Халлдор Лакснесс - Самостоятельные люди. Исландский колокол
Но им не суждено обрести это счастье. Как ни велика любовь Арнэуса к Снайфридур, стремление посвятить свою жизнь борьбе за спасение культуры родного народа оказывается все же сильнее. Он сознательно жертвует своим счастьем, своей любовью, чтобы отдать всего себя, всю свою жизнь этому благородному делу. В этой трагедии раскрывается вся глубина патриотизма Арнаса Арнэуса. Раскрываются и новые — гражданские, героические — черты в характере Снайфридур. Полны величия слова, которые она передает в далекий Копенгаген покинувшему ее возлюбленному: «Если только мой повелитель может спасти честь Исландии, пусть даже ценой бесчестья его златокудрой девы, образ его будет неизменно окружен сиянием в ее глазах».
Очень своеобразно решает Лакснесс дальнейшую судьбу героини, создавая ситуации, в которых с наибольшей полнотой раскрывается ее сильный, подлинно исландский характер. Узнав, что такое настоящее счастье, она решительно отвергает все компромиссы с судьбой. Казалось бы, она, дочь верховного судьи, могла бы выйти замуж за знатного, достойного человека и постепенно забыть о своем горе. Но для нее это было бы сделкой с совестью, попранием ее жизненных принципов. И она решительно отказывается от имитации счастья: «Женщине, знавшей замечательного человека, просто хороший человек кажется жалким… Лучше самый последний, чем средний!»
Именно в этих словах, необыкновенно точно передающих главное содержание характера Снайфридур, и следует искать ключ к пониманию ее решения выйти замуж за Магнуса Сигурдссона. Эта созданная писателем ситуация может на первый взгляд показаться надуманной, неестественной. Действительно, желание Снайфридур, Солнца Исландии, нежной, чистой, тонкой, необыкновенно гордой женщины, выйти замуж за грубого, жестокого человека, пьяницу, мота, развратника выглядит необъяснимым, парадоксальным.
Но так кажется только окружающим. Для самой же Снайфридур такой шаг вполне естествен и логичен. Она делает его именно потому, что знает, какие страдания принесет ей этот брак. Жизнь с Магнусом, с «последним», — это полярная противоположность имитации счастья, жизни со «средним». Брак с Магнусом — это вовсе не поражение, не унижение для Снайфридур. Унижением и поражением для нее был бы брак с «просто хорошим человеком», и решение выйти замуж за Магнуса — это, наоборот, ее победа, ее возвышение, ее месть судьбе, символ ее бескомпромиссности, верности своим жизненным принципам.
Лакснесс сближает трагедию своей героини с трагедией всего исландского народа. Именно личное горе Снайфридур способствует тому, что она начинает понимать и большое общенародное горе. Она сознает, что те страдания, на которые ее обрекла судьба, просто ничтожны в сравнении с страданиями родины. Намеренно взяв на себя мученическое бремя, она называет себя счастливой, отвергает сострадание тех, кто называет ее несчастной: «Если есть в Исландии счастливая женщина, то это я. Ибо я тку ковры с изображением героев минувших времен, вышиваю покровы на алтари… и коплю серебро у себя в ларе. К тому же господь сделал меня бесплодной, а это, пожалуй, величайшее счастье, какое только может выпасть на долю исландской женщины».
Трагедии Йоуна Хреггвидссона, Снайфридур, Арнаса Арнэуса — это трагедии тех, кто не сдается. Не сдается исландский народ, не сдаются герои книги, продолжающие — каждый по-своему — свою борьбу. Такой народ, таких людей победить нельзя — этой идеей проникнуты две первые книги лакснессовской трилогии. Напомним, что они были созданы в 1943–1944 годах, то есть в годы подъема движения за национальную независимость и осуществления этой вековой мечты исландского народа. И, несмотря на то, что в них показана вся глубина национальной трагедии, обо эти книги по существу оптимистичны, так как они утверждают непобедимость исландского народа, прославляют его свободолюбие и волю к борьбе.
Однако в третьей книге, «Пожар в Копенгагене», тон повествования, как уже отмечалось выше, значительно изменяется, как изменяется и характер героев. Они во многом теряют то, чем они велики, — свою волю к борьбе, несгибаемую веру в свои силы.
