Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
– У тебя что ж, совсем, что ли, наличности нету? – брюзгливо спросил он.
– Ни цента! – вздохнул Гедж.
Слаттери горестно крякнул. На вид Гедж был толстячком богатеньким, и он рассчитывал на хороший куш. Спрятав револьвер в карман, несчастный грабитель сбил на затылок шляпу отчаянным и несколько даже байроническим жестом, при виде которого у Геджа вырвалось:
– Эй! А ведь я тебя встречал!
– Да? – равнодушно бросил Слаттери; ему уже все было безразлично. Столько суеты и хлопот, а в результате – денег даже на ленч не наскреб!
– Ты тот самый парень, который грабил меня в Чикаго!
Слаттери окинул его скучающим взглядом, говорившим: «Ах, у меня столько знакомых!»
– А в чем ты был одет?
– В серый деловой костюм с синей саржевой ниткой.
– Нет, не припоминаю. Извини.
– Ну конечно же, это был ты! Тогда еще подскочил коп, и ты заставил, чтобы я взял тебя под руку. И мы пошли от него будто старые дружки. Еще пели! Не помнишь, а?
– Чего пели-то?
– «О, руки бе-елые, как я ва-ас любил!» Ты подпевал басом.
Лицо Слаттери внезапно осветилось.
– А ведь и правда! Теперь припоминаю. Так-так!
– Долгонек путь отсюда до старого Чикаго!
– А то!
– Они мне и фамилию твою назвали. Сейчас вспомню…
– Они – это кто?
– Копы. Когда я им тебя описал. А, вот! Вспомнил! Суп Слаттери. Один из копов заметил, что похоже на Супа Слаттери, а другой добавил, да, очень может быть, это Суп и есть. И опять стали играть в шашки. Удивлялись только, с чего это вдруг ты стал грабить людей на улице. Сказали, ты эксперт по взлому сейфов.
– Случается, что и уличным грабежом подрабатываю, – несколько сдержанно объяснил Слаттери. – А что, есть возражения?
– Никаких! – поспешно заверил Гедж. – Решительно никаких! Лично я ничуть не против.
Возможно, Гедж даже ввернул бы классический прецедент с Микеланджело, который тоже не удовлетворялся одним видом искусства, но Слаттери уже вернулся к животрепещущему вопросу дня.
– Послушай, а чего ж у тебя наличных-то нету?
– У меня никогда не водится.
– А по виду – богатенький.
– Богата моя жена. Просто ужас! Покойный муж оставил ей миллионы.
– А ты, значит, подсуетился и ободрал вдовицу? Недурно устроился.
Настроен Слаттери был весьма неодобрительно. Не чуждый сентиментальности, он, когда видел в кино холодный брак по расчету, всегда свистел в знак осуждения.
Гедж уловил оскорбительный намек.
– Женился я не из-за денег, – с чувством возразил он. – Я и сам в то время был богат. Но, к несчастью, играя на бирже…
Теперь в манере Слаттери не осталось и капли суровости. С теплым, сердечным интересом смотрел он на Геджа.
– Так ты тоже угодил под большой крах?
– Ну! Все потерял. До последнего доллара.
– И я. – Слаттери поморщился при воспоминании. – Крутой вираж! Вот были денечки! Точно ухаешь вниз на скоростном лифте! Были у тебя «электрические»?
– А то!
– А почем покупал?
– По сто шестьдесят семь.
– А я – по сто шестьдесят девять. А «Монтгомери Уорд»?
– Обошлись мне по сто двенадцать.
– И мне – тоже.
– «Дженерал моторе»? – нетерпеливо допрашивал Гедж.
– Эй! Давай про что другое поговорим.
На несколько минут оба финансиста унеслись мыслями в прошлое. Наконец Слаттери вздохнул.
– Что ж, рад был увидеться с вами снова, мистер… как вас там?
– Гедж. Дж. Веллингтон Гедж. И я очень рад встрече, мистер Слаттери. Как насчет пропустить по маленькой?
Тень прежней угрюмости проскользнула в тоне грабителя.
– Не понял. Как это «пропустить по маленькой»? У тебя же нет денег.
– Так ты мне одолжи!
Нельзя сказать, чтобы в планы Слаттери, отправлявшегося на уличный грабеж, входило финансирование будущих жертв, но в голосе его собеседника проскользнуло нечто такое, что в нем откликнулся дух благородства и он протянул сотню франков.
– Слушай, а ты не мог бы увеличить заем до двух сотен?
– Хм, ладно, – согласился Слаттери без особой сердечности.
– А знаешь, что я тебе скажу! – воодушевился Гедж. – Одолжи-ка ты мне для ровного счета – тысячу! Получится кругленькая такая, симпатичная сумма!
Без особого пыла Слаттери отлепил купюру от своей тощей пачки, словно бы недоумевая, где это он подцепил идейку, будто уличный грабеж – прибыльное предприятие?
5
За столиком в маленьком кафе у гавани Геджа обуяла словоохотливость. Уже много месяцев он томился по сочувственному уху, в которое мог бы излить свои несчастья, и наконец оно подвернулось. Этот миляга взломщик, решил он, услышит все.
