Антуан-Франсуа Прево - История одной гречанки
К несчастью, предметом этих подозрений оказался не он сам. Но, проведя несколько недель в Париже и очень часто бывая в моем доме, где я встречал его весьма радушно, он однажды попросил разрешения переговорить со мною наедине и излился в горьких сетованиях. Целью его путешествия, сказал он, было все то же, о чем он мне поведал в Лионе, но обстоятельства его сильно изменились. Прежде ему надо было только преодолеть холодность возлюбленной, теперь же он оказался одним из многих ретивых ее поклонников, и у него было достаточно оснований предполагать, что не ко всем из них она равнодушна. Его, в частности, приводила в отчаяние благосклонность, с какою она относилась к господину де Р *** и к юному графу де ***, особенно рьяно старавшимся ей понравиться. Она принимала их, в виде исключения, не у меня, и именно это обстоятельство особенно огорчало молодого марсельца; он никак не мог примириться с мыслью, что Теофея выделяет их из числа остальных, ничуть не затрагивающих ее сердца. Но как представить себе, однако, что она влюблена сразу в двоих? Господин де С *** никак не мог постичь эту тайну. Однако, идя вслед за нею в церковь, на прогулки, в театр, он постоянно видел возле нее двоих несносных соперников, и одно лишь радостное выражение лица, появлявшееся у нее при встрече с ними, всегда выдавало ее секрет. Господин де С *** не мог сообщить мне ничего такого, что усилило бы мои подозрения, а просьба, которою сопровождались его жалобы, наоборот, могла только уменьшить их. Он умолял помочь ему разобраться, может ли он на что-нибудь надеяться, или, по крайней мере, воспрепятствовать тому, чтобы его искренние чувства были отвергнуты с явным презрением.
Я обещал не только горячо отстаивать его интересы, но добраться до сущности интриги, о которой до тех пор не имел ни малейшего представления.
Я приставил к Теофее в качестве компаньонки пожилую вдову, возраст которой, казалось бы, должен был защищать ее от бредней, свойственных молодежи. Я считал, что даже если бы я не вполне доверял юной гречанке, то все же могу положиться на пример и наставления этой испытанной компаньонки. Они были неразлучны, я с удовольствием наблюдал, что причиною тут не только мои пожелания, но и связывающая их искренняя дружба. Я сказал гувернантке кое-что о наговорах на Теофею, ибо господин де С *** признался мне, что всегда видит их вместе, а, следовательно, упреки, относящиеся к одной из них, должны относиться и к другой.
Вдова выслушала мои слова с таким невозмутимым видом, что я объяснил муки господина де С *** только ревностью; она даже назвала мне виновника моих тревог.
— Он недоволен тем, что Теофея не отвечает на его чувства, — сказала она. — Он беспрестанно докучает ей своими излияниями и письмами. Мы потешаемся над этой несносной страстью, и жалобы его объясняются не чем иным, как досадой. Что касается прегрешений, которые он нам приписывает, то вы о них знаете, — добавила она, — ибо, предлагая Теофее кое-какие развлечения, я всего лишь следую вашим указаниям.
Она непринужденно рассказала мне, в чем заключаются эти забавы, речь шла об обычных увеселениях почтенных парижан, а если иной раз к участию в них или в других столь же невинных затеях и допускаются двое соперников, то делается это отнюдь не в знак какого-то предпочтения, которым они могли бы так или иначе воспользоваться.
Ответ вдовы успокоил меня, и я утешил господина де С ***, посоветовав ему любыми путями завоевать сердце Теофеи, за благонравие и целомудрие которой я ему поручился. Однако подозрения его не были необоснованными. Старуха-вдова, хоть и не могла опуститься до распутства или попустительствовать ему, все же была еще достаточно самолюбива и тщеславна, чтобы оказаться игрушкой в руках двух молодых людей, из коих один, стараясь удружить приятелю, прикидывался влюбленным в даму по меньшей мере шестидесяти лет. Она всецело была поглощена вниманием, которое ей оказывают, и поэтому не замечала того, как ведут себя кавалеры в отношении ее спутницы; она была настолько ослеплена, что воображала, будто Теофея рада принимать некоторое участие в ухаживании, единственным предметом коего она, компаньонка, воображала самое себя. Ни уверения господина де С ***, который в конце концов постиг эту комедию, ни иные доказательства, шедшие вразрез с тем, что я наблюдал собственными глазами, не представлялись мне убедительными.
