Сельма Лагерлёф - Сага о Йёсте Берлинге
Разве до кузницы и мельницы сейчас кавалерам? В больших залах Экебю собралось не менее сотни гостей. Девушка, торговка вениками, ожидает в кухне. Наступает решающий момент. В бокалах искрится шампанское, и патрон Юлиус встает, чтобы обратиться к гостям с торжественной речью. Старые авантюристы Экебю предвкушают момент, когда все собравшиеся окаменеют от изумления.
А тем временем среди льдов Лёвена молодая графиня Дона, рискуя жизнью, свершает свой опасный путь только ради того, чтобы шепнуть Йёсте Берлингу слова предостережения. Внизу у водопада волны спешат на штурм, угрожая чести и могуществу Экебю, а в больших залах царят веселье и напряженное ожидание, ярко горят восковые свечи и вино льется рекой. Здесь, в залах, никто и не подозревает о том, что происходит совсем рядом в эту темную, ненастную ночь.
Наконец долгожданный миг наступил. Йёста встает и выходит, чтобы пригласить свою суженую. Ему приходится идти через переднюю, мимо раскрытых настежь широких входных дверей. Он останавливается и вглядывается в темную ночь. И вот он слышит...
Он слышит звон колоколов и рев водопада, он слышит грохот ломающегося льда и треск бревен, рев взбунтовавшихся волн и их ликующий, победный гимн.
Забыв обо всем, он бросается навстречу ночи. Пусть гости стоят с поднятыми бокалами и ждут хоть до скончания века, ему теперь не до них. Пусть ожидает суженая, а речь патрона Юлиуса пусть замрет у него на устах, — в эту ночь обручение не состоится и блестящее общество не окаменеет от изумления.
Горе вам теперь, восставшие волны, дорого обойдется вам борьба за свободу! Сам Йёста Берлинг пошел спасать Экебю. У людей теперь есть предводитель, в их смятенных сердцах затеплилась надежда. Защитники взбираются на плотину, и начинается жестокая схватка.
Послушайте только, как он отдает приказания! Он приказывает и всех заставляет работать.
— Нам нужен свет, свет прежде всего, фонарь мельника здесь не поможет. Вон там лежат груды хвороста, отнесите их на крутой берег и зажгите! Пусть этим занимаются женщины и дети. Только скорее! Разложите большой костер! Он будет светить нам, он будет виден издалека и привлечет к нам помощников. Смотрите же, чтобы он не погас! Несите солому и хворост, пусть яркое пламя все освещает вокруг!
Эй вы, мужчины, здесь и для вас найдется работа! Вот бревна и доски — сколачивайте щит, его мы опустим перед старой плотиной. Быстрее, быстрей за работу, сколачивайте его покрепче да понадежней! Готовьте камни и мешки с песком, опустим их вместе со щитом! Быстрее, как можно быстрее работайте топорами, пусть грохочут удары молотов, пусть сверла вгрызаются в дерево, а пилы скрежещут о сухие доски.
А где же вы, молодежь? Сюда, сюда удальцы! Тащите шесты и багры, бросайтесь в гущу сражения! Идите сюда, на плотину, не бойтесь брызг и пены! Защищайтесь и отбивайте напор волн, от которого трещит плотина! Отбрасывайте бревна и льдины; а если этого мало, сами бросайтесь и поддерживайте шаткие камни плотины собственными руками! Хватайте их, вгрызайтесь в них мертвой хваткой! Не зевайте, ребята! Где ваша удаль? Все, все сюда, на плотину! Мы будем отстаивать каждую ее пядь.
Сам Йёста стоит впереди всех на забрызганной пеной плотине, все под его ногами дрожит, волны ревут и неистовствуют, но его буйное сердце радуется борьбе, опасности и тревоге. Он подбадривает парней, работающих вокруг него на плотине, веселыми шутками; никогда за всю свою жизнь не переживал он более увлекательной ночи.
Спасательные работы идут полным ходом. Костер пылает. Плотники стучат топорами. И старая плотина все еще держится.
Остальные кавалеры и все гости тоже пришли к водопаду. Со всех сторон сбегаются люди, для всех здесь найдется работа: одни поддерживают пламя костра или сколачивают щит, другие носят мешки с песком к готовой обрушиться старой плотине.
Ну вот, плотники наконец сколотили щит, остается лишь опустить и установить его прямо перед старой плотиной. Держите же наготове камни и мешки с песком, багры и веревки так, чтобы их не унесло; так, чтобы победа осталась за людьми и чтобы покоренные волны снова, как рабы, работали бы на них!
Но в этот решающий момент Йёста замечает у самого берега какую-то женщину. Она сидит на камне, устремив взгляд в одну точку, и пламя костра освещает ее. Сумерки и брызги пены мешают ему разглядеть ее хорошенько, но она все снова и снова притягивает к себе его взоры. Он не может отвести от нее глаз. Что-то подсказывает ему, что эта женщина пришла сюда ради него.
