Элинор Портер - Поллианна вырастает
Джон Пендлетон немедленно встал:
— Сейчас принесу.
Три минуты спустя пакет уже был в руках Джимми, но юноша тут же протянул его Джону Пендлетону:
— Лучше уж вы прочтите, сэр. А потом скажете мне.
— Но, Джимми, я… хорошо. — Решительным жестом Джон Пендлетон взял нож для разрезания бумаги, вскрыл конверт и извлек из него все его содержимое. Там была перевязанная ленточкой пачка бумаг и, отдельно, свернутый лист, очевидно письмо. Его-то Джон Пендлетон развернул и прочел первым делом. Пока он читал, Джимми, затаив дыхание, следил за его лицом. Он увидел, как на этом лице появилось вдруг выражение удивления, радости и чего-то еще, чему он не мог найти названия.
— Дядя Джон, что там? Что там?
— Читай сам, — ответил мужчина, сунув письмо в протянутую руку юноши. А Джимми прочел следующее:
"Прилагаемые документы, подтверждают, что мой сын Джимми Бин — в действительности, Джеймс Кент, сын Джона Кента и Дорис Уэтерби, дочери Уильяма Уэтерби из Бостона. Здесь также и письмо, в котором я объясняю моему сыну, почему все эти годы я прятал его от семьи его матери. Если этот пакет будет вскрыт по достижении тридцати лет, он прочтет это письмо и, я надеюсь, простит отца, который боялся совершенно потерять своего мальчика и потому решился на такие крайние меры, чтобы сохранить его для себя. Если же этот пакет будет вскрыт посторонними людьми по причине смерти моего сына, я прошу немедленно известить о случившемся родственников его матери в Бостоне и передать им в целости и сохранности приложенные документы.
Джон Кент".
Бледный и потрясенный, Джимми поднял глаза и встретился взглядом с Джоном Пендлетоном.
— Значит, я… пропавший… Джейми? — неуверенно произнес он.
— Здесь сказано, что у тебя есть документы, подтверждающие это, — кивнул мужчина.
— Племянник миссис Кэрью…
— Разумеется.
— Но как… что… я не могу это осознать! — Последовала небольшая пауза, прежде чем лицо Джимми вспыхнуло новой радостью. — Теперь я знаю, кто я! И могу сказать миссис Чилтон кое-что о моих родственниках.
— Смею думать, что да, — сухо отозвался Джон Пендлетон. — Бостонские Уэтерби могут изложить свою родословную от времен крестоносцев, а то и от сотворения мира. Это должно ее удовлетворить. Что же до твоего отца, он тоже из хорошей семьи, как говорила мне миссис Кэрью, хотя и был довольно оригинальным человеком и не нравился семье жены, как тебе, конечно, уже известно.
— Да. Бедный отец! Что за жизнь он, должно быть, вел со мной все те годы, вечно боясь погони. Теперь я могу понять многое из того, что прежде озадачивало меня. Как-то раз одна женщина назвала меня «Джейми». Как он рассердился! Теперь-то я знаю, почему он увел меня оттуда в тот же вечер, даже не дождавшись ужина. Бедный отец! Это было незадолго до того, как он заболел. Он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, а вскоре уже не мог и внятно говорить. Что-то затрудняло его речь. Я помню, когда он умирал, то попытался сказать мне что-то об этом пакете. Теперь я думаю, что он велел мне распечатать его и пойти к родственникам моей матери, но тогда я решил, что он просто наказывает мне хранить его. Это я ему и обещал, но тем его отнюдь не утешил. Он, похоже, только разволновался еще больше. Бедный отец!
— Давай-ка заглянем в эти документы, — предложил Джон Пендлетон. — Кроме того, как я понял, здесь письмо к тебе от твоего отца. Ты не хочешь прочитать его?
— Конечно хочу. А еще, — молодой человек смущенно засмеялся и бросил взгляд на часы, — я подумал о том, как скоро я смогу вернуться… к Поллианне.
Джон Пендлетон задумчиво нахмурился. Он взглянул на Джимми, помедлил, а затем заговорил:
— Я знаю, тебе хочется увидеть Поллианну, дружок, и я не осуждаю тебя; но мне кажется, что в данных обстоятельствах тебе следует сначала поехать к миссис Кэрью и взять с собой это. — Он похлопал по лежавшим перед ним бумагам.
Джимми сдвинул брови и задумался.
— Хорошо, сэр, я поеду, — согласился он, смирившись с необходимостью.
— И если ты не возражаешь, я хотел бы поехать с тобой, — немного неуверенно продолжил Джон Пендлетон. — Я… у меня есть собственное небольшое дело к… твоей тетушке. Что, если мы отправимся сегодня в три часа?
— Отлично! Поедем вместе, сэр. Значит, я Джейми! Я все еще не могу это постигнуть! — воскликнул молодой человек, вскочив на ноги и в волнении расхаживая по комнате. Интересно, — он остановился и по-мальчишески смущенно покраснел, — как вы думаете… тетя Рут… будет… очень недовольна?
Джон Пендлетон покачал головой. Что-то похожее на давнюю угрюмость появилось в его глазах.