– Да-с, сэр, – приступил он. – Вот так оно все… Все деньги у моей жены, а я в доме так, «Эй, ты! Принеси-подай!».
– Неужели правда?
– Да-с, сэр. Простофиля, вот я кто. Так, никто. Ты не промахнешься, если скажешь, что я птаха в золоченой клетке. Чего бы ни пожелала миссис Гедж, все так и делается. Хотел я жить в Калифорнии. Нет, настояла, чтоб мы поехали во Францию. Ты что думаешь, будь у меня деньги, я б жил в такой дыре, как шато «Блиссак»? Нет, сэр! Вернулся бы в Глендейл, где мужчины – настоящие мужчины! Слаттери чуть вздрогнул.
– Так ты в Шатублиссаке живешь?
– Да-с. Вот именно. В шато «Блиссак».
Слаттери раздумчиво пожевал нижнюю губу. Открытие, что коротышка живет, пусть даже в скромной роли птахи, в доме, о котором он столько мечтал, всколыхнуло его. Он не мог сказать наверняка, какие надежды возлагает на их знакомство, но одно чувствовал безусловно – расположения нового знакомца добиваться стоит.
– Живешь, значит, там? Ну и ну! – вежливо заметил он.
– Да-с, сэр. Миссис Гедж настояла, чтобы мы сняли этот дом в аренду. А я б и гроша за такой не дал! Меня от него прям тошнит. И это еще не все! Нет, не все!
– Нет?
– Нет, сэр. Знаешь что?
– Что?
– Когда она выложила мне это сегодня утром, меня прям перышком сшибить можно было. Ну догадайся вот что?
– А что?
– Ни в жизнь не скумекаешь!
– Так что, а?
– Представляешь, что она мне выложила сегодня утром?
– Да откуда, черт тебя дери, мне знать? – Вспышка раздражения сбила Слаттери с выбранного курса льстивости. – Ты что, воображаешь, я там под кроватью прятался?
– Она мне сказала, я должен стать американским послом.
Слаттери переваривал новость.
– М-дэ, не подарок…
– Я и сам знаю. Послы должны носить форму и атласные бриджи… это подумать!
– И треугольные шляпы.
– Что? Еще и шляпы?
– А то! Сам видел в новостях. И французишки эти всех послов обцеловывают.
До этих слов Гедж полагал, что вник во все изъяны предложенной роли, но теперь до него дошло, что последний, и самый ужаснейший, ускользнул от его внимания. С минуту он сидел как в параличе. Потом взорвался яростным потоком слов.
– Ну нет! Нет, и точка! Еще чего! Раздобуду маленький капиталец, чтоб было с чего сызнова начать, и подниму бунт. Да-с, сэр! Бунт, и точка. Я очень люблю свою жену, но это уж, знаете! «Слушай! – я скажу. – У меня хватает денег, чтоб начать сызнова, теперь я человек независимый, понятно? И я не намерен становиться никаким послом. Чем быстрее ты про это забудешь, тем лучше! Потому что все это – чушь собачья! И кстати, о Франции, – я скажу, – уезжаю из этой страны на следующем же пароходе. Возвращаюсь в Калифорнию. Прикипела к своей Франции, – я ей скажу, – так и торчи тут! Лично я возвращаюсь в Глендейл». Да-с, сэр!
Человеком Слаттери был не злым, но весьма практичным. Люди вроде него только и знают, что обескураживать мечтателей.
– А где, интересно, – перебил он, – ты достанешь этот свой капиталец?
В пылу возведения воздушных замков мелочь эту Гедж как-то упустил. Огонь в его глазах потух.
– А ты мне не сможешь одолжить? Совсем немножко?
Слаттери ответил, что нет, не может.
– Да мне больше десяти тысяч и не потребуется. Эх, мне б раздобыть только десять тысяч! Я б уж сумел вернуть что потерял!
На это Слаттери ответил, что, доведись ему увидеть десять тысяч зараз, он перецеловал бы все купюры по отдельности.
Бешеное возмущение против суровости судьбы охватило Геджа.
– Господи! Как несправедливо!
– Чего несправедливо-то?
– Ну, посуди сам! Знаешь что?
Слаттери горячо попросил нового приятеля перестать приставать к нему с таким вопросом.
– Нет, ну знаешь все-таки что? Когда я женился на миссис Гедж, я был человеком богатым.
– Это ты мне рассказывал.
– Да, но вот чего я тебе не рассказывал. Я ведь эту женщину бриллиантами осыпал! Ну не то чтобы осыпал… В общем, много ей все-таки подарил. Тысяч на шестьдесят, не меньше.
Сумма эта произвела впечатление. Шестьдесят кусков – очень даже недурная пожива.
– Представь, что бы эти шестьдесят штук значили для меня сейчас! Подумай, что бы я мог с ними сделать!
– Ну!
– Да уж… – От жалости к себе Геджа трясло. – Когда я вижу, как миссис Гедж щеголяет в этих бриллиантах, мне понятно, отчего становятся циниками.
