Вулф Том - Мужчина в полный рост (A Man in Full)
У миссис Оти вошло в привычку настраивать дочь против Конрада — та, погостив у матери, возвращалась домой, наслушавшись о всевозможных недостатках мужа. Что невольно отражалось в ее разговорах с ним. Долго еще он собирается вкалывать в морозилке, как простой рабочий? Претензий было много. А теперь, когда Конрад потерял и место простого разнорабочего, жалобам, само собой, не было конца.
Конрад посмотрел на миссис Оти, терпеливо и снисходительно улыбавшуюся ему, и решил улыбнуться в ответ, желая установить мир.
— Ну что, перепихнемся?
«Перепихнемся»?! Выкрик какого-то горластого подростка. Все четверо — Конрад, Джил, мать и Кристи — на долю секунды застыли, но тут же грянул механический, как у робота, смех, и стало ясно, что это из телевизора. Карл, маленький злодей, во время разбирательств с Конрадом, большим злодеем, улизнул в родительскую спальню и включил телевизор.
Джил, всплеснув руками, гневно уставилась на Конрада, как будто упрекала: «Ты даже за этим не в состоянии уследить».
Конрад, не осознав еще, что его только что ткнули носом, поспешил в спальню. Карл валялся на кровати. Лежа на животе и подперев голову руками, он барабанил ногами в кроссовках по покрывалу. И смотрел телевизор. На экране три девицы, одетые пак группа поддержки на спортивных соревнованиях в старших классах, стояли напротив толстого парня, напялившего на себя трико, широкие темные очки и ярко-рыжий, в завитках женский парик. На сосках его голой, жирной груди красовались наклейки из фольги, какими пользуются стриптизерши. Чрезмерно пыхтя и отдуваясь, правой рукой он пытался выжать огромную серебристую гирю.
Одна из девиц спросила:
«Как думаешь, Кимберли, что это за чучело?»
«Понятия не имею, — ответила другая. — Может, пришелец-трансвестит? Если, конечно, такие существуют».
Очередной взрыв механического хохота невидимой аудитории. Конрад подошел к телевизору и выключил его.
— Не-е-ет! — завопил Карл. Он снова разревелся и со всей силы забарабанил ногами по кровати.
— Ну-ка, послушай меня, Карл, — Конрад заговорил строгим голосом, чтобы его услышали обвинители в гостиной. — Ты же прекрасно знаешь — нельзя смотреть глупые сериалы, которые показывают по утрам!
— Кто сказал? — еще сильнее завопил Карл.
— Я сказал.
— Наплевать! — Дерзость прозвучала едва слышно — Карл уткнулся лицом в покрывало. Конрад подумал о том, услышали ли это Джил с матерью. Наверняка услышали. Конрад решил и дальше играть роль строгого отца.
— Карл, что ты сказал?
Тот сквозь слезы, едва слышно:
— Что слышал.
Он огрызался явно не по-настоящему, но что подумают там, в гостиной?
Поэтому Конрад ответил:
— Да уж, слышал… И то, что я слышал, мне не понравилось. Нечего дерзить. — «Дерзить» показалось ему слишком мягким, поэтому Конрад прибавил: — Я этого не потерплю. Ты меня понял?
Карл еще тише, прямо в покрывало ответил:
— Заткнись.
«Заткнись»? Отец просто потерял дар речи.
В комнате появилась Джил, лицо ее пылало праведным гневом. Не обращая никакого внимания на Конрада, она схватила Карла за руку выше локтя, рывком перевернула с живота на спину и, потрясая перед его носом указательным пальцем, закричала:
— Ну все! Хватит! Сначала сестру ударил, потом меня не послушался, теперь — отца… Сейчас ты у меня получишь!
Джил с крика перешла на визг. Конрад про себя взмолился, чтобы ее не услышали соседи. Хотя надеяться на это было бессмысленно.
— Вставай! — завопила Джил. И дернула мальчика за руку.
Он безвольно повис, не желая подчиняться матери. Взбешенная Джил рывками потащила его с кровати, держа за руку. Карл заплакал, закричал и схватился другой рукой за покрывало. Покрывало поползло вместе с ним. Джил дотащила сына почти до самой двери крошечной спальни, но Карл волочил покрывало за собой, вцепившись в него мертвой хваткой терьера. Покрывало защемилось между металлической рамой и пружинным корпусом кровати. Тельце мальчика теперь растягивалось — ни дать ни взять слабое звено в натянутой цепи, которое вот-вот разлетится на кусочки. Конрад вскрикнул:
— Джил!
Он даже не знал, что ужаснее — что Карлу могут причинить боль или что сама сцена отвратительна до безобразия. И все это слышат соседи за стеной! Да разве их «Мала шалю!» сравнится с визгом Джил!
Конрад двинулся к Карлу, желая взять его на руки, но тут мальчик выпустил покрывало и поехал по полу за тянувшей его матерью. Та схватила Карла за обе руки и повернулась к мужу, уставившись на него таким ненавидящим взглядом, что Конраду стало не по себе.
— Джил, Джил… Я уже двадцать три года как Джил! — выпалила она. — Должен же кто-то научить ребенка послушанию!
