Юрий Орлицкий - Русские поэты второй половины XIX века

Создателю

О ты, создавший дни и веки,Чьи персты солнца свет зажгли!Твои лазоревые рекиБегут, как пояса земли!И, под густым покровом ночи,На лов выходит дикий зверь,Доколь заря, отверзши дверь,Осветит человеков очи.И утра в ранние часыВсё дышит радостью святою:И кедр, одетый лепотою,И капля светлая росы.

Весна

Уже душистей стали ели,И пахнет в воздухе смолой;Уже луга зазеленели,И мох кудрится над скалой.

Разделись синие заливы,И лодки ходят по реке;Уже заколосились нивы,И слышно стадо вдалеке…

И воздух полон тишиною,И как им сладостно дышать!Так сердце с жизнью неземноюВдыхает неба благодать.

Луна

Луна прекрасная светилаВ тиши лазоревых полейИ ярче золота златилаГлавы подкрестные церквей.А бедный узник за решеткойМечтал о Божьих чудесах:Он их читал, как почерк четкий,И на земле и в небесах.И в тайной книге прошлой жизниОн с умиленьем их читал,И с мыслью о святой отчизнеСидел, терпел – и уповал!

К Богу

Я не могу тебя с холодностью любитьИ говорить с тобой бесслезными очами;Я не могу тебя хвалитьОдними мертвыми словами:Жизнь, жизнь во мне кипит,Как многошумный ток весенний;Душа зажглась, душа горит,И грудь тесна от вдохновений…Мой Бог! я в выраженье слаб;Я в пении косноязычен;Земли отродие и раб,Еще я к небу не привычен…Коснись твой шестикрылый мнеГорящим углием языка![2]Да совершит мне глас великий,Да даст мне весть о вышине!Давно земным засыпан прахом,Таюсь, как червь, в земной тиши,Одеян скорбию и страхом…Но ты тенета разреши —И миг – и гость я над звездамиРодимых ангельских полей:Там правда с горними судьямиСуд крепкий держит над землей.

Утреннее чувство

Я рано поутру вставал,Когда еще алело небо,И душу гладную питалМолитвы кроткой сладким хлебом.И в теплом воздухе потом,Когда лучей и дня разливыЗлатили лес, скалы и нивы,Я, в восхищении святом,Без бурь, без помыслов – свободный —В каком-то счастье утопал.И, мнилось, с воздухом вдыхалПорыв к святому благородный —И быть земным переставал!Но суетливость пробуждалась,И шум касался до меня…И вдруг душа моя сжималась,Как ветвь травы – не тронь меня!

Москва

Город чудный, город древний,Ты вместил в свои концыИ посады и деревни,И палаты и дворцы!

Опоясан лентой пашен,Весь пестреешь ты в садах;Сколько храмов, сколько башенНасеми твоих холмах!..

Исполинскою рукоюТы, как хартия, развитИ над малою рекоюСтал велик и знаменит!

На твоих церквах старинныхВырастают дерева;Глаз не схватит улиц длинных…Это матушка-Москва!

Кто, силач, возьмет в охапкуХолм Кремля-богатыря?Кто собьет златую шапкуУИвана-звонаря?..

Кто Царь-колокол подымет?Кто Царь-пушку повернет?Шляпы кто, гордец, не сниметУ святых в Кремле ворот?!

Ты не гнула крепкой выиВ бедовой своей судьбе,Разве пасынки РоссииНе поклонятся тебе!..Ты, как мученик, горела,Белокаменная!И река в тебе кипелаБурнопламенная!

И под пеплом ты лежалаПолоненною,И из пепла ты воссталаНеизменною!..

Процветай же славой вечной,Город храмов и палат!Град срединный, град сердечный,Коренной России град!