Среди множества людей, которые работают и суетятся на берегу, она единственная сидит неподвижно; и к ней все время обращены его взоры, он не замечает вокруг никого, кроме нее.
Она сидит так близко к воде, что волны подступают к самым ее ногам, обдавая ее пеной и брызгами. Она, наверное, уже насквозь промокла. Она одета во что-то темное, на голове у нее черный платок; она сидит, съежившись и подперев подбородок руками, и не отрывая глаз наблюдает за ним. Он чувствует, как эти глаза непреодолимо притягивают его и влекут; он даже не может различить ее черт, но он не может ни о чем другом думать, как только о той, что сидит на берегу, у самой воды.
«Это русалка из Лёвена, она вышла на берег, чтобы заманить и погубить меня, — думает он. — Она сидит там и все манит и манит меня; ее надо прогнать».
Ему начинает казаться, что бурлящие волны пригнала сюда эта женщина в черном. Это она пригнала их сюда, это она приказала им напасть на него.
«Нет, я все-таки должен ее прогнать», — решает он.
Он хватает багор, соскакивает с плотины и мчится к тому месту, где она сидит.
Он покидает свое место на переднем конце плотины, чтобы прогнать русалку. Он возбужден, ему кажется, что против него ополчились все злые силы подводных глубин. Он ничего не сознает, им владеет одна лишь мысль: во что бы то ни стало он должен прогнать эту черную женщину, сидящую на камне у реки.
Ах, Йёста, зачем покинул ты свое место в этот решающий миг, именно теперь, когда длинная вереница людей со щитом наготове выстраивается на плотине! Они держат веревки, камни и мешки с песком, чтобы в нужный момент сбросить их на щит и тем самым не дать ему всплыть. Люди стоят и ждут приказаний. Но где же их предводитель? Почему не слышат они голоса того, кто отдает приказания и наводит всюду порядок?
А Йёста Берлинг тем временем бежит к русалке. Голос его замолк, он больше не отдает приказаний.
Щит приходится опускать без него. Волны отступают, щит опускается на дно, а вслед за ним туда же летят камни и мешки с песком. Но разве можно что-нибудь сделать без вожака? Нет ни организованности, ни порядка. Волны с удвоенной яростью бросаются на новое препятствие и начинают разбрасывать мешки с песком, перетирать веревки, раскидывать камни. И это им удается. Насмехаясь и торжествуя, поднимают они все сооружение на своих сильных плечах, расшатывают, переламывают и наконец поглощают его. Долой это жалкое оборонительное сооружение, в Лёвен его! И волны вновь принимаются за ветхую, беззащитную каменную плотину.
А Йёста Берлинг тем временем бежит к русалке. Она увидела, как он быстро бежит к ней, размахивая багром, и испугалась. Она вскочила и сделала движение, словно хотела броситься в воду, но вскоре опомнилась и попыталась убежать от него.
— Эй ты, нечистая сила! — кричит Йёста, размахивая багром.
Она вбегает в густые заросли ольшаника, запутывается в кустах и останавливается.
Тогда Йёста отбрасывает в сторону багор, подходит к ней и кладет руку ей на плечо.
— Вы поздно сегодня гуляете, графиня Элисабет, — говорит он.
— Оставьте меня, господин Берлинг, пустите меня домой!
Он тотчас же подчиняется и поворачивается, готовый уйти.
Но она ведь сейчас вовсе не знатная дама, а всего лишь обыкновенная добрая женщина, которой невыносима мысль, что она кого-то довела до отчаяния; сейчас это ведь всего лишь маленькая собирательница цветов, у которой в корзинке всегда достаточно роз, чтобы усыпать ими самый трудный путь, — и потому она тотчас же раскаивается, идет вслед за ним и берет его за руку.
— Я пришла, — говорит она прерывающимся голосом, — я пришла, чтобы... О господин Берлинг, вы ведь еще не сделали этого? Скажите, вы этого не сделали?.. Я так испугалась, когда вы побежали за мной. Но именно вас я и хотела видеть. Я хотела просить вас забыть все то, что я вам сказала тогда, и по-прежнему приходить к нам.
— Но как вы, графиня, попали сюда?
Она нервно смеется.
— Я, конечно, знала, что приду слишком поздно, но я никому не хотела говорить, что пошла к вам; ну и, наконец, вы сами понимаете, через озеро на лошадях нельзя больше ездить.
— Значит, вы, графиня, шли пешком через озеро?
— Да, господин Берлинг. Но прошу вас, скажите мне: вы еще не обручились? Вы понимаете, мне бы так не хотелось, чтобы это случилось. Это было бы так несправедливо. И мне казалось, будто я одна виновата во всем. Вам не нужно было принимать так близко к сердцу мои слова. Ведь я нездешняя и не знаю обычаев этих краев. В Борге стало так пусто с тех пор, как вы перестали бывать там, господин Берлинг.