В один прекрасный день, когда у меня оказался некоторый перерыв в делах и к тому же я чувствовал себя не так здоровым, господин де С *** уговорил меня поехать вместе с ним, чтобы я увидел сцену, которая докажет мне правоту его жалоб. При помощи всяких ухищрений он узнал, что Теофея и старуха-вдова согласились отправиться на прогулку, которая должна завершиться пикником в садах Сен-Клу. Господину де С *** были известны и время, и прочие подробности этой прогулки; особенно возмущало его — так что у него даже вырывались угрозы — то обстоятельство, что, по его сведениям, господин де Р *** и юный граф будут единственными спутниками дам. Как бы ни стала объяснять мне вдова этот выезд за город, я считал его до того непозволительным, что, не задумываясь, осудил. Я согласился отправиться в Сен-Клу, рассчитывая не только посмотреть, что произойдет в этих столь фривольных садах, но и упрекнуть обеих дам, которым не могли служить оправданием даже их безобидные намерения.
Они уже находились там в обществе своих обожателей. Мы увидели, что компания прогуливается по столь открытым аллеям, что даже нет надобности следовать за ними. Господин де С *** позаботился отыскать местечко, откуда мы могли наблюдать пикник во всех подробностях. Ревнивцу хотелось не только видеть его участников, но и слышать, что они говорят. Узнав, что угощение готовится за зеленой изгородью в верхней части сада, мы осторожно пробрались туда и весьма удачно поместились за густым грабом на расстоянии шагов в десять.
Компания появилась вскоре после нас. Шли они весьма пристойно. Но едва дамы и кавалеры расселись на траве, как в виде вступления к предстоящей трапезе началось оживленное балагурство и смех. Предметом шуток сначала стала вдова, и я вдруг понял, что все льстивые и нежные слова, с которыми к ней обращаются молодые люди, не что иное, как насмешки. После бесчисленных пошлых восхвалений ее прелестей, после того как ее стали сравнивать с нимфами, молодые люди разукрасили ее зеленью и цветами, и, когда она предстала в этом нелепом наряде, их восторг, казалось, еще более разгорелся. Вдова таяла от малейших их похвал, но по скромности не показывала вида, как ей это приятно, а, наоборот, превозносила остроумие и любезность, которые слышались ей в каждом их слове. Какие только мысли не приходили мне в голову насчет нелепости женщин, забывающих о своих летах и своем безобразии! Мне казалось, что старуха-компаньонка наказана по заслугам, и, не будь у меня иной заботы, я искренне потешился бы этим балаганом. Но я заметил, что граф, пользуясь каждым удобным случаем, с серьезным видом обращается к Теофее и время от времени что-то говорит ей; однако слов его мы не могли расслышать. Глаза господина де С *** сверкали от негодования. Он так вертелся, что я боялся, как бы это не выдало нас; не удержи я его несколько раз, он сорвался бы с места, чтобы прекратить зрелище, разрывавшее ему сердце. Как же трудно было мне сдержать его, когда он увидел, что граф склонился к самой траве, чтобы незаметно поцеловать руку Теофеи, которую она и не подумала отнять!
Угощение было изысканное и продолжалось долго. Веселье подогревалось множеством забавных историй и острот. Пили хоть и не много, зато попробовали несколько сортов вина, не отказываясь и от наливок. Словом, хотя и не произошло ничего предосудительного, то, чему я оказался свидетелем, до такой степени огорчило меня, что я решил высказать свое неудовольствие. Но я собирался повременить до Парижа, а теперь, думая, что дамы уже готовы направиться к ожидающей их карете, боялся только одного: как бы они не увидели меня, когда я пойду к своему экипажу. Но тут я заметил, что господин де Р ***, предложив руку компаньонке, повел ее по тенистой аллее, отнюдь не ведущей к воротам парка. Граф точно так же подал руку Теофее, и я вообразил, что он направится вслед своему другу, а потому решил только наблюдать за ними издалека. Однако я увидел, что они собираются свернуть на другую аллею.
Положение показалось мне нестерпимым. Не дожидаясь того, чтобы дело дошло до беды, я бросился наперерез, и тут мне даже не требовалось наускиванья господина де С ***. Я взял с него слово, что он будет вести себя в рамках умеренности, и мы последовали за четырьмя влюбленными. Я сделал вид, будто мне вздумалось погулять в Сен-Клу, а тут я случайно узнал об их пикнике и постарался встретиться с ними. Они были до того смущены, что никак не могли прийти в себя, хотя я и держался внешне непринужденно и делал вид, будто весьма рад нашей встрече; лишь после долгого замешательства они учтиво предложили нам остатки их завтрака.
