. Мисс Джонс была единственным пассажиром. Внезапно из-за деревьев, окружавших прибрежную деревушку, появилась группа туземцев, и она заметила среди них одного белого, одетого в тюремный саронг и малайскую куртку. У него были длинные рыжие волосы. Она сразу узнала Рыжего Теда. Его сопровождал полицейский. Они обменялись рукопожатием, потом Рыжий Тед пожал руки провожавшим его деревенским жителям. Они принесли связки фруктов и кувшин, содержавший, как полагала мисс Джонс, арак, и все это погрузили на катер. Она обнаружила, к своему удивлению, что Рыжий Тед едет вместе с ней. Его срок истек, и пришло предписание отправить его на Бару этим катером. Он метнул на нее быстрый взгляд, но не кивнул — впрочем, в этот момент мисс Джонс отвернулась — и ступил на палубу. Машинист запустил двигатель, и вот они уже шли извилистым фарватером через лагуну. Рыжий Тед взобрался на груду мешков с копрой и закурил сигарету.
Мисс Джонс игнорировала его. Конечно, она его хорошо знала. У нее екнуло сердце, когда она подумала, что он возвращается на Бару и вновь будет учинять скандалы и пьянствовать, вновь станет угрозой для женщин, бельмом на глазу всех порядочных людей. Ей было известно о шагах, предпринятых ее братом, чтобы выдворить этого типа, и ее выводил из себя резидент, который не желал выполнить свой прямой долг. Когда они миновали мелководье и вышли в открытое море. Рыжий Тед вытащил пробку из кувшина с араком и, приложившись к горлышку, сделал порядочный глоток. Потом он передал кувшин двум машинистам, составлявшим весь экипаж катера. Один из них был средних лет, другой — юноша.
— Я не хочу, чтобы вы пили, пока мы находимся в пути, — строго сказала мисс Джонс старшему из них.
Тот улыбнулся и отхлебнул из горлышка.
— Немного арака еще никому не повредило, — ответил он и передал кувшин своему подручному, который тоже выпил.
— Если вы будете продолжать пить, я пожалуюсь резиденту, — сказала мисс Джонс.
Старший что-то буркнул — она не разобрала что, но подозревала, что нечто грубое, — и вернул кувшин Рыжему Теду. Прошло немногим более часа. Море было гладким как зеркало, и солнце садилось в ослепительном блеске. Оно зашло за один из островов и на несколько минут превратило его в фантастический небесный город. Мисс Джонс обернулась, чтобы полюбоваться этим зрелищем, и ее сердце преисполнилось благодарности за красоту мира.
— И только человек порочен, — процитировала она про себя.
Они плыли на восток. Вдали виднелся небольшой остров, мимо которого они должны были пройти совсем близко. Он был необитаем. Скалистый островок, покрытый густыми зарослями девственного леса. Машинист зажег фонари. Опустилась ночь, и мгновенно на небе вспыхнули мириады звезд. Луна еще не взошла. Вдруг раздалось легкое дребезжание, и катер странно завибрировал. Мотор грохотал. Старший машинист передал руль своему подручному и полез в люк. Катер замедлил ход. Мотор заглох. Мисс Джонс спросила юношу, что случилось, но тот сам не знал. Рыжий Тед слез с груды мешков с копрой и скользнул в люк. Когда он вновь появился, ей хотелось спросить его, что же все-таки произошло, но гордость не позволила ей это сделать. Она сидела неподвижно, погруженная в мысли. Набежала длинная волна, и катер слегка качнуло. Наконец появился машинист и запустил двигатель. Хотя он издавал невообразимый грохот, катер пришел в движение. Он вибрировал от носа до кормы. Они шли очень медленно. Очевидно, что-то было неисправно, но мисс Джонс была скорее раздражена, чем встревожена. Катер мог идти со скоростью шести узлов, но сейчас они еле ползли. Такими темпами они не скоро доберутся до Бару, не раньше, чем далеко за полночь. Машинист, все еще возившийся с двигателем, что-то крикнул парню у руля. Они говорили на языке буги, который мисс Джонс плохо понимала. Через некоторое время она заметила, что они изменили курс и, видимо, направляются к необитаемому островку, который они должны были миновать с подветренной стороны.
— Куда мы направляемся? — с внезапным испугом спросила мисс Джонс у рулевого.
Он указал на островок.
Она поднялась, пошла к люку и позвала машиниста.
