Редьярд Киплинг - Собрание сочинений. Том 6. Индийские рассказы. История Гедсбая. Самая удивительная повесть в мире и другие рассказы
Кертис. Нет, к несчастью. Вчера было два случая: один умер, и, если заболеет третий, мы уйдём. Скажите, в Беоре есть охота?
Дун. Вся местность под водой; суха только полоса земли вдоль большой дороги. Я был там и встретил четверых дошедших до предела бедняков. Вплоть до Кучары все скверно.
Кертис. Значит, у нас разыграется жестокая эпидемия… Ох, я согласился бы поменяться местами с Гедди и уступил бы ему мои нежные беседы с мисс Амаррилис и все такое. Почему это не явится какая-нибудь юная девица и не выйдет за меня замуж? Гораздо приятнее жениться, чем отправиться в холерный лагерь.
Мекези. Попросите начальство доставить вам невесту.
Кертис. О мошенник! За это вы поставите мне бутылку. Блайн, что хотите выпить? Мекези — моралист. Дун, что вы предпочитаете?
Дун. Рюмку кюммеля, пожалуйста. Прекрасное предохранительное средство. Это мне говорил Антони.
Мекези (делая знак слуге принести графинчики и стаканы для четверых). Несправедливое наказание. Мне представилась картина, как Кертис в виде Актеона бежит, а за ним, вокруг бильярда, гоняются нимфы Дианы.
Блайн. Кертису пришлось бы привезти своих нимф по железной дороге. Здесь единственная женщина — миссис Коклей. Она не хочет оставить своего мужа, хотя он делает все, чтобы она уехала.
Кертис. Молодец! За здоровье миссис Коклей! За единственную жену на стоянке и за чертовски храбрую женщину!
Все (пьют). За чертовски храбрую женщину!
Блайн. Вероятно, ещё до наступления жары Гедди привезёт сюда свою жену. Думаю также, что они обвенчаются немедленно.
Кертис. Гедди может поблагодарить судьбу за то, что в знойный период розовые гусары составят отдельный отряд, не то верно, как смерть, что он был бы вырван из объятий любви. Вы когда-нибудь замечали, как всецело британская кавалерия поддаётся холере? Это потому, что они так экспансивны. Если бы розовые стояли здесь, им пришлось бы месяц тому назад очутиться в холерном лагере. Я, положительно, хотел бы занять место Гедди.
Мекези. После свадьбы он, конечно, уедет в Англию и выйдет в отставку. Вот увидите.
Блайн. Почему бы ему и не сделать этого? Разве у него нет денег? Разве кто-нибудь из нас был бы здесь, не будь мы нищими?
Дун. Бедный нищий! А что сделалось с теми шестьюстами, которые вы загребли с нашего стола в прошедшем месяце?
Блайн. Улетели на крыльях. Кажется, предприимчивый купец получил часть этой суммы, а заимодавец остальную… Может быть, я истратил на удовольствия.
Кертис. Гедди никогда не имел дела с ростовщиками.
Дун. Добродетельный Гедди! Если бы мне из Англии высылали три тысячи в месяц, вероятно, я тоже не знакомился бы с ними.
Мекези (зевая). О, какая сладкая жизнь! Интересно знать, сделает ли её женитьба ещё слаще?
Кертис. Спросите Коклея… жена которого понемногу умирает.
Блайн. Отправляйтесь в Англию и уговорите какую-нибудь глупую девушку ехать в… как это говорит Теккерей?.. «в великолепный дворец индийского проконсула».
Дун. Ах, это напомнило мне. Крыша моей квартиры протекает — чистое решето! В прошлую ночь у меня сделалась лихорадка, потому что я спал в настоящем болоте. И хуже всего то, что до окончания дождей с ней ничего нельзя сделать.
Кертис. Что вам-то? Вы не должны выводить восемь — десять глупых Томми под потоки ливня.
Дун. Нет. Но я готов разразиться самыми ужасными проклятиями. Физически я — настоящий Иов. Бедность крови, и я не вижу возможности сделаться богаче ни в этом, ни в другом отношении.
Блайн. А вы не можете взять отпуск?
Дун. Вы, армия, держите нас. Вас охотно отпускают на десять дней, а я до того необходим, что начальство не может найти мне заместителя. Да-а-с; я хотел бы быть на месте Гедди, какая бы ни была у него жена.
Кертис. Вы миновали тот пункт, о котором говорил Мекези.
Дун. Да, я не имел дерзости попросить женщину разделить со мной жизнь здесь.
Блайн. Клянусь душой, вы, кажется, правы. Я думаю о миссис Коклей. Она на себя не похожа.