— Едва ли, мой мальчик. Но… я думаю о себе. Как будет с этим? Если ты ее племянник, кто же тогда я?
— Вы! Неужели вы думаете, есть что-то, что могло бы отодвинуть вас в сторону? — усмехнувшись, с горячностью возразил Джимми. — Об этом можете не тревожиться. Да и она не будет возражать. У нее есть Джейми и… — Он неожиданно остановился; в глазах его был ужас. — Ох! Дядя Джон, я забыл о Джейми. Это будет такой удар… для Джейми!
— Да, я подумал об этом. Но ведь он усыновлен, не так ли?
— Да, но я не об этом… а о том, что он не настоящий Джейми… и он, бедняга, на костылях! Дядя Джон, да это же его убьет! Я слышал, как он об этом говорил; я знаю. И Поллианна, и миссис Кэрью говорили мне, как он уверен, что он тот самый Джейми, и как он счастлив. Я не могу лишить его этого счастья… Но что я могу поделать?
— Не знаю, мой мальчик. Я не вижу иного выхода для тебя, кроме как сделать то, что ты и делаешь.
Оба долго молчали. Джимми снова нервно расхаживал по комнате. Вдруг он обернулся, лицо его просияло.
— Есть выход, и так я и поступлю! Я знаю, миссис Кэрью согласится. Мы не скажем ! Мы не скажем никому, кроме самой миссис Кэрью и… и Поллианны и ее тетки. Им мне придется сказать, — добавил он, как бы оправдываясь.
— Ты, конечно, скажешь им, мой мальчик. Что же до остального… — Мужчина с сомнением покачал головой.
— Это никого не касается!
— Но помни, ты приносишь значительные жертвы… в ряде отношений. Я хочу, чтобы ты хорошенько все взвесил.
— Взвесил? Я взвесил, сэр, и это пустяки, если на другой чаше весов… Джейми. Я просто не смог бы поступить иначе. Вот и все.
— Я думаю, ты прав, — с чувством заявил Джон Пендлетон. — Более того, я полагаю, миссис Кэрью согласится с тобой, особенно когда будет наконец знать, что настоящий Джейми нашелся.
— Помните, она всегда говорила, что где-то видела меня прежде, — засмеялся Джимми. — Ну, так когда там этот поезд? Я готов.
— Ну, а я — нет, — улыбнулся Джон Пендлетон. — И к счастью для меня, до его отправления еще несколько часов, — заключил он, вставая и выходя из комнаты.
Глава 32
НОВЫЙ АЛАДДИН
Каковы бы ни были приготовления Джона Пендлетона к отъезду — а они были и разнообразными и поспешными, — все они производились открыто, с двумя лишь исключениями. Этими исключениями были два письма — одно, адресованное Поллианне, а другое — миссис Полли Чилтон. Эти письма — вместе с подробными указаниями — были переданы его экономке Сюзан, чтобы та доставила их по назначению после отъезда Пендлетонов. Но обо всем этом Джимми ничего на знал. Поезд приближался к Бостону, когда Джон Пендлетон сказал Джимми:
— Мой мальчик, я попрошу тебя об одном одолжении… или, скорее, о двух. Первое — давай не скажем ничего миссис Кэрью до завтрашнего дня, а второе — позволь мне пойти сначала одному и быть твоим… посланцем, а сам ты появишься на сцене только… ну, скажем, часа в четыре. Ты согласен?
— Конечно, — с готовностью откликнулся Джимми, — и не только согласен, но даже рад. Я все думал, как сделать первый шаг, и очень доволен, что его сделает за меня кто-то другой.
— Отлично! Тогда завтра утром я попробую позвонить… твоей тете по телефону и договориться о встрече.
Верный своему обещанию, Джимми появился у особняка лишь в четыре часа следующего дня. Но даже тогда он неожиданно почувствовал такое смущение, что ему пришлось дважды обойти вокруг дома, прежде чем он набрался достаточно смелости, чтобы подняться по широким ступеням и нажать кнопку звонка. Однако, оказавшись в присутствии миссис Кэрью, он скоро стал таким же, как всегда, — так быстро сумела она сделать обстановку непринужденной и с таким тактом вышла из трудной ситуации. Конечно, в самом начале были и слезы, и несвязные восклицания. Даже Джону Пендлетону пришлось торопливой рукой достать из кармана платок. Но вскоре какое-то подобие обычного спокойствия было восстановлено, и только ласковый огонек в глазах миссис Кэрью и восторг счастья в глазах Джимми и Джона Пендлетона остались, чтобы выделить этот случай из ряда обыкновенных.
— И я нахожу, что это так благородно с твоей стороны… по отношению к Джейми! — воскликнула миссис Кэрью, когда они продолжили разговор. — Да, Джимми (я буду по-прежнему называть тебя Джимми по вполне понятным причинам; к тому же, мне кажется, это имя тебе больше подходит), действительно, ты совершенно прав, что хочешь поступить именно так. Тут и я сама приношу, в определенном смысле, жертву, — с грустью добавила она. — Я с гордостью представила бы тебя всем как моего племянника.