— Вы не идете к Бару? Почему? В чем дело?
— Мы не сможем добраться до Бару, — ответил тот.
— Но вы должны. Я требую. Я приказываю вам идти к Бару.
Машинист пожал плечами. Он повернулся к ней спиной и опять скользнул в люк. Тогда с ней заговорил Рыжий Тед.
— Сломалась одна из лопастей винта. Он считает, что мы сможем дотянуть лишь до этого островка. Нам придется там заночевать, а утром, когда начнется отлив, он поставит новый винт.
— Я не могу провести ночь на необитаемом острове с тремя мужчинами, — воскликнула она.
— Многие женщины были бы в восторге от этого.
— Я требую, чтобы мы шли к Бару. Во что бы то ни стало мы должны прийти туда сегодня ночью.
— Не волнуйтесь, подруга. Нам необходимо пристать к берегу, чтобы установить новый винт, и на острове нам будет неплохо.
— Как вы смеете так говорить со мной! Вы слишком развязны.
— Все будет о'кей. У нас много еды, и мы перекусим, когда пристанем. Вы глотнете арака и почувствуете себя бодрой и веселой.
— Какая наглость! Если вы не пойдете к Бару, я добьюсь, чтобы вас снова упрятали в тюрьму.
— Мы не пойдем к Бару. Не можем. Причалим к этому островку, и если вам это не нравится, можете прыгнуть в воду и добираться вплавь.
— Ох, как же вы поплатитесь за это.
— Заткнись, старая корова, — рявкнул Рыжий Тед.
Мисс Джонс задохнулась от гнева, но сдержала себя. Даже здесь, посреди океана, она должна сохранять достоинство и не опускаться до перебранки с этим гнусным негодяем. Катер с отчаянно тарахтевшим мотором продолжал ползти. Наступила непроглядная тьма, и мисс Джонс уже не различала очертаний острова, к которому они плыли. Охваченная негодованием, она сидела с плотно сжатыми губами, нахмурив брови; она не привыкла, чтобы ей противоречили. Вскоре взошла луна, и мисс Джонс увидела фигуру Рыжего Теда, развалившегося на мешках с копрой. Мерцающий огонек его сигареты казался странно зловещим. Теперь остров смутно вырисовывался на фоне неба. Они приблизились к нему, и машинист направил катер к берегу. Внезапно мисс Джонс судорожно вздохнула. Ей открылась истина, и гнев сменился страхом. Сердце бешено колотилось. Ее охватила дрожь, она почувствовала дурноту. Ей все стало ясно. Был ли сломанный винт специально подстроенной уловкой, или это действительно несчастный случай? Она не могла ответить с уверенностью, но, так или иначе, она была уверена, что Рыжий Тед воспользовался удобным моментом. Он изнасилует ее. Она знала его натуру. Он помешан на женщинах. Именно так он поступил с девушкой из миссии, таким милым маленьким существом, замечательной швеей; они бы подали на него в суд и добились его осуждения на долгие годы тюрьмы, если бы, к несчастью, невинная крошка сама не возвращалась к нему много раз и не пожаловалась на дурное обращение лишь после того, как он бросил ее ради другой. Они с братом все же говорили об этом резиденту, но тот отказался что-либо предпринять и при этом заявил в своей обычной грубой манере, что даже если все рассказанное девушкой правда, ему кажется, что то, что с ней произошло, не было для нее так уж неприятно. А она — белая женщина. Но есть ли хоть какой-нибудь шанс, что он пощадит ее? Никакого. Она знает, что такое мужчины. Все же надо держать себя в руках, сохранять присутствие духа. Она должна быть смелой. Мисс Джонс решила дорого продать свою добродетель, а если он убьет ее — ну, что ж, лучше умереть, чем уступить. И если она умрет, она найдет покой в объятиях Иисуса. На мгновение сияющий свет ослепил ее, и она узрела чертоги Небесного Отца. Они представлялись ей грандиозным и роскошным строением — некой помесью кинотеатра и железнодорожного вокзала. Машинисты и Рыжий Тед спрыгнули с катера и, стоя по пояс в воде, столпились вокруг сломанного винта. Воспользовавшись тем, что они заняты, мисс Джонс достала из дорожной сумки ящичек с хирургическими инструментами, вынула из него четыре скальпеля и рассовала их по карманам. Пусть только Рыжий Тед коснется ее, она без колебаний вонзит скальпель ему в сердце.