Дун. Правда, и все потому, что она живёт здесь, внизу. Единственное средство вернуть ей бодрость — отослать её в горы на восемь месяцев; то же касается всех остальных женщин. Представляю себя, что я женюсь при таких условиях!
Мекези. Да ещё при том условии, что рупия упадёт до одного шиллинга и шести пенсов.
Дун. Да, очаровательная будущность! Кстати, рупия ещё не падает. Придёт время, когда мы будем счастливы, если нам придётся терять только половину жалованья.
Кертис. И трети достаточно. Интересно знать, кто выигрывает от этого?
Блайн. Финансовый вопрос? Если вы приметесь обсуждать его, я уйду спать. Слава Богу, вот Антони… похожий на привидение.
Входит Антони, из Индийского медицинского управления, очень бледный и утомлённый.
Антони. Здравствуйте, Блайн. Льёт как из ведра. Кхитмагар — виски! Дороги — что-то ужасное!..
Кертис. Как здоровье Мингля?
Антони. Очень плохо, и он страшно боится. Я передал его Фьютону. Мингль мог сразу позвать его вместо того, чтобы беспокоить меня.
Блайн. Он нервный малый. Что с ним на этот раз?
Антони. Трудно сказать. Пока только плохой желудок и безумный страх. Он спросил меня, холера ли это, а я сказал ему, чтобы он не глупил. Это успокоило его.
Кертис. Бедняга! Страх — половина дела для людей, вроде него.
Антони (закуривая сигару). Я твёрдо уверен, что, если он останется здесь, страх его убьёт. Вы знаете, как пришлось Фьютону возиться с ним эти последние три недели. Мингль делал все, чтобы запугать себя до смерти.
Общий хор. Бедняга! Почему же он не уедет?
Антони. Не может. Ему дали отпуск, но он в долгах, и не в состоянии воспользоваться им. Полагаю, что его имя на подписном листе не соберёт и четырех анна. Однако это между нами.
Мекези. Все знают это.
Антони. «Кажется, мне придётся здесь умереть», — сказал он и заметался на постели. Он совершенно готов перейти в загробное царство. А я отлично знаю, что у него желудок болит только от сырой погоды и что он поправился бы, если бы держал себя в руках.
Блайн. Это дурно. Это очень дурно. Бедный маленький Мигги! И хороший малый. Вот что я скажу…
Антони. Что вы скажете?
Блайн. Вот что: если дело обстоит так, как вы говорите… Я даю пятьдесят.
Кертис. Я — пятьдесят.
Мекези. Я — двадцать.
Дун. Ах вы, Крез от юстиции! Я говорю, пятьдесят. Джервойз, что вы скажете? Эй, просыпайтесь!
Джервойз. А? Что такое? Что такое?
Кертис. Нам от вас нужно сто рупий. Вы холостяк с исполинским доходом, а тут человек в тисках.
Джервойз. Какой человек? Кто-нибудь умер?
Блайн. Нет, но умрёт, если вы не дадите ста рупий. Вот бумага. Вы можете видеть, сколько мы подписали, и завтра Антони пришлёт собирать деньги. Таким образом, не будет никаких хлопот.
Джервойз (пишет). Сто. — Э. М. Д. Готово. (Слабым голосом.) Но это не одна из ваших шуток?
Блайн. Нет, деньги действительно нужны. Антони, на прошлой неделе вы больше всех выиграли в покер и слишком долго ничего не давали собирателю пошлин. Пишите.
Антони. Посмотрим. Три раза — пятьдесят; раз — семьдесят; дважды — двадцать; три раза — двадцать; итак, четыреста двадцать. Это обеспечит ему месяц в горах. Большое вам спасибо, господа. Завтра пошлю человека ко всем вам.
Кертис. Вы должны подстроить так, чтобы он взял деньги, и, конечно, не говорите, кто…
Антони. Ну конечно. Это не годится. Вечером, сидя за чаем, он будет плакать от благодарности.
Блайн. Именно, черт его побери! Ах, Антони, вы ведь всегда делаете вид, будто все знаете. Вы слышали о Гедди?
Антони. Нет. Наконец дело дошло до развода?
Блайн. Хуже. Он жених.
Антони. Неужели? Не может быть!
Блайн. Он жених и женится через несколько недель. Меркин сказал мне об этом за обедом у судьи. Это факт.
Антони. Да что вы? Святой Моисей! Ну и будет же свистопляска!
Кертис. Вы думаете, он бросит полк?
Антони. Ничего я не знаю о полке.
Мекези. Двоеженец он, что ли?
Антони. Может быть. Неужели вы хотите сказать, что все забыли? Или в мире больше милосердия, чем я думал?