В защиту поэта

Два я боролися во мне:Один рвался в мятеж тревоги,Другому сладко в тишинеСидеть в тиши дорогиС самим собой, в себе самом.Несправедливо мыслят, нет!И порицают лиры сынаЗа то, что будто гражданинаУсловий не снесет поэт…Пусть не по нем и мир наш внешний,Пусть, по мечтам, он и нездешний,А где-то всей душой гостит;Зато, вскипевши в час досужный,Он стих к стиху придвинет дружный,И брызнет рифмою жемчужной,И высоко заговорит!..И говор рифмы музыкальнойИз края в край промчится дальный,Могучих рек по берегамОт хижин мирных к городам,В дома вельмож… И под палаткой.В походном часто шалаше,Летучий стих, мелькнув украдкой,С своею музыкою сладкойПечалью ляжет на душе.И в дни борьбы, и сеч, и шумаОтрадно-радужная думаЗавьется у младых бойцов,По свежим лаврам их венцов.И легче станет с жизнью битваИ труд страдальца под крестом,Когда холодная молитваЗажжется пламенным стихом!Не говори: «Поэт спокойнымИ праздным гостем здесь живет!»Он буквам мертвым и нестройнымИ жизнь, и мысль, и строй дает…

Две дороги

Куплеты, сложенные от скуки в дороге

Тоскуя – полосою длинной,В туманной утренней росе,Вверяет эху сон пустынныйОсиротелое шоссе…

А там вдали мелькает струнка,Из-за лесов струится дым:То горделивая чугункаС своим пожаром подвижным.

Шоссе поет про рок свой слезный:«Что ж это сделал человек?!Он весь поехал по железной,А мне грозит железный век!..

Давно ль красавицей дорогойСчиталась общей я молвой? —И вот теперь сижу убогойИ обездоленной вдовой.

Где-где по мне проходит пеший;А там и свищет и рычитЗаклепанный в засаде лешийИ без коней – обоз бежит…»Но рок дойдет и до чугунки:Смельчак взовьется выше горИ на две брошенные стрункиС презреньем бросит гордый взор.

И станет человек воздушный(Плывя в воздушной полосе)Смеяться и чугунке душнойИ каменистому шоссе.

Так помиритесь же, дороги, —Одна судьба обеих ждет.А люди? – люди станут боги,Или их громом пришибет.

Алексей Хомяков

В альбом сестре

Не грустью, нет, но нежной думойТвои наполнены глаза.И не печали след угрюмой,На них – жемчужная слеза.

Когда с душою умиленнойТы к небу взор возводишь свой,Не за себя мольбы смиреннойТы тихо шепчешь звук святой;

Но светлыми полна мечтами,Паришь ты мыслью над звездами,Огнем пылаешь неземнымИ на печали, на желаньяГлядишь как юный серафим,Бессмертный, полный состраданья,Но чуждый бедствиям земным.

Желание

Хотел бы я разлиться в мире,Хотел бы с солнцем в небе течь,Звездою в сумрачном эфиреНочной светильник свой зажечь.Хотел бы зыбию стекляннойИграть в бездонной глубинеИли лучом зари румянойСкользить по плещущей волне.Хотел бы с тучами скитаться,Туманом виться вкруг холмовИль буйным ветром разыгратьсяВ седых изгибах облаков;Жить ласточкой под небесами,К цветам ласкаться мотыльком,Или над дикими скаламиНоситься дерзостным орлом.Как сладко было бы в природеТо жизнь и радость разливать,То в громах, вихрях, непогодеПространство неба обтекать!

Поэт

Все звезды в новый путь стремились,Рассеяв вековую мглу.Все звезды жизнью веселилисьИ пели Божию хвалу.

Одна, печально измеряяНикем не знанные лета,Земля катилася немая,Небес веселых сирота.

Она без песен путь свершала,Без песен в путь текла опять,И на устах ее лежалаМолчанья строгого печать.

Кто даст ей голос? – Луч небесныйНа перси смертного упал,И смертного покров телесныйЖильца бессмертного приял.

Он к небу взор возвел спокойный,И Богу гимн в душе возник;И дал земле он голос стройный,Творенью мертвому язык.

Вдохновение

Тот, кто не плакал, не дерзниСвоей рукой неосвященнойСтруны коснуться вдохновенной:Поэтов званья не скверни!Лишь сердце, в коем стрелы рокаПрорыли тяжкие следы,Святит, как вещий дух пророка,Свои невольные труды.И рана в нем не исцелеет,И вечно будет литься кровь;

Но песни дух над нею веетИ дум возвышенных любовь,Так средь Аравии песчанойНад степью дерево растет:Когда его глубокой ранойРука пришельца просечет, —Тогда, как слезы в день страданья,По дико врезанным браздамТечет роса благоуханья,Небес любимый фимиам.

Вадим