Карл некоторое время тяжело дышал, отдуваясь, а потом, издав вопль, снова обмяк, пытаясь повалиться на пол. Но этот номер у него не прошел, и он снова принялся извиваться и пинаться ногами.
Джил заверещала:
— Прекрати! Не пойдешь сам — отволоку! А ну, марш в свою комнату!
Держа Карла за руки, Джил затолкала его в соседнюю комнату. И с силой захлопнула дверь прямо у себя за спиной. Что, однако, ничуть не заглушило тираду, которой она тут же разразилась.
Конрад стоял, бессмысленно уставившись на сдернутое с кровати покрывало. Лицо у него пылало.
Из-за двери в соседнюю комнату доносилось:
— Ты меня понял? Ты… меня… понял?
Не зная, что делать, Конрад вернулся в гостиную. Миссис Оти сидела на складном стуле. На коленях у нее была Кристи; миссис Оти обнимала ее, будто бы защищая. По выражению лица Кристи было ясно, что торжество ее окончательно. Из детской все доносились вопли Джил, поучающей сына.
Миссис Оти посмотрела на Конрада с улыбкой, в которой ему всегда виделось снисхождение. Особенно сейчас.
— Джил говорит, ты подал заявление о приеме на работу? Где-то в Окленде?
Вопрос был задан только ради того, чтобы демонстративно перевести разговор на другую тему после его неудачной попытки справиться с ролью строгого родителя — по крайней мере, так показалось Конраду.
— Да, подал, — ответил Конрад.
— Кажется, она говорила что-то про работу в офисе…
— Вроде того. В «Контемпо Тайм». — Конрад принялся рассказывать про бюро, нанимавшее сотрудников.
Внезапно миссис Оти отвела взгляд от его лица и уставилась на руки:
— Надо же! А я раньше и не замечала! Кольцо-то хоть снимается?
Конрад поднес ладонь поближе, якобы рассматривая обручальное кольцо. Хотя и без этого знал, что ответит.
— Никогда не пробовал, — сказал он.
— Конрад, у тебя же огромные руки… а плечи какие… Просто не верится!
Мужское тщеславие таково, что Конрад принял ее слова за комплимент. Он растопырил пальцы на обеих ладонях — руки показались еще больше. Конрад подумал, что, может быть, четырехлетняя дочка тоже восхитится силой своего папы. И стал рассказывать, какой тяжелой была работа в морозильной камере «Крокер Глобал Фудз».
— Понятно, — сказала миссис Оти. — Надеюсь, у тебя есть рубашка с длинным рукавом? Или приличный пиджак?
— С длинным рукавом?
— Ну да. Если пригласят на собеседование, надень рубашку с длинным рукавом. И постарайся не класть руки на стол.
Конрада как кипятком ошпарило. Миссис Оти отнюдь не восхищалась его гордостью — сильными руками. Для нее они были клеймом, обрекавшим на вечный физический труд. По крайней мере, на тот период, когда у него случается хоть какая-то работа и он выбывает на время из армии хронических неудачников.
Онемевший Конрад опустил свои оскорбительного вида конечности. Он посмотрел на миссис Оти, перевел взгляд на дочку… Та все не сводила глаз с его рук — только что она узнала, что они чудовищны. Перед глазами Конрада нарисовалась жуткая картина: три поколения женщин семейства Оти — Дэлла, Джил, Кристи — ополчаются на него в тот самый момент, когда и без них несладко.
— Спасибо за совет. — Конрад едва сдержался, чтобы не высказать теще все, что он о ней думает.
А через коридор, в детской, его жена, успешно справляясь с ролью отца, призывающего пятилетнего сына к послушанию, не считала нужным сдерживаться.
ГЛАВА 8. Такой расклад
«Ну, старина Уэс, — бурчал себе под нос Роджер Белл, — надеюсь, это не какой-нибудь пустяк».
Мрачный Роджер с недовольным видом плюхнулся на белый твидовый диван в гостиной мэра; он уже мысленно прикидывал, как его внезапный уход скажется на отношениях с Гертландом Фуллером. Фуллер, президент одной из крупнейших страховых компаний на Юге — белый президент белой компании — готов был перечислить на счет «Ринджер Флизом энд Тик» миллион четыреста за то, чтобы Роджер Белый подготовил все необходимое для изменения статуса компании, которая находилась в собственности держателей страховых полисов и которую предполагалось сделать акционерной. Сказать, что Фуллер — клиент номер один, значило ничего не сказать. К тому же это — отличная возможность продемонстрировать всем коллегам в «Ринджер Флизом энд Тик», что к нему, Роджеру, идея расовых барьеров не применима. Когда Уэс позвонил и попросил приехать, Роджер как раз беседовал с Фуллером. Так зачем же он сорвался? К чему такая спешка, к чему вся эта невнятица насчет какого-то там «срочного дела», которую он впаривал Фуллеру? Роджер сидел, утопая в мягком диване Уэса Джордана, разглядывал эбонитовые стены гостиной и начинал закипать от злости. На себя — за то, что примчался по первому зову; на Уэса — за то, что тот обладает харизмой и умеет подчинить других.