В романе возникает новая тема — тема продажи Исландии иностранной державе. Необыкновенно страстна речь Арнэуса, обращенная к представителю немецкой купеческой компании, которой датский король предложил купить Исландию и которая предложила Арнэусу стать ее наместником в Исландии, то есть полным властителем страны: «Если маленький беззащитный народ при всех своих несчастьях так счастлив, что имеет достаточно сильного врага, то время вступит в союз с этим народом. А если он в нужде своей прибегает к защите тролля, тот проглотит его в мгновение ока… Когда на берегах Исландии вырастут немецкие торговые города и рыбацкие поселки, то много ли пройдет времени, пока там, скажем, появятся также и немецкие крепости, и наемные войска? Какова же будет судьба народа, создавшего славные книги? Исландцы в лучшем случае станут жирными слугами в немецком вассальном государстве. А жирный слуга не может быть великим человеком. Избиваемый же раб — великий человек, ибо в сердце его живет свобода».
Постановка этой темы была обусловлена исторически. В те годы исландские власти, несмотря на массовые протесты общественности, дали согласие на пребывание американских войск в стране и в мирное время. Лакснесс в своей публицистике того времени горячо протестовал против фактической продажи страны, против новой угрозы ее независимости, ее культуре. И тревога Арнаса Арнэуса о последствиях чужеземного владычества прямо перекликается с настроениями общественности в середине 40-х годов, с настроениями самого Лакснесса, который с большой горечью переживал опасные для родины события.
В «Пожаре в Копенгагене» мало что осталось от исторического оптимизма, столь характерного для первых книг трилогии. Иными стали и Йоун, и Арнас, и Снайфридур. Йоун Хреггвидссон уже далеко не тот бесстрашный, хитрый крестьянин, который никогда не терял присутствия духа и смеялся в лицо своим палачам. Теперь это старый, очень усталый человек, который уже ничего не ждет от жизни, ни во что не верит, ни на что не надеется.
Устает от борьбы и Арнас Арнэус. Жизненные испытания сломили его, и он по существу становится лишь сторонним наблюдателем происходящих событий. «Судьба, — говорит он, — сильнее воли человека, как об этом можно прочитать в исландских сагах». То, как изменился Арнэус, с особой силой раскрывается в сцене пожара в его библиотеке. Он даже не хочет ничего предпринять, чтобы попытаться спасти те бесценные книги, собиранию которых он посвятил свою жизнь и ради которых он пожертвовал всем, чем мог пожертвовать. Больше того, он даже не пускает в дом тех исландцев, которые поспешили сюда, чтобы сохранить памятники народной культуры. Это уже не былой самоотверженный борец за избранное им дело, это потерпевший крушение, пассивный человек, равнодушный свидетель своего собственного поражения.
Подобно Йоуну и Арнасу, сдается и Снайфридур. Около двадцати лет она боролась с судьбой, мстила ей за выпавшие на ее долю страдания. Но и она устает от этой борьбы и избирает тот путь, который она раньше так решительно осуждала и отвергала, — путь компромисса, согласия на поддельное счастье. Она становится женой «среднего», «просто хорошего» человека, то есть совершает шаг, который раньше для нее был равносилен поражению и унижению.
Третья книга лакснессовской эпопеи несколько снижает общий пафос трилогии — утверждение жизненности исландского народа, неизбежности его конечного торжества над силами зла и угнетения. Дело здесь не только и не столько в том, что писатель, создавая сагу об исторических судьбах Исландии, следовал традициям древних саг, в которых роковые силы неизбежно берут верх над героями, хотя и это обстоятельство сыграло свою существенную роль. Прежде всего причиной была острая реакция Лакснесса на те тяжелые для его страны события, которые она переживала в годы работы над «Пожаром в Копенгагене». Ему казалось, как он об этом говорил, что исландский народ не проявил необходимой воли к борьбе и сопротивлению, к защите только что завоеванной независимости, что он во многом утратил волю к свободе, стремление к самостоятельности. Так, в одной из статей, написанной после заключения соглашения с США о военных базах, он с горечью сравнивал исландский народ с «бокалом, который уже не издает никакого звука, когда по нему ударят». Это смятение и разочарование, как мы видели, сказались на последней книге трилогии. Но они не умаляют значение того вклада, который внес в литературу Лакснесс своим «Исландским колоколом», этой сложной, противоречивой и прекрасной сагой о героической и трагической судьбе исландского народа.
Самостоятельные люди
Героическая сага
Перевод Н. Крымовой и А. Эмзиной
